Когда боги глухи - Козлов Вильям Федорович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Мальчишка шел на лыжах и улыбался, он тогда еще не понимал, что с ним происходит, но ощущение внутренней свободы, какой-то взаимосвязанности с окружающим миром переполняло его, хотелось петь, кричать от радости. Казалось, пожелай он сейчас – и сможет оторваться от лыжни и полететь…
А снег _падал и падал с низкого серого неба. На открытых участках лыжня уже не просматривалась, когда он вглядывался вдаль, отыскивая ее продолжение, то сосны и ели вдруг начинали медленно кружиться, будто в вальсе. Маленькие елки, спрятавшиеся в пышные голубые сугробы, шевелились, пытались дотронуться колючими ветвями до Андрея.
Когда он увидел, что летящий снег окончательно засыпал лыжню и перед ним ровная белая целина, то не испытал и малейшей тревоги: был уверен, что поселок вот-вот покажется. Он продолжал, мерно взмахивая палками, идти вперед. Смазанные смолкой лыжи легко скользили по рыхлому снегу, толстые деревья то расступались перед ним, то сближались, оставляя узкий проход. И, лишь упершись в лесной завал, Андрей понял, что заблудился. Кругом лес и кружащийся снег. В какой стороне Андреевка, он не знал. Потоптавшись на месте, он обошел преградившие ему дорогу поваленные деревья и заскользил дальше. Который сейчас час, он тоже не знал, часы оставил дома на комоде. Сумрак спустился на лес вместе со снегопадом Он подумал, что смешно будет, если ночь застанет его в лесу. Но ведь в лесах водятся волки. Где-то он читал, что заблудившиеся, спасаясь от них, забираются на деревья… И туг он услышал характерный шум проходящего где-то вдали поезда. Прислушался и точно определил направление: поезд прогудел справа, значит, в той стороне и станция. И вообще, если все время идти прямо, то рано или поздно куда-нибудь придешь. Главное – не петлять и не менять направление. Андрей с удовлетворением отметил про себя, что вот он – городской житель, а начинает правильно ориентироваться в глухом лесу. Значит, в любом человеке где-то глубоко дремлют забытые инстинкты далеких предков.
Пот стекал по лбу, на губах он чувствовал его солоноватый вкус, ноги налились усталостью и уже с трудом передвигали отяжелевшие лыжи. Даже легкие алюминиевые палки, оказалось, имеют вес, иногда они никак не хотели вылезать из снега. Так радовавшая его прежде тишина теперь угнетала – хоть бы какая-нибудь птица крикнула или зверек пискнул. А снег все падает… Барон Мюнхгаузен в такой снегопад привязал уставшего коня к колышку и заснул в сугробе, а когда проснулся, то увидел своего скакуна на крыше колокольни. Оказывается, до оттепели он привязал его к куполу…
Идти дальше было бессмысленно, да и сумерки сгущались – уже с трудом можно различить впереди стволы, лишь белые хлопья усыпляюще кружатся перед глазами. Андрей прислонился спиной к шершавому стволу сосны, воткнул палки в снег и задумался. Где поселок, он не имеет представления, хотя шел точно в ту сторону, где прогрохотал поезд. Скоро наступит ночь, и идти наугад не имеет никакого смысла. Сейчас ему тепло, тянет в сон, но если он не будет двигаться, то скоро замерзнет. Не исключено, что ночью ударит мороз. Он читал о том, как попавшие в его положение люди, сморенные усталостью, ложились в снег и больше никогда не вставали. Значит, хочешь не хочешь, а надо идти куда глаза глядят. И еще подумал: отчего он не испытывает страха? Беспокойство, тревога – да, но только не страх… Ну что ж, это тоже, пожалуй, утешение!
Отдохнув, Андрей снова двинулся вперед. Лыжи визжали на весь лес, значит, уже подмораживает, да и снег вроде бы не такой густой, как раньше. И что это впереди? Будто избушка на курьих ножках, и из окна выглядывает… золотоволосая девушка в купальнике. Тоненькая стройная прыгунья с трамплина в воду… Выбившись из сил, он прислонился к дереву, потом сполз на снег. Ноги будто стали чугунными и не держали. Задрав голову, не увидел меж вершин ни одной звезды. Лес стал чужим, неприветливым. Впереди мелькнуло что-то зеленоватое. Какие же ночью глаза у волков? У собак – розоватые, у кошек – зеленые, а вот какие у лесных зверей? Он даже прикрыл глаза, чтобы представить себе хищного волка в лесу… Прикрыл, казалось, на секунду и с трудом разлепил: страшно захотелось спать. Подремать всего бы каких-нибудь пять-десять минут…
Схватив в обе пригоршни снег, растер щеки, лоб, затем медленно поднялся на ноги. И снова, уже ближе, вспыхнул зеленый огонек. Зажегся и погас. Сон как рукой сняло. Наверное, чтобы себя подбодрить, он сначала негромко крикнул: «Эй, кто там?!» Потом закричал громче: «Ау-у!»
