Поколение «Икс» - Коупленд Дуглас (книги онлайн полные .txt) 📗

— Моя история — о конце света, — произносит Дег, допивая остатки чая со льдом (остатки давно растаявших кубиков льда). Он снимает рубашку, обнажив свою довольно хилую грудь, закуривает еще одну сигарету с фильтром и нервно откашливается.

Конец света — бродячий мотив в сказочках Дега — эсхатологических версиях телепередачи «Вы — очевидец» («Знаете, когда стоишь под атомным грибом…»), которые он выдает бесстрастным голосом профессионального комика и уснащает множеством вдохновенных подробностей. Итак, еще немного поломавшись, он начинает:

— Представьте, что вы стоите в очереди в супермаркете, скажем в супермаркете «Вонс» на углу бульвара Сансет и авеню Такиц (но теоретически это может быть любой супермаркет в любом уголке планеты), и настроение у вас хреновое, потому что по дороге в машине вы поссорились с лучшим другом. Ссора началась с дорожного знака «Осторожно, олени — 2 мили», и вы сказали: «Чего-о? Они думают, мы поверим, будто здесь хоть один олень остался», отчего у вашего лучшего друга, сидящего рядом с вами и просматривающего ящичек с кассетами, екает сердце. Вы чувствуете, что задели его за живое и что это забавно, а потому продолжаете в том же духе. «Если уж на то пошло, — говорите вы, — сейчас и птиц меньше, чем прежде. И знаешь, что я слышал? На Карибах не осталось ракушек — туристы все вымели. И еще, когда ты возвращался самолетом из Европы и находился где-то этак милях в пяти над Гренландией, тебе не стукало в голову, что покупать фотоаппараты, виски и сигареты в безвоздушном пространстве — это, я бы сказал, извращение?»

Тогда ваш друг взрывается, называет вас бараном и говорит: «Ну почему ты такой брюзга? У тебя что, работа такая — во всем искать поводы для депрессии?»

Вы (в ответ): «Брюзга? Moi [21]? По-моему, тут уместнее слово «реалист». Хочешь сказать, пока мы ехали сюда из Л.А. и за всю дорогу увидели типа десять тысяч квадратных километров торговых центров, у тебя не возникло ни малейшего подозрения, что где-то какие-то шарики заехали за очень крупные ролики?»

Спор, разумеется, ни к чему не приводит. Так всегда бывает с подобными спорами. Самое большее — вас обвинят в старомодном нигилизме. Так что в «Вонсе» в очереди к кассе номер три вы стоите наедине с собой, пакетом пастилы и брикетами угля для вечернего барбекю, живот подводит от дикой обиды, а лучший друг, демонстративно вас игнорируя, сидит в машине и угрю— мо слушает «трам-там-там» какой-то очень средневолновой радиостанции из Кафедрал-Сити, мелодии, под которые только на коньках кататься.

Но одновременно какая-то часть вашего существа восторгается содержимым те— лежки упитанного-в-любой-системе-отсчета мужика, стоящего перед вами в очереди. Блин, у него там всякой твари по паре! Пластиковые «фугасы» с диетической колой, полуфабрикаты сливочно-ромовых кексов для микроволновой печи, продающиеся прямо в жестянках для выпечки (десять минут сэкономленного времени; и еще десять миллионов лет эти жестянки пролежат в могильниках отходов округа Риверсайд), и галлоны, галлоны соуса к спагетти… да, от такой диеты, должно быть, у всей его семьи запор; а ну-ка — что это у него там на шее, не зоб ли? «Господи, как подешевело молоко», — говоришь ты сам себе, заметив ценник на одной из его бутылочек. И вдыхаешь слад— кий вишневый запах от полок со жвачкой и нечитаными журналами, дешевыми и зовущими.

И вдруг — перепад напряжения в сети. Лампы ярко вспыхивают, возвращаются к норме, тускнеют, гаснут. Затем вырубается музыка, нарастает шум голосов — как в кинотеатре, когда прерывается фильм. Люди уже устремляются в ряд номер семь за свечами.

Возле выхода какой-то старикан раздраженно пытается протаранить своей тележкой раздвижные двери, не желающие раздвигаться. Служащий втолковывает ему, что электричество отключилось. Через другой выход, где дверь отжата тележкой, в магазин входит ваш лучший друг. «Радио заткнулось, — объявляет он. — И вот еще, смотри… — Сквозь уличные витрины вам видны многочисленные дымные хвосты, ползущие от Двадцать девятой базы морской пехоты, что выше по долине. — Это что-то серьезное».

