Дочери дракона - Эндрюс Уильям (книги онлайн полные TXT, FB2) 📗
Чтобы не упасть, я вцепилась в крючок для одежды на задней стороне двери. Через несколько минут я наконец смогла дышать нормально. Я взяла свой пояс оби и посмотрела на крючок. Разумеется, я и раньше об этом думала. В конце концов, Сон Хи удавилась через неделю после того, как нас привезли на станцию утешения. Сон Хи завязала узел на поясе, поджала ноги и повисла на крючке. Наверное, очень трудно было так висеть, пока она наконец не задохнулась. Я иногда гадала, смогу ли тоже так сделать.
Я отпустила крюк, вытерла пот со лба и помассировала шею, пока боль не утихла. Запахнув юкату, я завязала ее поясом оби. В горшке, посреди использованных презервативов и спермы, я нащупала гребень с двухголовым драконом, вынула его и вытерла о подстилку на своей постели. Я посмотрела на дракона. Мама сказала, что он нас защитит. Мне удалось спрятать гребень от японцев, но он пока что ни от чего меня не защитил.
Я сунула гребень под циновку и собрала пропитанную потом постель, потом взяла горшок и пошла на улицу. Там ярко светило солнце. Было так жарко, что на голубом небе появилось марево. Вокруг бараков кружили тучи крупных черных мух. Липкая весенняя грязь во дворе давно высохла и затвердела от солнца и ботинок тысяч солдат. Ветер дул точно так же, как и в любой другой день на станции утешения.
Я прошла мимо барака японских гейш. Сейко и другие гейши сидели на ступенях, лениво обмахиваясь веерами.
— Ты опять на всю ночь с полковником, — сказала мне Сейко. — Не знаю, зачем ему корейская шлюха вроде тебя, когда здесь есть настоящие японские гейши. Наверное, ему нравится иметь тебя в твою неподвижную физиономию. — Другие гейши засмеялись, не прикрывая рта.
Слова Сейко заставили меня покраснеть. Полковник всего раз заставил меня это сделать. Он как раз вернулся из Японии, навещал там семью, и что-то его расстроило — я так и не выяснила что. Когда я его раздела, как обычно, он схватил меня за голову и заставил взять в рот. Я отбивалась, но он был слишком сильный, и я боялась, что он сломает мне шею. Так что я сделала, что он хотел. Выбора у меня не было.
Потом полковник успокоился, и ему словно бы стало стыдно. Когда я собралась уходить, он попросил меня остаться. Я впервые провела с ним всю ночь. С тех пор мы чаще разговаривали, чем занимались сексом. Когда солдат куда-то отправляли и у нас были долгие перерывы, он давал мне почитать японские книги. Кажется, другие корейские девушки и даже гейши завидовали мне.
На обратном пути я прошла мимо рядового Исиды — он стоял в тени и отдыхал. Он кивнул мне, я слегка поклонилась в ответ. Мне нравился рядовой Исида. Он был красивый, но девушками не пользовался. Гейши поддразнивали его и пытались заманить к себе. Он им подыгрывал, но не поддавался. Он всегда предупреждал корейских девушек о приходе лейтенанта и помогал мне с японским. Исида всюду ходил с ружьем, но я была уверена, что он никогда им не пользовался.
В уборной я вылила горшок и ополоснула его, потом вымыла руки. В комнате рядом с уборной я положила свое постельное белье в общую кучу грязного белья и взяла чистый комплект. Потом вернулась к баракам под недовольными взглядами Сейко и других японок. Я старалась не поднимать глаз. Зайдя к себе, я поставила горшок в ногах постели и расстелила чистое белье, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Потом достала из-под циновки гребень и положила его обратно в горшок.
Перед ужином я пошла в уборную вымыть руки. Уборная находилась на улице — открытое строение метрах в пятнадцати за бараками, дощатая платформа с тремя отверстиями, над которыми присаживались девушки. Сбоку на деревянной раме были укреплены три металлических умывальника, покрытых трещинами и пятнами. В одном из них стирала белье Су Хи, одетая в желтую юкату. Я встала рядом.
— Кажется, Каори меня когда-нибудь убьет, — сказала я, глядя в раковину.
— Я снова поговорю о нем с лейтенантом Танакой, — отозвалась Су Хи.
