Пойте им тихо - Маканин Владимир Семенович (электронная книга .txt) 📗
На этой почве и произошел срыв. В воскресенье.
Очередного намека на детские стишки молодой Якушин не вынес. Логика поступков нарушилась, а сдерживающие центры на время отключились. Якушин забрался на крышу дома – каким образом это произошло, он не помнил.
То есть обрывочно он помнил. На чердаке был полумрак. Свет проникал в квадратный люк, там полоскался голубой лоскуток неба.
Якушин сел на чердачную балку и, как в детстве, заплакал от обиды – потому что с ним в этот миг что-то стряслось. Он потихоньку всхлипывал.
– Зоя… Зоя, – повторял он.
Ему думалось, что он любил и любит Зою. Что в этом причина всех причин.
В семье был теперь мир. Якушин потратил на этот мир уйму сил и целый год времени.
Во-первых, он сменил работу. Он ушел из мебельного магазина на фабрику. На фабрике делали мебель, но делать мебель – это делать, а не таскать с места на место. Якушин был паренек наивный, но в высшей степени трудолюбивый и честный. Он быстро освоил специальность и получил разряд.
Однажды он сказал жене:
– Галка, мне премию дали за полгода. Неожиданные получились деньги – взял и купил тебе тот кримпленовый костюмчик.
– Не может быть!
– Вот он.
Жена запрыгала. Закричала:
– Вот это подарок! Вот это Якушин!.. Мама! Мама!
Теща выплыла. И тоже похвалила:
– Молодец!
И что-то было в ее глазках необыкновенное. Якушин подумал: наверное, ей очень хочется сказать, что я теперь «наш». Но деликатничает. Не хочет ворошить прошлое.
– Молодец, – повторила теща.
И Якушин, засыпая в эту ночь, улыбался сам себе и всему миру. По-доброму улыбался. Спал и улыбался.
Он стал неплохо одеваться. Стал курить сигареты с фильтром.
Иногда он выспрашивал жену:
– Как мама?
– Что – мама?
– Как она?
– Она хорошо. Ты так спрашиваешь, будто она живет в другом городе, а не в одной с нами квартире.
– М-м…
– Что еще за «м-м»?
– Ну а вот скажи… Когда вы вдвоем остаетесь в доме – ты и мама, – не говорит она обо мне, что я…
Он запнулся. Он долго мялся. Он хотел это выговорить, но не смог.
– Ничего она о тебе не говорит, – отрезала жена. – Мама тебя любит.
Но равновесие опять нарушилось. Теперь бывшие друзья по мебельному магазину, Валера и Серега, вдруг сказали ему:
– Не наш ты стал человек, Якушин.
Точь-в-точь. Слово в слово.
– Не наш.
А было так. Якушин купил шкаф – купил в том самом магазине, где когда-то работал. И попросил ребят, чтоб помогли доставить домой. Ребят он не видел целый год.
Ребята сказали:
– Поможем. Не волнуйся.
– Спасибо. А я даже растерялся малость – одному-то не дотащить. Хоть тещу запрягай.
Посмеялись. Серега подмигнул Валере:
– Ай да Якушин. Мебелишку завел.
– Он теперь только с женой водится, – подхватил Валера. – Хозяйчиком стал.
– Забыл своих дружков.
– А на что ему друзья?
– Ну ясно! Он же теперь в цеху работает. Он не такая подсобная шушера, как мы с тобой.
Якушин вспыхнул:
– Да что вы, ребята. Да бог с вами.
– Ладно, ладно. Иди доставай грузовик.
Зима была суровая, но Якушин не замечал ни мороза, ни ветра. Он шел озадаченный и нет-нет сбивался с тропы в голубой сугроб.
Дома он выложил свою обиду жене. Разве он, Якушин, заслужил от ребят такое?
– Они же калымщики, они тебе не друзья, – сказала жена жестко. – Ты же сам говорил, что эти двое – рублики сшибают.
– Сшибают, – согласился Якушин.
– И пьяндыги?
– И это бывает.
– Ну вот видишь – значит, наплевать на их пустые слова. Наплевать и забыть.
И жена пояснила, что он, Якушин, в цеху работает, уважают его, ценят. А эти двое никакие не рабочие. И не товарищи они ему. Они люмпены.
– Кто?
– Люмпены. Опустившиеся людишки.
