Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд (список книг .txt) 📗
– А в чем заключается способ номер три? - спросил я.
– Ага, - произнес он, - номер три просто красавчик. Последнее изобретение моего папы перед кончиной.
– Его последнее великое дело?
– Именно, Гордон. И я даже помню тот самый день. Было воскресное утро, и вдруг мой папа входит на кухню с крупным белым петушком в руках и говорит: "Кажется, у меня получилось!" На лице улыбочка, а в глазах светится гордость. Он преспокойно кладет птицу прямо посреди стола и говорит: "Честное слово, думаю, на этот раз мне попался хороший петушок!" - "Кто хороший? - спрашивает моя мама, отрываясь от раковины. - Гораций, убери эту грязную птицу со стола". На петушке смешная бумажная шапочка, как перевернутый стаканчик из-под мороженого, и мой папа с гордостью на петушка показывает. "Погладь-ка его, - говорит он. - Он и с места не сдвинется". Петушок начинает скрести лапой по бумажной шапочке, но та, похоже, приклеена и не сползает. "Никакая птица не убежит, если закрыть ей глаза", - говорит мой папа и тычет в петушка пальцем, и толкает его по столу, но петушок не обращает на это никакого внимания. "Можешь его взять, - говорит он маме. Можешь убить его и приготовить на обед, чтобы отпраздновать то, что я только что изобрел". И тут он берет меня за руку, быстро выводит за дверь, и мы идем в поле, а потом в тот лес по другую сторону Хедденхэма, который когда-то принадлежал герцогу Букингемскому, и часа за два мы отлавливаем пять отличных жирных фазанов с меньшими усилиями, чем если бы купили их в лавке.
Клод остановился, чтобы перевести дыхание. Вспоминая замечательные дни своей молодости, он преобразился - его глаза еще больше увеличились, повлажнели и стали мечтательными.
– Я не совсем понимаю, - сказал я. - Как ему удавалось надеть бумажные колпачки на головы фазанам в лесу?
– Ни за что не догадаешься.
– Конечно нет.
– Тогда слушай. Прежде всего в земле выкапываешь маленькую лунку. Потом скручиваешь кусок бумаги, чтобы получился конус, который помещался бы в эту лунку широким концом кверху. Потом всю внутренность этой бумажной чашки смазываешь птичьим клеем и бросаешь туда несколько изюминок. Одновременно нужно набросать изюминок вокруг лунки. Дальше. Идет старина фазан и клюет и, когда подходит к лунке, засовывает туда свою голову, чтобы съесть изюминки, и - на голове у него оказывается колпак, и он ничего не видит. Ну разве не замечательно, до чего некоторые додумываются, а, Гордон? Ты не согласен?
– Твой папа был гением, - сказал я.
– Тогда делай свой выбор. Какой из трех способов тебе нравится, тот мы и используем сегодня ночью.
– Тебе не кажется, что все они немного жестокие?
– Жестокие! - с возмущением вскричал Клод. - О господи! А кто это последние полгода почти каждый день ел жареного фазана и не заплатил за это ни гроша?
Он повернулся и направился к двери мастерской. Видно было, что мое замечание глубоко его огорчило.
– Погоди минуту, - сказал я. - Не уходи.
– Так ты хочешь пойти со мной или нет?
– Да, но сперва разреши мне кое-что у тебя спросить. У меня тут возникла одна мысль.
– Держи ее при себе, - сказал Клод. - Ты говоришь о предмете, в котором ничего не смыслишь.
– Помнишь тот пузырек со снотворными таблетками, которые врач выписал мне в прошлом месяце, когда у меня болела спина?
– Ну и что?
– А на фазанов они не могут подействовать?
Клод прикрыл глаза и сочувственно покачал головой.
– Погоди, - сказал я.
– Тут и обсуждать нечего, - сказал он. - Да ни один фазан на свете не станет глотать эти паршивые красные капсулы. Ничего лучше не мог придумать?
– Ты забываешь об изюме, - сказал я. - Послушай, что я тебе скажу. Берем изюм. Вымачиваем его, пока он не разбухнет. Потом делаем лезвием надрез. Потом немного его опустошаем. Потом открываем одну из моих красных капсул и высыпаем весь порошок в изюминку. Потом берем иглу и очень тщательно зашиваем надрез. Дальше...
