Балетные туфельки - Стритфилд Ноэль (список книг .txt) 📗
Вся семья сидела за столом и пила чай с тортом. Три стула стояли для ребят. Гасси придвинул один из них к столу и сел.
– Да, будет, – сказал он, – но Анна считает, что ей лучше ходить на частные занятия.
Уолли, его мама и папа посмотрели на Анну, как будто она была лохнесским чудовищем. Каждый подумал о том, скольких трудов стоило купить ей туфельки и достать деньги на уроки.
– Частные уроки? – воскликнула мама Уолли. – А не слишком ли это дорого?
Гасси взял кусок торта, который протягивал ему папа Уолли, и кивнул.
– Пятьдесят пенсов за каждые полчаса каждую среду после школы.
– Это значит, – сказал Франческо, – что у нас есть деньги на пять уроков, а мы с Гасси должны добывать столько же каждую неделю.
Мама Уолли протянула Гасси чашку чая.
– В Англии нет ни ослов, которых нужно нагружать, ни верблюдов, которых нужно водить, ни складов, за которыми нужно присматривать, пока хозяин спит, – добавил Франческо.
Уолли, его мама и папа были просто шокированы тем, что ребенок такого возраста, как Анна, может требовать частных уроков танцев за целых пятьдесят пенсов. Но они знали, что мальчики очень переживали за учебу Анны, поэтому заговорили осторожно.
– Мне кажется, – предложила мама Уолли, – можно было бы попробовать один семестр походить по субботам, не правда ли, Анна?
Анна посмотрела на нее своими большими черными глазами.
– Мисс де Вин все говорила правильно. Шесть demi-pliйs в каждой позиции. Но поскольку мои туфли совсем новые, то в пятой позиции нога скользнула и не встала правильно. И сразу она сказала: «Задняя нога!» Так же сказал бы и Жардек. В большом классе мадам не может следить за каждой ногой, поэтому лучше заниматься полчаса одной, а потом тренироваться дома в спальне. Если я начну делать ошибки, она заметит на следующем же уроке.
Для Уолли, его мамы и папы слова Анны были непонятны, как будто она говорила на иностранном языке. Но Франческо и Гасси ее поняли.
– Вот видите, – сказал Гасси. – Это должны быть частные уроки.
– И нельзя допустить, чтобы они прекратились после первых пяти, – утверждал Франческо. – Поэтому нам нужно зарабатывать деньги.
Гасси повернулся к Франческо.
– У меня идея. Если бы мы одолжили у кого-нибудь старую, очень поношенную одежду, мы могли бы попрошайничать. Он протянул две сложенные вместе руки и жалобно завыл: «Подайте во имя Аллаха».
Папа Уолли засмеялся.
– Как только ты так сделаешь, сынок, тебя сразу же заберут в полицию. В этой стране никому не разрешается просить милостыню.
– Здесь нет настоящего попрошайничества, – объяснила мама Уолли. – Можно получить лицензию и продавать спички или что-то там еще.
– Но вы не можете получить лицензию, – сказал Уолли, —потому что вы еще слишком маленькие.
Гасси вздохнул.
– Жаль. Я часто видел, как просят милостыню, поэтому я знаю, как это делать.
Для Уолли ребята все еще были как существа из сказки. Раз Анне надо было пятьдесят пенсов каждую неделю – хоть это и была ужасная трата денег – так и должно было быть.
– Не волнуйтесь, – сказал он. – Я поговорю с ребятами, может, они знают способы заработать деньги.
Папа Уолли, пока работал водителем грузовика, узнал много различных способов зарабатывать деньги, в том числе и нечестные. Поэтому он понимал, что за этими детьми, так долго кочевавшими по свету, нужно хорошенько присматривать, особенно за Гасси.
– Вот что я вам скажу. Если Уолли придумает для вас какое-нибудь приличное занятие, например чистку сада, мытье машины, ну или что-то другое, тогда хорошо, но если это будет что-то странное, то вы сразу идете ко мне. Мы же не хотим, чтобы у вас были неприятности.
Поездка в Лондон, похоже, предоставила дяде Сесилу возможность все обдумать. А может, на собрании он встретил одного из своих скучных друзей, который и подал ему эту мысль, но в этот вечер после ужина он сказал:
– Я хочу поговорить с вами. Пройдем в гостиную.