Но и умное словцо ученой жены не слишком успокоило Якушина.
Он сел и задумался.
– А шкаф? – напомнила жена.
– Сейчас. Сейчас.
– Иди немедленно. Тебе еще грузовик найти надо.
– Найду.
Якушин договорился с водителем – и вот машина подрулила к мебельному. Сыпал снег. Шкаф, уже вынесенный из магазина, стоял на снегу и сверкал полировкой. А около взад-вперед ходили Валера и Серега.
– Все готово, хозяин!
Они подсмеивались. Они нарочно повторяли это слово.
– Заждались твоей машины, хозяин!
Обиженный Якушин промолчал. А когда ехали к дому, он стал обвинять себя: ведь и впрямь забыл их за этот год. Для тещи старался быть «нашим». А ведь дружили с детства, Валера тогда ловил карасей, и как ловил!.. Валера и сейчас иногда пел их знаменитую песню:
было детство, было лето, была река и была такая песенка.
Машину трясло. Момент был особенный. Якушин придерживал шкаф и думал о ребятах. Ребята придерживали шкаф и думали о выпивке.
– Вот вам на поллитру, – сказала жена Якушина, когда шкаф был внесен в квартиру и установлен. – И ни на пробку больше.
Ребята кисло поморщились, поклянчили еще, но без успеха. «Ладно тебе. Все бы тебе ругаться!» – подумал Якушин про жену. Он сунул в карман коробочку с надписью «Квартплата» – и бросился за друзьями. Он так и взял – с коробочкой. Впервые в жизни он взял деньги, не спросив жену. Он даже не знал, как это делается.
Он нагнал их в гастрономе. Показал им денежку.
– Ребята, идем ко мне. Купим несколько бутылок – и ко мне. Посидим, покурим, все чин чином. Я «наш», ребята.
Валера и Серега обрадовались. Взяли деньги и тут же купили несколько бутылок. Но идти к Якушину домой не захотели.
– Не наш, не подлизывайся. Твоя жена в одну минуту нас выставит.
– Не выставит.
– А вдруг?
– Я уговорю ее, ребята.
– И пробовать не надо – что мы, не знаем твою жену?.. Да она и на порог нас не пустит!
Теперь они стояли в каком-то парадном. Было холодно. С ветром залетал снежок. Якушин рассуждал:
– Я вкалываю на фабрике, а вы носите мебель. И то и другое – работа. Почему же именно я стал «не наш»?
Валера стянул с одной из бутылок шапочку:
– Держи.
Распили быстро.
– Хорошо-то как, ребята, – сказал Якушин, чувствуя в груди разливающийся жар.
– Да, – сказали ребята, они уже добулькали бутылку до конца. – Хорошо-то как!
Якушин сказал:
– Все-таки я вас очень люблю, ребята… Песню, давайте песню!
Валера откашливался. Якушин обнимал его за плечи. Валера запел о том, что он любит жизнь. Якушин перебил. Он хотел ту, давнюю, из детства, – про карасей и голубую речку.
И тут его как бы осенило:
– Я знаю, куда мы пойдем петь, ребята.
Он так и загорелся – к Зое!
– Кто такая?
– Она… она мне как вы, ребята. Подруга душевная. Не подумайте чего лишнего.
– Не подумаем лишнего, – сказали ребята. – Пойдем.
Зоя была дома одна. Она была в прекрасном настроении. Она вот-вот выходила замуж за своего Леонтия.
– Купил шкаф и пришел похвастаться? – подтрунивала Зоя над Якушиным.
Якушин ответил, что он привык делиться с Зоей всякой радостью. Шкаф – это, конечно, шкаф, дело хорошее, но сегодня у него на душе, увы, не радость…
– Предлагаю еще один тост за Зою! – шумно закричал Валера.
Выпили. А Якушин все говорил о том, что у него сегодня на душе не радость, а обида. Большая обида.
– Зоенька, ну скажи ты. Ну почему? Почему они твердят, что я как-то переменился?
Со стаканом в руке Якушин остановился напротив второй комнаты – там было темно.
– Стой, стой, Якушин! – закричала Зоя. – Не ходи в ту комнату!
Продолжая смеяться, она объяснила, что там краска – там ремонт. Там покрашено и уже просыхает!.. Она подбежала и загородила собой двери.
