Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле - Бэнк Мелисса (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

Так мы и лежали в темноте.

Я спросила:

— Ну, и что же дальше?

Он долго не отвечал. Так долго, что я подумала, будто он не хочет отвечать. Наконец он сказал:

— Все.

Даже теперь, вспоминая звук его голоса, я отдаю себе отчет в том, как сильно его голос влияет на каждое произносимое мною слово.

Вечерами он работал наверху, в своем кабинете, а я редактировала рукописи за большим столом красного дерева, где могла часами разбирать каждое предложение.

Время от времени он спускался — налить себе стакан холодного чая и сунуть нос в какую-нибудь рукопись.

— Что это? — спрашивал он.

И читал, стоя на моей спиной. Потом брал у меня карандаш и перечеркивал слово или предложение, а то и всю страницу.

— Вот так! — подытоживал он.

Все это занимало у него секунд тридцать, и он всегда был прав.

В постели у Арчи ничего не получалось, и каждый раз он говорил мне, что это началось у него после того случая — много лет назад, — когда он напился до поросячьего визга. Он закурил нам обоим сигареты и лежал, уставившись перед собой.

— Дело не в тебе, малышка, — сказал он однажды ночью.

Я кивнула, как бы утешая его. Эта мысль никогда не приходила мне в голову.

Он взял меня на литературную вечеринку и представил как «восходящую звезду Н.».

Я робела и поэтому слишком много разговаривала.

Мужчины снисходительно улыбались. Женщины были безупречно изящны.

Когда мы раздевались, чтобы лечь в постель, я с грустью сказала:

— Они думают, что я просто пустышка. Ничего не стою без тебя.

— Милая, — промолвил он. — Они просто ревнуют.

— Просто ревнуют, — повторила я.

— Правильно, — подтвердил он. — Я-то знаю, что мы — единственная счастливая пара.

Арчи не мог поверить, что я не смотрела все великие старые фильмы.

— Твое поколение — культурный банкрот, — заключил он. И стал понемногу образовывать меня.

После того как мы посмотрели «Тонкого человека» [9], он сказал:

— Ты как Нора, а я как Ник. Мы как Богарт и Бэколл, как Хепберн и Трэйси [10].

— Скорее — как мистер Уилсон и Деннис-Мучитель [11], — подумала я вслух.

Мы пригласили Софи на обед.

Арчи рассказал ей о своем ухаживании за мной, о вечеринке в Центральном Западном парке, о моем паблисити и о том воскресенье, когда я постучалась в его дверь.

— Наконец Джейн капитулирует, — разглагольствует он. — Мы поднимаемся наверх. Я раздеваюсь, раздеваю ее. И…

— Ты хочешь кофе? — спрашиваю я.

— Нет, спасибо, — отвечает Софи.

Арчи бросает на меня свирепый взгляд.

— Она немного нервничает, она спрашивает, не можем ли мы поговорить. «Конечно, — отвечаю я, — нет проблем». Я достаю сигареты, мы ложимся, курим и беседуем. Естественно, я не могу сосредоточиться…

— Десерт?

Софи говорит:

— Нет, спасибо.

— Итак, — продолжает Арчи, — я жду, пока она докурит сигарету… — Он понижает голос. — Я готов на все, когда она мне слегка кивает и садится, чтобы выбросить сигарету. — Он выдерживает паузу. — И тут она роняет тлеющий пепел мне на грудь!

Я ошеломленно гляжу на него.

— Что такое ты говоришь? Это случилось совсем в другую ночь.

Софи хохочет. Он смотрит на нее и говорит:

— Джейн устроила локальный пожар на моей волосатой груди. Оттуда выпрыгивали газели, потом протопали слоны…

Софи, все еще смеясь, бросает на меня взгляд, и в ее глазах я читаю: «О'кей, теперь мне все ясно!»

Я собирала шутки и анекдоты, чтобы рассказать ему. И прокручивала их в голове.