Краешком глаза я увидел, как рот Клода медленно приоткрывается.
– Дальше, - продолжил я, - у нас получается красивая, чистая на вид изюминка с двумя с половиной гранами снотворного внутри, и позволь сказать тебе еще кое-что. Этого хватит, чтобы свалить с ног среднего мужчину, не то что птицу!
Я выждал десяток секунд, чтобы сказанное мной попало по адресу.
– Кроме того, используя такой способ, мы могли бы действовать масштабно. Захотим - и приготовим двадцать изюминок, а потом, на закате, нам останется только разбросать их на поляне, где их подкармливают, и уйти. Через полчаса таблетки начнут действовать. Когда мы возвращаемся, фазаны уже расселись по деревьям и покачиваются, ощущая некоторую слабость, притом стараются сохранить равновесие. Но скоро каждый фазан, который съел хотя бы одну изюминку, обязательно свалится без сознания на землю. Дорогой ты мой, да они будут падать с деревьев, как яблоки, и мы будем ходить и собирать их!
Клод в восхищении смотрел на меня.
– О господи, - неслышно произнес он.
– И нас ни за что не поймают. Мы просто пройдем по лесу, разбрасывая по дороге изюминки, и даже если бы за нами наблюдали, все равно ничего бы не заметили.
– Гордон, - сказал он, кладя руку мне на колено и глядя на меня большими и сверкающими, точно звезды, глазами. - Если эта штука сработает, она произведет настоящую революцию в браконьерстве.
– Рад слышать.
– Сколько у тебя осталось таблеток? - спросил он.
– Сорок девять. В пузырьке было пятьдесят, я съел только одну.
– Сорока девяти мало. Нам нужно не меньше двухсот.
– Ты с ума сошел! - вскричал я.
Он медленно отошел и встал у двери спиной ко мне, уставившись в небо.
– Двести - крайний минимум, - тихо произнес он. - Особого смысла нет все это затевать, пока у нас не будет двухсот штук.
"Что же он, черт побери, замыслил?" - подумал я.
– До открытия сезона для нас это последняя возможность, - сказал Клод.
– Больше никак не могу достать.
– Ты ведь не хочешь, чтобы мы вернулись с пустыми руками?
– Но зачем так много?
Клод повернул голову и посмотрел на меня невинными глазами.
– А почему бы и нет? - мягко произнес он. - У тебя что, есть какие-то возражения?
О боже, неожиданно подумал я, да этот сумасшедший вздумал испортить мистеру Виктору Хейзелу церемонию открытия охотничьего сезона.
– Достаешь две сотни таблеток, - сказал он, - и тогда мы этим займемся.
– Не могу.
– Но попробовать-то ты можешь?
По случаю открытия охотничьего сезона мистер Хейзел принимал гостей каждый год первого октября, что было великим событием. Немощные джентльмены в твидовых костюмах - некоторые с титулами, а некоторые просто богатые съезжались отовсюду на автомобилях со своими носильщиками ружей, собаками и женами, и целый день в долине звучали раскаты ружейных залпов. Фазанов там всегда было предостаточно, поскольку каждое лето леса методично заселялись сотнями дюжин молодых птиц, что влетало в копеечку. Я слышал, будто разведение и содержание каждого фазана, до того как его застрелят, обходится дороже пяти фунтов (приблизительно цена двухсот буханок хлеба). Но мистер Хейзел с затратами не считался. Пусть и на несколько часов, но он становился большим человеком в маленьком мире, и даже глава судебной власти графства, прощаясь с ним, похлопывал его по спине и пытался вспомнить, как его зовут.
– А что, если мы уменьшим дозу? - спросил Клод. - Почему бы нам не разделить содержимое одной капсулы на четыре изюминки?
– Думаю, можно, если ты этого хочешь.
– Но достаточно ли птице четверти капсулы?
Можно только восхищаться его хладнокровием. Даже на одного фазана опасно охотиться в этом лесу в такое время года, а он собрался наловить целую кучу.
