Stop-кадр! - Макьюэн Иэн Расселл (книги серии онлайн .TXT) 📗
Она выпила свой шоколад и посмотрела на огромную церковь на другом берегу канала, на теснившиеся вокруг дома. Изредка проезжавшие по набережной машины ловили ветровым стеклом лучи утреннего солнца и передавали на противоположный берег ответные световые сигналы. Людей с такого большого расстояния не было видно. Потом, поставив пустую кружку на столик, Мэри оглянулась вокруг и увидела на балконе Колина – полностью одетый, он улыбался ей с расстояния примерно шестидесяти футов. Она тепло улыбнулась в ответ, но когда Колин немного переместился, словно обойдя какой-то предмет, лежащий под ногами, улыбка застыла у нее на лице, а потом исчезла. Она в недоумении потупила взор и опять взглянула через плечо на другой берег. Мимо плыли две гребные шлюпки, и люди, сидевшие в них, возбужденно кричали друг на друга. Мэри посмотрела в сторону балкона и вновь выдавила улыбку, но Колин уже ушел в комнату, и в течение тех нескольких секунд, что были в ее распоряжении до его прихода, она смотрела отсутствующим взглядом на далекую набережную, склонив голову набок так, словно мучительно пыталась что-то вспомнить. Когда Колин пришел, они поцеловались, сели рядом – и просидели там два часа.
В дальнейшем этот день ничем не отличался от трех предыдущих: они вышли из кафе и вернулись к себе в номер, который как раз закончила прибирать горничная. Они встретили ее, когда она выходила: под мышкой – узел грязных простыней и наволочек, в другой руке – мусорная корзина, наполовину заполненная использованными бумажными салфетками и обрезками ногтей с Колиновых пальцев ног. Чтобы дать ей пройти, им пришлось прижаться к стене, и на ее вежливое приветствие они ответили немного смущенно. Меньше часа они провели в постели, два часа завтракали, вернулись в постель – на сей раз чтобы поспать, а проснувшись, занялись любовью, потом немного повалялись, приняли душ, оделись и остаток вечера, до и после обеда, просидели на балконе. При этом Мэри выглядела встревоженной, и Колин несколько раз сказал ей об этом. Мэри ответила, что и вправду обеспокоена, но причина этого беспокойства, как она объяснила, кроется в подсознании, неглубоко, почти в пределах досягаемости, подобно яркому сну, который никак не удается вспомнить. Вечером они решили, что слишком мало двигаются, и задумали на следующий день поспеть на пароход, курсирующий через лагуну до узкой полоски суши, где общедоступные пляжи обращены к открытому морю. Это решение повлекло за собой обстоятельный, исполненный эйфории – ибо они как раз выкурили очередной «косячок», – разговор о купании и любимых стилях плавания, о достоинствах и недостатках рек, озер, плавательных бассейнов и морей, а также о природе той притягательности, которой обладает для людей вода: возможно, все дело в глубоко запрятанной памяти о далеких предках, обитавших в морях? Разговор о памяти заставил Мэри вновь нахмуриться. После этого нить беседы была утрачена, и они легли спать раньше обычного, незадолго до полуночи.
Наутро, в половине шестого, Мэри проснулась с криком, быть может, далеко не первым, и села, выпрямившись, в постели. Сквозь ставни в комнату уже проникал первый утренний свет, в котором можно было различить очертания нескольких предметов. Из соседнего номера донесся чей-то приглушенный голос, потом щелчок выключателя. Мэри обхватила руками колени и задрожала.
Колин уже совершенно очнулся от сна. Он протянул руку и погладил Мэри по спине.
– Страшный сон? – спросил он.
От его прикосновения Мэри передернуло, и спина ее напряглась. Когда он снова дотронулся до нее, на сей раз положив руку на плечо, словно желая заставить ее опять лечь рядом с ним, она вырвалась и встала с кровати.
Колин приподнялся. Мэри стояла у изголовья кровати и смотрела на отпечатки головы на подушке Колина. В соседнем номере прозвучали шаги, открылась дверь, шаги зазвучали в коридоре и внезапно затихли – так, точно человек к чему-то прислушивался.
– В чем дело, Мэри? – спросил Колин, потянувшись к ее руке.
Она отпрянула, но устремила на него такой испуганный и одновременно рассеянный взгляд, словно увидела катастрофу с вершины холма. Колин, в отличие от Мэри спавший голым, трясся от холода, пока ощупью искал свою рубашку и поднимался с кровати. Они встали друг против друга по разные стороны опустевшей постели.
– Ты очень испугалась, – сказал Колин и начал приближаться к ней, обходя кровать.
