Сожженная карта - Абэ Кобо (книги полностью TXT) 📗
Тот же день. 4 часа 28 минут. После второй от заправочной станции автобусной остановки сворачиваю направо и останавливаюсь у третьей: «Почта, Иттемэ». В табачном ларьке на углу спрашиваю адрес. Мне говорят, что дом господина М. рядом с почтой, через дорогу. Длинная глухая ограда. Густой сад. Обычный жилой дом. Около ворот небольшой гараж с односкатной крышей.
Поставив машину у табачного ларька, решаю заглянуть сначала на почту. Крашеная, с медной ручкой дверь распахнута настежь, с одной стороны — клумба, на которой ничего не растет, с другой установлен красный почтовый ящик. К почте ведет бетонная дорожка, справа — скамейка, слева — телефонная будка. В помещении, напротив двери, два окошка. Одно, над которым надпись: «Денежные переводы. Вклады. Страхование жизни», завешено замусоленной занавеской, и перед ним стоит треугольная табличка: «Сегодня операции закончены». Открыто лишь окошко: «Марки. Бандероли. Телефонные переговоры», и пожилой человек — по всей вероятности, начальник почты, — чистивший, а может быть, чинивший резиновый штемпель, исподлобья взглянул на меня. Едкий запах коптящей керосиновой печки. С грохотом несущийся десятитонный грузовик резко сбавляет скорость и переключает сцепление. Наверно, помешала моя машина. Небрежно попросив десять пятииеновых марок, спрашиваю, правда ли, что господин М. хочет купить новую машину — я, мол, слышал об этом: обычный прием в таких случаях — прикинуться коммивояжером.
— Машину? — Начальник почты медленно переводит взгляд в сторону занавешенного окошка рядом со мной. — Нет, такого я не слыхал…
— Собирался покупать… — неожиданно раздается из-за занавески голос женщины, видимо, немолодой. Как это бывает во многих маленьких почтовых отделениях, здесь работают вместе муж и жена. — Разве люди, которые хвастаются даже количеством будильников, будут молчать, если собираются покупать новую машину?
Ну что же, я услыхал то, что мне нужно… теперь я по крайней мере знаю из достоверного источника, что М. ездит на красной машине…
Начальник почты:
— Да что вы, машина у соседа светло-голубого цвета.
Жена начальника почты:
— Обычного светло-голубого цвета. Я не говорю, что он совсем дурной человек, но…
— Ну ладно, что там о нем говорить, а может, и вам подумать о машине?.. когда есть машина, жить вправду гораздо легче. Это принесет вам гораздо больше пользы, чем страхование жизни. Разве я не прав?
— В моем-то возрасте учиться водить машину? С вас пятьдесят иен…
Протягиваю стоиеновую монету.
— Пожалуйста, сдачу, если можно, помельче. А что, у господина М. по-прежнему дела идут хорошо?
Жена начальника почты резко, точно отвергая мой вопрос:
— Мало сказать хорошо. Раньше ведь он только углем торговал.
Начальник почты, протягивая пять десятииеновых монет, презрительно кривит тонкие губы:
— Жилых домов понастроили, и чумазый угольщик превратился в торговца пропаном, да такого чистюлю, что каждый день ванну принимает… времена…
Торговец пропаном! Сердце учащенно забилось. Значит, топливная база напротив дома господина М. принадлежит ему? Значит, вот тот повернувший сюда трехколесный пикап, который, громыхая, точно телега с жестью, и поднимая тучи пыли, везет баллоны, принадлежит господину М.? И если он не только член муниципалитета, но и владелец топливной базы, дело сразу же проясняется. Поведение исчезнувшего в то утро… связи между фирмой «Дайнэн» и господином М. …все теряет свою загадочность.
— Но такая несправедливость. — У жены начальника почты певучий, звонкий голос, совсем не вязавшийся с тем, что она говорит. — Разве может это продолжаться вечно?
Я снова оборачиваюсь к стеклянной двери. Под навесом из рифленого железа, обязательной принадлежности топливной базы, два молодых парня перекатывают баллоны с дороги в склад. В складе темно, и не видно, что там делается. В этом городке, стоящем в низине, окруженной с востока и запада холмами, солнце, наверно, заходит раньше, чем в других местах. Слышно, как, слегка покашливая, жена начальника почты встает. И сразу же загорается свет. Я закуриваю, и те несколько секунд, которые я на это потратил, как и следовало ожидать, стали приманкой для любящих сплетни языков.
