Зеница ока. Вместо мемуаров - Аксёнов Василий Иванович (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
Совершенно очевидно, что нынешний развал российской, взятой в долг на том же Западе «стабильности» возник как часть мирового кризиса, начавшегося в Гонконге, перекинувшегося в Японию и в самом неприятном варианте вспыхнувшего в Индонезии. Известно, что даже биржи ведущих держав сейчас находятся в нервозном состоянии. Западные финансы, однако, являются весьма упругой, а временами и вязкой структурой. Говоря о дальних прицелах, американские газеты упоминают выражение президента МВФ г-на Камдессю — «скрытое благо кризиса». Прокатывающиеся по разным странам обвалы как бы дают возможность мировой системе ощутить себя как единое целое. Россия в данном случае впервые, собственно говоря, почувствовала себя нераздельной частью мировой экономики: падение мировых цен на нефть — российская девальвация — лихорадка нью-йоркской биржи и т. д.
Как ни отвратительно жить во время инфляции, все-таки ничего смертельно опасного в послевоенные десятилетия с этим не связывалось. Мне приходилось не раз бывать в странах, чьи деньги ежедневно сыпались с грохотом нулей вниз, как с чердака катится затоваренная бочкотара. Помню, как в одной стране мне говорили: тратьте ваш гонорар побыстрее, иначе от него не останется и половины в течение недели. Быстрее, быстрее жуйте, иначе за бифштекс, который вы сейчас едите, вы получите совсем неожиданный счет. Страна эта, впрочем, не развалилась, в тот год она жила, на взгляд иностранца, вполне прилично. Она развалилась позже и совсем по другим причинам. Существуют, впрочем, страны, которые десятилетие за десятилетием выпускают большие, красивые, но, увы, ничего не стоящие банкноты с видами национальных битв, но тем не менее и не думают разваливаться. Народ как-то приспосабливается жить на крутом склоне и не делает из этого трагедии.
В России, однако, другая ситуация, и в этой ситуации среди других угроз заложена одна фундаментальная, историко-идеологическая и социально-философская угроза. России выпало на долю стать полем провалившейся утопии, запущенной к действию толпой оголтелых большевиков. Здесь же произошла беспрецедентная в истории попытка поворота от утопии к человеческим формам общежития. Нынешний кризис чреват не только ухудшением жизненного стандарта, он чреват историко-идеологически-социально-философским провалом. Он может низвергнуть не только Россию, но и все человечество с драматических котурнов в вонючую парашу. Такая модель может быть продемонстрирована всем как антитеза соблазнам демократии.
Давайте называть вещи своими именами. Главным дестабилизующим, если не просто деморализирующим, механизмом в стране является Государственная дума.
Быть может, не вся она однородна, быть может, иные из депутатов охотнее пошли бы по стопам своих восточноевропейских коллег, вроде Квасьневского, отказавшихся от махрового большевизма в пользу более цивилизованной социал-демократии. В этом случае ничего не было бы страшного в том, что на место споткнувшихся правых пришли бы левые, чтобы потом, при перемене обстоятельств, по-джентльменски уйти, как это случилось в Венгрии и Польше. Наши, однако, никогда так не поступят. Чтобы не растерять своего страшненького электората, они никогда не откажутся от своего единого родства. Они и сейчас себя «чистят» под Лениным, под Сталиным, под Дзержинским, поскольку и электорат их марширует под портретами этих злодеев.
Среди людей малокомпетентных и нерешительных они одни компетентно знают, что надо делать: ренационализировать промышленность, ремилитаризировать страну, то есть восстановить ее величие, восстановить Советский Союз, восстановить государственный контроль над СМИ, оторваться от западной зависимости, поднять хоругви крайнего национализма.
Крайние элементы коммунистической партии никогда так близко не были к своей цели. То, что не удалось сделать с помощью язовских танков и макашовских штурмовиков, сделают зюгановские выборщики на фоне безработицы, стачек, стихийного «албанского» бунта масс, обманутых еще одной пирамидой. Албанские «коммисы» хотя бы оказались плюралистами. Эти не окажутся. На самом деле из всех некомпетентных они самые некомпетентные. И глупые. Но жестокие. Увы, наше общество вполне готово к возврату. Парадоксальным образом именно в результате гипертрофированного либерализма в последние годы развилась у нас гнуснявенькая шизофреническая ностальгия по «добрым старым временам» советского режима.