Мэри кивнула и направилась к балконной двери. Шаги в коридоре удалились, закрылась дверь, заскрипели пружины кровати, и раздался щелчок выключателя. Мэри открыла дверь и вышла на балкон.
Колин поспешно оделся и вышел следом за ней. Когда он принялся успокаивать ее и задавать вопросы, она приложила палец к губам. Отодвинув в сторону низкий столик, она жестом велела Колину подойти и встать на освободившееся место. По-прежнему задавая вопросы, Колин покорно принял указанную позу. Мэри повернула его лицом к противоположному берегу канала, к той части неба, что все еще оставалась темной, и подняла его левую руку так, чтобы она лежала на балконной перегородке; правую она поднесла к лицу Колина и попросила его не убирать руки. Потом отступила на несколько шагов.
– Ты очень красив, Колин, – прошептала она. Вдруг им, по-видимому, завладела некая мысль, и он резко обернулся:
– Ты ведь уже проснулась, правда, Мэри?
Он сделал шаг по направлению к ней, и на сей раз, вместо того чтобы попятиться, она бросилась вперед, обвила руками его шею и принялась страстно, торопливо осыпать поцелуями лицо.
– Я так боюсь! Я люблю тебя, и я очень боюсь! – воскликнула она.
Ее тело, ставшее вдруг упругим, пробирала такая дрожь, что она начала стучать зубами. Говорить она больше не могла.
– В чем дело, Мэри? – быстро спросил Колин и крепко обнял ее. Она дергала его за рукав рубашки, пытаясь опустить его руку. – Ты еще не совсем проснулась, да? Тебе приснился страшный сон.
– Дотронься до меня, – сказала Мэри наконец. – Просто дотронься.
Колин высвободил руку и осторожно потряс Мэри за плечи. Он заговорил охрипшим голосом:
– Ты должна рассказать мне, что случилось. Мэри вдруг успокоилась и позволила увести себя в комнату. Пока Колин приводил в порядок постель, она стояла и смотрела. Когда они легли, она сказала:
– Прости, что напугала тебя, – и поцеловала Колина, направив его руку себе между ног.
– Не сейчас, – сказал Колин. – Расскажи, что случилось.
Она кивнула и легла так, чтобы его рука служила ей подушкой.
– Прости, – повторила она несколько минут спустя.
– Ну, так что же случилось? – Он говорил, пытаясь сдержать зевоту, и Мэри ответила не сразу.
Вверх по течению канала, по направлению к докам, с успокаивающим тарахтением проплыло какое-то судно. Когда оно удалилось, Мэри сказала:
– Я проснулась и кое-что поняла. Если бы это дошло до меня в дневное время, я бы так не испугалась.
– А-а! – произнес Колин. Мэри помедлила.
– Ты что, не хочешь узнать, в чем дело? – Колин пробормотал, что хочет. Мэри вновь помолчала. – Ты не спишь?
– Нет.
– На той фотографии, у Роберта, был ты.
– На какой фотографии?
– У Роберта дома я видела одну фотографию, и на ней был ты.
– Я?
– Снимок, наверно, сделан с лодки, которая находилась чуть дальше кафе.
У Колина резко дернулась нога.
– Я этого не помню, – сказал он после паузы.
– Ты уже засыпаешь, – сказала Мэри. – Постарайся еще минуту не спать.
– Я не сплю.
– Сегодня утром, когда сидела в кафе, я увидела тебя на балконе. Сначала я никак не могла понять, в чем дело. Потом, когда проснулась, вспомнила, Роберт показывал мне эту фотографию. Колин! Колин!
Он лежал совершенно неподвижно, и его дыхания было почти не слышно.
8
День выдался самым жарким со времени их приезда, и небо прямо над ними было скорее черным, чем синим, однако море, когда они наконец дошли до него по широкой оживленной улице с кафе на открытом воздухе и магазинами сувениров, оказалось маслянисто-серым, с грязновато-белыми пятнами барашков, которые гонял и разбрасывал по поверхности легчайший из бризов. У уреза воды, где набегали на бледно-желтый песок мелкие волны прибоя, с криками резвились дети. На некотором расстоянии от берега попеременно взмахивали руками, сосредоточенно совершая гребки, редкие пловцы, но большая часть огромной толпы, которая растянулась далеко влево и вправо в мареве зноя, пришла загорать. Большие семьи, рассевшись вокруг складных столиков, готовили на завтрак ярко-зеленые салаты и открывали темные бутылки вина. Бессемейные мужчины и женщины лежали, вытянувшись на полотенцах, и тела их блестели от масла для загара. Звучали транзисторные приемники, и сквозь шум голосов играющих детей то и дело слышался постепенно затихающий крик родителя, зовущего ребенка.