Завыла сирена — худший звук в мире, звук, который вы с ужасом предвкушали всю свою жизнь. И вот он здесь — звуковая дорожка для фильма о падении в ад — оглушительный, ошеломительный, нереальный вой, сплющивающий и взбалтывающий пространство и время; так сплющивает пространство и время бывший курильщик ночью, когда в кошмарном сне видит себя курящим. Проснувшись, бывший курильщик обнаруживает в руке зажженную сигарету; кошмар достигает апогея.

Слышно, как через громкоговоритель управляющий просит посетителей спокойно покинуть помещение, но его никто не слушает. Тележки брошены в проходах, люди бегут, вынося на улицу и роняя на тротуар краденые упаковки ростбифов и бутылки с водой «Эвиан». Цивилизованная автостоянка превратилась в автодром в Луна-парке.

Но толстяк остается, равно как и кассирша, всклокоченная блондинка с костлявым плебейским носом и прозрачной белой кожей. Они и вы с лучшим другом замерли как вкопанные, лишившись дара речи, ваш мозг превращается в светящуюся (как в фильмах) карту мира от НОРАД [22]— какой штамп современной мифологии! На ней вычерчены траектории огненных шаров, плывущих крадучись, неумолимо, над Баффиновой землей, Алеутскими островами, Лабрадором, Азорами, озером Верхним, островами Королевы Шарлотты, Пьюджет-Саундом, Мэном… еще несколько секунд, и всё, так ведь?…

— Я всегда обещал себе, — произносит толстяк таким будничным тоном, что вы (остальные трое) подпрыгиваете, отвлекшись от своих мыслей, — что, когда этот момент наступит, я буду вести себя с достоинством, сколько бы времени ни оставалось, и потому, мисс, — говорит он, решительно поворачиваясь к кассирше, — будьте добры, позвольте мне заплатить за покупки.

Кассирша, за отсутствием выбора, принимает деньги.

Затем — Вспышка.

— На пол, — орете вы, но они не реагируют — вылитые олени, загипнотизированные светом фар. — Скорее! — Но ваше предостережение пропадает впустую.

И тогда, перед тем как витрина превращается в сморщенную, жидкую, взрывающуюся простыню — в поверхность бассейна во время прыжка с вышки, вид снизу…

Перед тем как вас осыпает град жевательных резинок и журналов…

Перед тем как толстяка подняло в воздух, где он завис, как в анабиозе, а потом весь запылал, в то время как жидкий потолок разорвался и потек наружу…

Перед всем этим ваш лучший друг подползает к вам и, вытянув шею, целует вас в губы со словами: «Ну вот. Мне всегда хотелось это сделать».

И это всё. Бесшумный порыв горячего ветра — словно открылись миллиарды духовок (как вы и воображали этот момент лет с шести), — и все кончено. Немного страшновато, по-своему сексуально и заляпано грязными пятнами сожаления. Совсем как жизнь — верно ведь?

Часть II

НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ ТОЖЕ ДОСТАНЕТСЯ

Пять дней назад — на следующий день после пикника — Дег исчез. В остальном неделя была обычной: мы с Клэр вкалывали каждый в своем макрабстве: я — в баре «У Ларри» (и присматривал за домиками — за этот необременительный труд мне понизили арендную плату), Клэр впаривала старым авоськам пятитысячные сумочки. Разумеется, мы недоумевали, куда это делся Дег, но не сильно беспокоились. Ясное дело — куда— то «сдеггерил»: может, пересек мексиканскую границу, чтобы писать героические куп— леты в зарослях кактусов сагуаро, а может, он в Лос-Анджелесе — изучает системы АПРУ [23]или снимает гениальный черно-белый фильм на восьмимиллиметровую пленку. Кратковременные творческие срывы помогают ему не погибнуть от рутины настоящей работы. И это нормально. Только хотелось бы, чтобы он предупреждал заранее и мне не приходилось бы расшибаться в лепешку, прикрывая его. Он-то знает, что мистер Макартур, владелец бара и наш шеф, простит ему убийство родной мамы. Одна скорострельная шуточка из уст Дега— и проступок забыт. Как в прошлый раз: «Больше не повторится, мистер М. Кстати, сколько лесбиянок требуется, чтобы ввинтить лампочку?» Мистер Макартур вздрагивает: «Дегмар, тс-с. Ради бога, не распугивай клиентов». В определенные дни «У Ларри» могут появиться любители пошвыряться табуретками. Дебоши в баре, при всей своей красочности, увеличат мистеру М, страховые взносы. Хотя баталий «У Ларри» я сроду не видел. Просто-напросто мистер М. — тот еще паникер.