Дочь любимой женщины (сборник) - Драгунский Денис Викторович (читать полную версию книги .TXT) 📗
Вспомнилось, что «месть – это блюдо, которое нужно есть холодным».
Впрочем, ни о чем особо страшном речь не шла. Просто человека выгонят с очень теплого, денежного и престижного места и не скоро возьмут на такое же. Наверное, у него возникнут трудности с ипотекой, if any. С оплатой дорогой частной школы для детей. С летним отдыхом, с обновками и даже, возможно, с вкусной и недешевой едой, которую они привыкли есть. В общем, его дети вдруг очутятся в семье с материальными проблемами.
Вот это меня, человека сентиментального, чуточку смутило.
– Но его дети-то ни в чем не виноваты! – сказал я и объяснил, что я имею в виду.
Он возмутился и сказал вот ту самую фразу:
– Почему я должен заботиться о чужих детях?
Помолчал и добавил:
– Я читал твой роман «Дело принципа». Длинновато, прости меня, как-то вязко, но там был один важный момент. Там у тебя злой дедушка сжег бандитскую деревню – целиком. Вырезал и сжег. Внучка спрашивает: «Вместе с малыми детьми?» Дедушка отвечает: «Они сами приговорили своих детей». Вот так. Понял?
– Значит, это я тебя подучил? – сказал я.
– Да прекрати. Я шучу. Но если серьезно: что за манеры от своей подлости заслоняться своими же детьми? Женился на красотке, наплодил пупсиков, – мой собеседник распалялся всё сильнее, – наряжает их в красивые шмоточки, возит их на машине в дорогую школу, а я теперь не моги его с работы выгнать? Потому что его пупсикам станет не так комфортно жить? Бред какой-то!
– Ты ему просто мстишь, – сказал я.
– Да, разумеется! – ясно улыбнулся мой собеседник. – Месть является важнейшим социальным регулятором.
Верно. Месть, повторяю вслед за своим приятелем, – это важнейший социальный инструмент. Жесткая сдержка и необходимый противовес для всех жрецов «ничем не стеснённой свободы поступка».
Но я не спросил своего собеседника о главном. Не задал вопроса, который беспокоил героя знаменитой новеллы Эдгара По.
Тот, кому адресована месть, тот, который завтра полетит со своего денежного и престижного местечка вверх тормашками, а через три месяца будет отчаянно и безуспешно добывать деньги на поддержание прежнего уровня жизни, – он будет знать, за что ему такое несчастье? Он будет понимать, что это ему в ответ на предательство-вредительство двадцатилетней давности? Или будет просто клясть судьбу и искать интриганов среди сослуживцев? Еще найдет, чего доброго!
Мне кажется, что должен знать. Иначе это не месть, а незнамо что. Просто мелкая (ну, или крупная) гадость.
Вот вам рассказ другого моего приятеля.
Чтоб не путаться в косвенной речи – от первого лица.
«Один человек увел у меня женщину. Жену, хотя мы не были повенчаны-расписаны. Но мы жили вместе уже года полтора, и все это знали, и приходили к нам в гости, и называли нас во множественном числе: пойдемте к таким-то. То есть воспринимали нас как семью.
И вот тут появился он. Мы жили скромно, а он был гораздо богаче нас. Мы были самые обычные люди, а он в свои тридцать был уже весьма известен. Кроме того, он был красив, говорлив, весел, умел производить впечатление. Его к нам привел один мой друг – наверное, чтобы похвастаться своими блестящими знакомствами.
Он сразу, я это заметил, положил глаз на мою жену. Она была не то чтобы очень красива, но мила, молода, изящна. Ах, дружочек, в двадцать шесть мы все такие. Но я не придал его легкому ухажерству никакого значения. Наверное, напрасно.
Потом – как я позже выяснил – он стал ей звонить, добиваться встреч. Она была хорошая женщина, но слабая, наверное. Она не смогла устоять перед этим напором галантности, букетов-ресторанов, перед этой дверцей в красивую жизнь, которую он перед ней приоткрыл. Короче говоря, он ее соблазнил, она ему поддалась, а я, когда узнал обо всем, сказал ей, что она свободна.
Она радостно убежала – так радостно, что я боялся, не закружится ли у нее голова, не споткнется ли она, когда будет бежать к нему, – но через неделю, конечно же, он ее бросил, и она пришла назад. Ко мне.