– …ей! – донеслось в ответ.
«Эхо? – вяло подумал он. – Тогда почему „ей“, а не „ау-у“?»
– Андрей! – совершенно явственно услышал он. Мелькающий меж стволов огонек приближался. Он был не зеленым, а красноватым. Да и голос Андрей узнал – это кричала Лариса.
Лариса была не одна, а с каким-то рослым парнем в солдатской шапке, сбитой на затылок. Во рту у него попыхивала папироса – это ее огонек разглядел Андрей.
– Я так и знала, что ты заблудишься в такой жуткий снегопад, – затараторила Лариса. – Разве можно одному уходить в лес на ночь глядя? Это тебе не по Невскому проспекту с Петей гулять.
– С Петей? – улыбнулся Андрей. Чего это она приплела его дружка?
– Закуривай, – протянул незнакомый парень пачку «Беломора».
Андрей машинально потянулся к ней, потом отдернул руку.
– Не курю, – сказал он.
– Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, – рассмеялся парень, сверкнув белыми зубами.
– Познакомьтесь, – вспомнила Лариса. – Это Ваня Александров.
– Чего нам знакомиться? – хмыкнул Ваня. – Я тебя знаю. Из дома Абросимовых… Видел на танцплощадке. С этим… рыжим.
– Это я рыжая, – засмеялась Лариса. – А Петя Викторов – блондин. И он – художник.
– И далеко я забрался в глушь? – спросил Андрей.
– Вон там речка Лысуха, – показал лыжной палкой Иван Александров, – а от нее рукой подать до Андреевки.
– Это тебя леший по бору водил, – заметила Лариса. – В нашем лесу леших уйма.
– Хоть одного видела? – покосился на нее Иван.
– Леший не любит людям казать свой лик, – без улыбки ответила девушка. – Он то прикинется черным вороном, то зверем лесным, а то – войдет в человека и водит его по кругу, пока в гибельную глушь не заведет или в топкое болото.
– Зачем это ему? – спросил Андрей.
Лариса открыла было рот, чтобы ответить, но ничего не смогла придумать. Действительно, зачем леший людей дурачит? Ей как-то это и в голову не приходило.
– Наверное, рассердился на людей, что зверей распугали, природу губят, – с улыбкой сказал Андрей.
– Это уж точно, – вздохнула девушка.
– Это тебе бабка Александра напела про лешака? – снисходительно улыбнулся Иван. – Ты больше слушай ее, она еще не то наплетет!
Александров ростом выше Андрея, побеленные снегом волосы кудрявились на лбу, поверх темного лыжного костюма надета меховая безрукавка. Взгляд дерзкий, самоуверенный. Он то и дело небрежно сплевывал через плечо. Лариса – в брюках и толстом сером свитере, на голове – белая вязаная шапочка с красным помпоном.
– Я раз заблудился за Утиным озером, – стал рассказывать Иван, – так пришлось ночевать у лесника. Он тоже про нечистую силу толковал, мол, дед-лесовик такие штуки выкидывает с людьми. И главное, сто раз был в тех местах, а тут будто и впрямь кто-то по кругу водит.
– Ты почему из дому ушел и печку оставил затопленной? – снова напустилась на Андрея девушка. – Мог дом сгореть.
– Не сгорел ведь?
– Ты, наверное, в отца своего пошел, – попеняла Лариса. – Мама рассказывала, он мальчишкой такое здесь вытворял…
– Я читал книжку твоего отца про войну, – вставил Иван. – Законная книжка! Про наши края. Даже Сову упомянул. Теперь вместо нее тут ворожит бабка Александра.
– «Законная книжка»! – передразнила Лариса. – Кто же так оценивает литературное произведение?
– Я! – ухмыльнулся Иван. – Тоже мне нашлась воспитательница!
– Ты печную трубу-то закрыла? – поинтересовался Андрей, почувствовав озноб.