— Ну и что насчет дантиста? — спрашивал он.

— Знаешь, что он сказал? Мне следует чистить десны! Ты когда-нибудь слыхал такое? — Я помолчала. — Мой парикмахер, наверное, скажет, что мне следует мыть шею.

Он смеялся почти непроизвольно.

— Какая ты чудачка! — говорил он.

На издательской вечеринке я подслушала, как он сказал:

— …в общем, Джейн обвиняет меня в том, что я антисемит.

Я стояла сзади, возле бара. И, взяв у бармена бокал вина, осталась стоять, где была.

Арчи продолжал:

— Я напомнил ей, что моя бывшая жена — еврейка, а Джейн говорит: «Это ничего не доказывает! Я знаю женатых женоненавистников».

Его собеседник заметил:

— Очень остроумно.

В такси я спросила:

— О чем ты говорил, когда упомянул об антисемитизме? И в тот вечер, с Софи? Знаешь, у меня нет ни малейшего желания быть придуманным персонажем в твоих историях.

— Ты должна проявлять объективность по отношению к этому придуманном персонажу.

— При чем здесь объективность?

— Способность к объективной оценке — неотъемлемое качество хорошего редактора.

— Значит, таким образом ты меня учишь?

— Да, — сказал он. — Помогаю тебе совершенствоваться и ожидаю того же с твоей стороны.

— А что, если я не хочу совершенствоваться? — спросила я.

— Тогда ты превратишься в раздражительную особу, подслушивающую чужие разговоры.

Я сдала свою квартиру и переехала к нему.

Потом мне пришлось рассказать обо всем своей семье. Родители отнеслись к этому совершенно спокойно.

Брат сказал:

— Неужели не могла найти себе для игр детишек своего возраста?

К тому времени моя тетя уже совсем состарилась, и я долгое время ее не видела. После того как я рассказала ей об Арчи, она закрыла глаза, и я подумала: уж не заснула ли она? Наконец она промолвила:

— Молодая женщина много значит для старика.

— Дело совсем не в этом, — возразила я, пытаясь переубедить ее. — У нас с ним полное единомыслие.

— Дорогуша, — ответила она, — мужчина всегда думает одним местом.

Доктор заверил Арчи, что все будет нормально, как только они возьмут под контроль содержание сахара в его крови. Это было хорошей новостью. Он пришел домой с прибором, который мы назвали «колючка».

Он не любил, когда я смотрю, как он делает себе инъекцию инсулина. С «колючкой» дело обстояло иначе. Это была наша надежда. Он нажимал на кнопку — выскакивала игла и колола его в палец. Я брала его палец и выдавливала кровь на специально обработанную бумагу, которую помещала в аппарат. Пока мы ждали результата, я гадала, насколько сладкая его кровь.

Он позвонил, чтобы сообщить результаты анализа, и доктор определил нужную ему дозу инсулина. Мы ждали значительных изменений. Предполагалось, что Арчи сам будет регулировать содержание сахара в крови. Не знаю, когда он прекратил это делать. Однажды я обнаружила «колючку» в дальнем углу кладовой, за кучей шприцев.

Мы проводили уикенды у него на ферме в Беркшире. Когда я впервые увидела его машину — белый «линкольн-континенталь», — я не могла поверить своим глазам. Я сказала:

— Твой отец очень мило поступил, что одолжил тебе свою машину.

— Она очень комфортабельная, — заметил Арчи, придав своему голосу скрипучую, старческую интонацию.

Прямо-таки гостиная на колесах.

Дом был построен лет сто назад, его стены давно покосились и потрескались. Деревянный пол на кухне напоминал шахматную доску. Из каждого окна были видны луга. Мы ели на свежем воздухе. По вечерам навещали его друзей и ставили на старенький проигрыватель пластинки Билли Холидей [12] и танцевали.

Он сходил к специалистам, и его предупредили, что его организм не будет нормально функционировать, пока он не бросить курить.