Даже Гасси струсил. Видимо, дядя узнал про продажу чемоданов и их ждут неприятности. Кроме того, еда в этот день всем им показалась особенно отвратительной. Красноватое мясо с желтым жиром и шариками, сделанными, как подумали дети, из шерстяного пледа. Еще была капуста. Съев пару ложек, Гасси наклонился к Мейбл.
– Ужасная гадость! – прошептал он ей. – Не знаю, что это, но есть просто невозможно.
Мейбл, задыхаясь и краснея, прошептала в ответ:
– Это вареный окорок и клецки, дорогой. Это любимое блюдо вашего дяди.
Гасси, который был уверен, что отравится, если съест то, что лежало на его тарелке, с благодарностью посмотрел на дядю и отодвинул тарелку в его сторону.
– Вам это нравится. Вы это и ешьте. А мне, если можно, хотелось бы хлеба с маслом и оливками, – сказал Гасси.
Судя по тому, как посмотрели на него дядя и тетя, можно было подумать, что Гасси попросил каких-то невообразимых деликатесов, а не самую простую еду, которую он знал с детства.
В конце концов, после мучительной паузы, дядя Сесил произнес ледяным голосом:
– Забери его тарелку, Мейбл. Сегодня Огастес есть не будет.
Поэтому сердца всех троих ушли в пятки, когда они направились вслед за дядей Сесилом в гостиную и сели напротив него на диван. Анна, как бы напугана она ни была, не могла сдержать улыбку.
– Анна, чему это ты улыбаешься? – спросил дядя.
Анна перестала улыбаться.
– Это такой чудесный диван, – прошептала она. – Я никогда не сидела на бархате.
Дядя Сесил не проявил интереса к ее словам.
– Я не собираюсь обсуждать твое плохое поведение за столом, Огастес, – сказал он. – Твоим наказанием будет то, что ты пойдешь в постель голодный. Я хотел с вами поговорить о моих соседях. Когда мы, ваша тетя и я, переехали сюда, то решили, что не будем общаться с соседями. Нам не нужны всякие глупые слухи и сплетни. Так что это правило относится и к вам. Вы будете встречаться с местными детьми в школе, но там же и будет заканчиваться ваша дружба. Вы не будете ходить к ним домой и никогда не пригласите никого сюда.
Франческо вспомнил о Джонатане и Присцилле.
– По другую сторону стены живут близнецы. Они приглашали нас на чай.
– Вы откажетесь от приглашения, – ответил дядя Сесил.
Поскольку Гасси уже провинился, то еще один вопрос повредить не мог:
– Почему мы не можем пойти к ним на чай?
Дядя Сесил посмотрел на Гасси, и было видно, насколько ему не нравится и сам Гасси, и его вопрос.
– Потому что у вас чудовищный английский. Начнется семестр, и у вас будут уроки в школе и домашние задания плюс уроки английского со мной, когда я свободен, так что ваши дни будут полностью заняты. Я не хочу, чтобы вы портили зрение, сидя у телевизора, и тратили время, болтая с соседскими детьми.
Дети никогда не смотрели телевизор. На ферме Уолли был телевизор, однако его ни разу не включали при них, поэтому телевизор для них ничего не значил. Но они всегда разговаривали со всеми, кого встречали, стараясь говорить как можно лучше на той смеси языков, которую знали. Еще более ужасной новостью было то, что дядя Сесил собирался учить их английскому. Это их на самом деле напугало. Когда? А вдруг это будет пересекаться с уроками танцев Анны? Но в тот момент ничего изменить было невозможно, поэтому Франческо встал. Он чуть поклонился дяде.
– Спасибо, что сказали нам, – вежливо проговорил он.
Гасси как-то кивнул и пробормотал довольно ворчливо:
– Спасибо.
Анна сделала свой маленький реверанс.
– Спасибо, дядя. Спокойной ночи.
Как только дверь за ним закрылась, Гасси скорчил гримасу.
– А спать я голодный не пойду. Тетя позаботится о том, чтобы я поел.
И он не ошибся. Под подушкой он нашел великолепный бутерброд с сыром.