Не поздно еще одуматься. Демократия должна работать и избавляться от собственного дерьма, от воровства и невежества, от всех последствий инфляционного маразма, но она не должна прежде всего забывать о самой страшной опасности. Опасности восстановления полного тоталитарного мрака. Россияне не должны больше никогда поступиться своими столь тяжко завоеванными либеральными свободами. Те, кто готов взять на себя ответственность за родину, должны быть готовы ради этого к любым формам сопротивления. Красные не пройдут — такой должна стать наша главнейшая песня о главном.
8 сентября 1998
Карусель в круговороте, или Зимние вечера
В январе я, как обычно, приезжал в Москву на зимние каникулы. Куда вы собрались, говорили мне многие в Вашингтоне, ведь там кризис. Снова все тот же современный феномен: медиа, отбирая заголовки новостей и не очень заботясь о точности комментариев, создает резко драматизированный образ текущего момента. Публика за рубежом, из тех, что не так уж часто посещают землю двуглавого орла, черт знает как это себе представляет. Многим, наверное, кажется, что прямо в Шереметьеве на пассажиров набрасывается оскаленный нацбольшевик.
На самом деле в Шереметьеве было, пожалуй, даже приятно. Впервые я проходил в Москве по самому обыкновенному «зеленому коридору», где не надо ничего декларировать и где пассажир не подвергается даже номинальной таможенной проверке. Как в обычных странах, в общем.
Огни еще теплятся в родной столице. Больше того, они, пожалуй, даже сверкают, а в центре с его торговыми рекламами кажется, что ты въехал в какой-нибудь Лас-Вегас, но уж никак не в пришибленный системным кризисом город.
Друзья не похудели, шмотье на них не пообтрепалось. Машины у всех на ходу. У нас теперь кризис, говорят они с какой-то даже, как мне показалось, гордостью. Почти как в Индонезии, говорят одни. Ну все-таки не так, как в Индонезии, говорят другие. Грабежей пока что не было. Магазины не громят.
Очередей не видно ни в магазинах, ни на бензоколонках. Народ на улицах от голода не качается. Все упакованы в теплое, за исключением тех, кто выступает без шапок. Пьяных по-прежнему немного. Может, потому что денег у народа не хватает на большую пьянку? Может, потому что в магазинах делать нечего без денег? Да нет, вот входят и выходят: туда с пустыми сумками, оттуда — с более или менее полными. Таковы первые, то есть поверхностные, впечатления. Всегда ведь хочется поймать хоть что-то оптимистическое.
Первым делом в Москве я обычно захожу в угловую булочную, там приобщаюсь к жизни города. Хлебов различных полно, есть и свежие хачапури, к которым я прошлым летом так пристрастился. Цены чепуховые. Ага, вот тут-то и кроется подвох для приезжего: ведь я эти цены на доллары пересчитываю, а доллары далеко не у всех есть в каком-то более или менее количестве. У большинства людей вообще нет никаких долларов. Для них эти цены совсем не так выглядят, как для приезжего из страны долларов. Для них эти выпечки не по карману.
Оглядываюсь. Все-таки, очевидно, многим более или менее по карману. За пять месяцев моего отсутствия, уже после кризиса, стало быть, магазин обогатился отделом тортов. Да ведь не показуха же тут процветает, ей-богу, вот ведь покупают, да еще и с продавцами советуются, какой тортик пожирнее, какой полегче.
У российского народа есть удивительная способность приспосабливаться ко всякого рода историческим неприятностям. Какую бы глупость или свинство ни натворили руководящие круги, народ постепенно все «устаканивает», цепляется за здравый смысл, создает какой-то круг облегчающих существование условий. Общность, многолюдность, многоглазие, определенная хитроватость и некоторое природное добродушие создают какую-никакую надежду: может, опять все-таки выкарабкаемся?