— Лучше не надо, — поспешно возразила я, вспомнив, сколько раз Танака бил Су Хи, когда она у него что-то просила. — Не так все и плохо. — Я принялась мыться мутной водой.
— Кажется, на фронте у японцев дела идут паршиво, — сказала Су Хи. — Американцы побеждают на востоке. Может, скоро все закончится.
— И что мы будем делать? — спросила я.
— Поедем домой, — ответила Су Хи.
— Я не хочу ехать домой после того, чем мы тут занимались, — призналась я. — Что подумают мама и отец? Мы их обесчестили.
Су Хи коснулась моей руки.
— Не беспокойся о том, что подумают мама и отец. Просто потерпи, побудь сильной еще немножко.
Побыть сильной? Зачем? Чтобы меня снова насиловали? Я выросла на ферме и всегда считала себя сильной. Я могла весь день работать в поле с папой, мамой и Су Хи, могла недоедать несколько дней подряд, когда не хватало риса. Но за прошедшие два года усилия, необходимые для того, чтобы просто выживать изо дня в день, вконец истощили меня. Для японцев я была просто отхожим местом, и сама именно так себя и ощущала. Я очень старалась быть сильной, но не знала, насколько меня еще хватит.
Су Хи отошла обратно к своей раковине и украдкой покосилась на меня.
— Эта мутная вода напоминает мне тот день, когда папа с господином Ли, соседом выше по холму, упустили свинью. Они ее собирались забить к новогоднему празднику. Помнишь?
— Вроде бы да, — ответила я.
Су Хи продолжала:
— Тогда шел дождь, и свинья выскользнула у них из рук. Господин Ли сказал, что надо положить ей капусты, чтобы приманить, но папе не терпелось, и он начал гоняться за свиньей.
Су Хи начала усмехаться, и я почувствовала, что у меня губы тоже невольно складываются в улыбку. Сестра продолжила:
— Папа бегал за свиньей по всему загону. Он два раза поскользнулся и упал, и только потом ее поймал. А господин Ли отказался ему помогать. — Су Хи засмеялась. — Папа вернулся домой весь грязный. Мама страшно рассердилась, что он нанес грязи в дом. Она заставила его снять всю одежду и вымыться снаружи у колодца. А папа так разозлился, что вечером съел целых три порции жареной свинины!
Мы обе засмеялись, стараясь прикрывать при этом рот, но смех быстро затих. Вытирая руки, я посмотрела на сестру.
— Как твоя щека?
— Заживает, — ответила Су Хи, поворачиваясь к раковине.
От вида безобразного лилово-желтого синяка на щеке Су Хи у меня сразу стало тяжело на душе. Три дня назад лейтенант Танака ударил ее, когда она попросила, чтобы новенькой девушке разрешили сходить к врачу — у нее болел живот. И это был не первый раз, когда лейтенант поступил с сестрой так жестоко.
— Прости меня, — сказала я.
— За что?
— Надо было оставить гребень тебе. Тогда тебе больше везло бы и лейтенант не мучил бы тебя так.
— Нет, пусть он будет у тебя. Он принес тебе удачу, ты любимица полковника.
— Не уверена, что это удача, — отозвалась я.
Су Хи уставилась невидящим взглядом на умывальник.
— Сестричка, — начала она, — мне надо тебе кое-что сказать.
— Что такое?
Су Хи глубоко вздохнула.
— У меня в этом месяце не было месячных, грудь болит, и по утрам тошнит. По-моему, я беременна.
У меня перехватило дыхание.
— Ты уверена?
— Да. Мне придется все рассказать лейтенанту Танаке. Со мной только он не пользуется презервативом. Не знаю, как он поступит.
Мне показалось, будто земля уходит у меня из-под ног.
— Су Хи, тебе же сделают аборт проволокой, как Маори и Ё И, а они потом умерли.
— Чжэ Хи, не все, кому делают аборт, умирают. Бо Ён и Ми Со после аборта прекрасно себя чувствовали, а Чжин Сук только месяц проболела и вернулась к работе.
Я схватила Су Хи за руку.
— Возьми гребень! Он принесет тебе удачу, как принес мне.
Су Хи покачала головой.
— Нет, оставь его себе.
— Су Хи, если ты умрешь, я повешусь на собственном оби, как Сон Хи.
— Не смей так говорить! — резко прикрикнула Су Хи. — Ничего подобного ты не сделаешь.