— Ладно, пусть только застроят Нитемэ — Второй район. К нам сразу ж проведут газ — это точно обещали, официально… когда город вот так быстро застраивается, разбухает, превращается в город-спутник, кошелек торговца пропаном тоже разбухает вместе с ним. Но как только сюда придет городской газ, тогда крах… а сейчас база его расширяется, телефонов понаставил, рабочих набирает без счета. Да одних пикапов, если считать и те, что в филиалах, штук десять…
— Девять.
— Все равно лопнет как мыльный пузырь.
— Он однажды приходил сюда, просил, чтобы мы петицию подписали… говорил, что пропан, мол, лучше, им не отравишься, и гигиеничнее…
— Глупость. В наше время одним, что ли, газом травятся. Что там ни говори, самое главное — удобство. Кто же станет сочувствовать причитаниям угольщика?
Город F., Иттемэ… Главная улица старого городка F., начинающаяся от почты… прямая, полого спускающаяся улица, метров четыреста, заканчивается у каменных ступеней муниципалитета… вперемежку с богатыми, крытыми черепицей домами много и деревенских построек с высокими крышами и решетчатыми дверьми, словно хозяева их до сих пор занимаются шелководством… но в просторных дворах вместо тутовых деревьев — малолитражка… непомерно ярко сияет, как, впрочем, и везде, магазин электротоваров… сам магазин только с виду похож на полуразвалившуюся бочарню, он все же достаточно процветающий, просто на здании — налет старины… однако уличных фонарей очень мало, и это говорит о жалкой судьбе заброшенной старой части города… на западе, за невысоким холмом, еще плывет свет, позволяющий рассмотреть каждую веточку каждого дерева — скоро на этот низинный город спустится тьма… я медленно пускаю машину по выщербленной, давно не ремонтированной мостовой, не теряя из виду глубокий кювет с правой стороны…
Недалеко от муниципалитета старая развесистая криптомерия закрывает ветвями чуть ли не треть дороги — здесь, кажется, вход в синтоистский храм. Большая площадь, стоит несколько автомашин. А светло-голубая или, может быть, грязноватая светло-голубая?.. из шести машин четыре — в голубых тонах, какая же из них? Окна муниципалитета на втором этаже еще кое-где светятся — может быть, сверхурочная работа — готовят отчет? Разворачиваюсь и медленно еду назад по той же улице.
Я плохо представляю себе деятельность топливной базы. По мере того как жилые районы выходят за пределы старого города, угольщики благодаря пропану расширяют свою торговлю и с ростом населения процветают все больше… но, подобно тому как выросшие до гигантских размеров пресмыкающиеся не могли не уступить место млекопитающим, они вынуждены отступать перед городским газом. Сколько иронии заключено в такой торговле: она рождается благодаря росту города и умирает тоже благодаря росту города… в момент наивысшего расцвета объявляют о смерти — жалкая участь… неуютное процветание — все равно что, сидя за столом, наслаждаться деликатесами, дарами лесов и морей, когда перед тобой маячит виселица… конечно, такое не может не причинять глубокие страдания…
Но какие бы страдания ни испытывал, результат поединка известен с самого начала. Куда денешься от настигающего врага — городского газа? Есть ли хоть малейшая надежда, что удастся сманеврировать? В таком столкновении силы слишком неравны. Какова бы ни была у него цель, когда он собирался в то утро использовать Тасиро в качестве курьера, вряд ли можно предположить, что именно в связи с этим создались обстоятельства, вынудившие его к побегу. Пожалуй, правильнее всего поверить словам управляющего, ответственного за сбыт, всячески убеждавшего меня, что в данном случае не может быть и речи ни о каком преступлении. По-видимому, и утверждения Тасиро о том, что он напрасно ходил на свидание, вполне правдивы. Что же касается заботы оптовой фирмы «Дайнэн» о своих мелких заказчиках, попавших в безвыходное положение, то можно сказать, что она помогает им спокойно умереть и принимает заказы на надгробья.