– Что тебе здесь нужно? – спросил я ее в прихожей (она открыла дверь своим ключом).
– Я пришла домой, – тихо и, казалось, сухо сказала она.
– А, вот оно что… – сказал я. – Ты уверена, что не ошиблась дверью?
Она заплакала и попросила прощения. Сказала что-то насчет беса, который попутал. Слава богу, она не назвала его подлецом. Этого бы я не выдержал.
Да, я ее обнял и поцеловал, и мы даже легли в постель, и, кажется, у нас что-то получилось. Но с трудом. Этот случай был, даже не знаю, как дохлая жаба в очаровательном дачном пруду. Ну представь себе: такой чистенький прудик с прозрачной водой, по бокам цветочки, рядом скамеечка, кирпичная дорожка, чудный мещанский уют, хочется сидеть на скамейке с милой девушкой и шептать ей о любви – а посредине этого пруда плавает громадная дохлая раздувшаяся почерневшая вонючая жаба…
Так что мы все-таки расстались. Не смогли перешагнуть.
Вот. Шли, как ты понимаешь, годы. Смеркалось. Я послеживал за этим человеком. Он красиво старел, он процветал, он женился на красавице на восемнадцать лет моложе, она родила ему ребенка, потом еще одного, вот ему уже пятьдесят, а ей всего тридцать два, красивая пара, счастливая семья…
И вот тут, как в пьесе Лермонтова “Маскарад”, из-за кулис появляется плюгавый лысеющий мститель.
Я решил отомстить ему в точности тем же оружием, каким он изломал мое счастье.
У меня были свободные деньги. Не очень много, но два миллиона рублей я на это дело решил потратить. Этого оказалось даже много. Мне честно вернули триста тысяч сдачи.
Я нанял людей, а они наняли актера, ее ровесника. Одели его как надо, придали нужный лоск, усадили его в “БМВ” с откидным верхом – было лето. Он познакомился с ней на каком-то вернисаже, стал красиво и очень настойчиво ухаживать. Он молод и прекрасен. Муж (не такой уж молодой) в командировке, дети с няней, а у кавалера квартира-студия на Пречистенке… Потом предложил ей тайком смотаться в Лондон на сутки, потом в Испанию на пару дней, бизнес-классом, конечно!
Она тоже оказалась слабой женщиной.
Тем более что у этого парня помимо актерских дарований был потрясающий секс. Оглобля – всем на зависть и несомненный талант доводить женщину до полного умопомрачения.
Спросишь, откуда я знаю про его оглоблю и ее оргазмы?
Видео, дружочек! Мне передали видео всех их уличных и ресторанных встреч, а также камерных забав – такова, собственно, и была заказанная мною услуга. Я отобрал лучшее и поручил переслать моему, так сказать, контрагенту.
Результат превзошел все ожидания. Мало того что они развелись. Бедняга искренне страдал. Его, такого умного, доброго, светлого, заботливого, да и престижного к тому же, пошлейшим образом предали ради молодого кобеля на “БМВ”-кабриолете и вот с таким хером! Есть от чего в отчаяние прийти.
Он впал в депрессию, а потом попытался совершить Роскомнадзор, так сказать. Его откачали. Но он хорошо траванулся. Так что откачивать долго пришлось.
И вот тут я пришел к нему в уютную отдельную палату клиники имени Соловьева, где он лежал, слегка одуревший от препаратов.
– Прости, что я на “ты”, – сказал я и напомнил ему все обстоятельства нашего знакомства.
– И что теперь? – спросил он.
– Да ничего. Только знай, что вот всё это тебе – от меня за Танечку.
– Что «это»? – казалось, он не совсем понял.
– Вот это самое, – я достал айфон и показал ему видео.
Он заплакал.
– Ну, пока, – сказал я, встал и повернулся идти.
– Погоди, – сказал он. – Присядь. На секунду.
– Что тебе? – Я сел на табурет.
– Но вот теперь, – сказал он, – теперь ты меня прощаешь?
Я почувствовал, что да. Что теперь прощаю. Ни капли не раскаиваюсь в том, что сделал, но прощаю совсем, окончательно.
– Да! – сказал я.
Встал и ушел.
Потом я узнал, что он выздоровел, пришел в себя и, кажется, помирился со своей изменницей-женой. “Ради детей”, – как говорили общие знакомые.
