Источник - Рэнд Айн (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗

Она дошла до главной улицы и пошла медленнее. Освещение здесь было скудное, машины, стоящие под углом к тротуарам, кинотеатр, в витрине магазина среди кухонной утвари виднелось розовое женское бельё. Она шла выпрямившись, глядя прямо перед собой.

Она увидела отблеск на стене старого здания — брандмауэре из жёлтого кирпича. Свет шёл из вырытого экскаваторами котлована. Она поняла, что пришла, хотя очень надеялась, что это не так. Если они работают допоздна, он должен быть здесь. Ей не хотелось видеть его сегодня. Ей хотелось только увидеть площадку, к большему она не была готова; она хотела увидеть его завтра. Но она уже не могла остановиться. Она подошла к котловану, открытому, без ограждения. Услышала скрежет металла, увидела стрелу подъёмного крана, тени людей на косой поверхности свежевырытой земли, казавшейся жёлтой в электрическом свете. Она не могла видеть ступенек, которые поднимались к тротуару, но услышала звук шагов, а потом увидела Рорка, выходящего из котлована. Он был без шляпы, в расстёгнутом свободном пальто.

Он остановился и посмотрел на неё. Она подумала, что всё нормально, всё как всегда и его серые глаза и рыжие волосы такие же, какими она привыкла их видеть. Она удивилась, когда он бросился к ней, его рука больно сжала её локоть, и он сказал:

— Ты бы лучше присела.

Она поняла, что не устояла бы, если бы не его рука на её локте. Он взял её чемодан, перевёл её через улицу и заставил присесть на ступеньки пустого дома. Она прислонилась к закрытой двери. Он сел рядом и продолжал крепко держать её локоть — не ласково, а как бы контролируя её и себя.

Через несколько секунд он убрал руку. Она поняла, что теперь всё в порядке. Она может говорить.

— Это твоё новое здание?

— Да. Ты прямо с поезда?

— Да.

— Здесь довольно далеко.

— Наверно.

Она подумала, что они не поздоровались и что это нормально. Это не была встреча — они никогда не расставались. Она подумала, что было бы странно, если бы она когда-нибудь говорила ему «здравствуй». Человек не может приветствовать каждое утро самого себя.

— Когда ты сегодня встал? — спросила она.

— В семь.

— Я ещё была в Нью-Йорке. В такси. Спешила на Центральный вокзал. Где ты завтракаешь?

— В вагончике.

— Из тех, что открыты всю ночь?

— Да. В основном там бывают водители грузовиков.

— Ты часто туда ходишь?

— Когда мне хочется выпить чашечку кофе.

— Сидишь у стойки? И окружающие глазеют на тебя?

— Сижу у стойки, когда есть время. Да, там бывает народ. Не думаю, что на меня особенно глазеют.

— А потом? Возвращаешься на работу?

— Да.

— Ходишь пешком каждый день? По этим улицам? Мимо окон? И если кто-то захочет заговорить и откроет окно…

— Народ здесь не глазеет в окна.

Со ступенек был виден котлован напротив — земля, рабочие, стальные конструкции, высящиеся в резком свете прожекторов. Она подумала, как странно видеть свежевырытую землю посреди улицы, будто вырванный из одежды города лоскут, обнаживший его плоть. Она сказала:

— Ты построил два загородных дома за два года.

— Да. В Пенсильвании и недалеко от Бостона.

— Не очень интересные дома.

— Недорогие, ты хочешь сказать. Но строить их было интересно.

— Сколько ты ещё здесь продержишься?

— Месяц.

— Почему ты работаешь по ночам?

— Это срочная работа.

В котловане пришёл в движение подъёмный кран, переносящий длинный брус. Она видела, как Рорк наблюдает за ним, и знала, что это инстинктивная реакция, отразившаяся в его глазах, что-то физически близкое, родственное всему тому, что происходило с его строением.

— Рорк…

Они ещё не назвали друг друга по имени. Было какое-то чувственное наслаждение в том, чтобы предаться отложенному надолго удовольствию — произнести имя и знать, что он его слышит.

— Рорк, это снова каменоломня.

Он улыбнулся:

— Если хочешь. Только это не так.

— После дома Энрайта? После здания Корда?

— Я думаю об этом иначе.

— А как ты думаешь?

— Я люблю это делать. Каждое здание — это личность независимо от размеров. Единственная и неповторимая.

Он смотрел через улицу. Он не изменился. В нём по-прежнему чувствовалась лёгкость, свобода в движениях, в действиях, в мысли. Она произнесла фразу, в которой не было ни начала, ни конца:

— …строя пятиэтажки до конца своей жизни…

— Если надо. Но я не думаю, что так будет всегда.

— Чего ты ждёшь?

— Я не жду.

Она закрыла глаза, но не смогла спрятать рот — её губы выдавали горечь, гнев и боль.

— Рорк, если бы ты был в городе, я бы не пришла с тобой встретиться.

— Я знаю.

— Но именно в этой безымянной дыре… Я должна была её увидеть. Должна была посмотреть на это место.

— Когда ты возвращаешься?

— Ты знаешь, что я не останусь?

— Да.

— Почему?

— Ты всё ещё боишься вагончиков-закусочных и окон.

— Я не еду в Нью-Йорк. Не сразу.

— Нет?

— Ты ни о чём не спросил, Рорк, только шла ли я со станции пешком.

— О чём мне спросить?

— Я сошла с поезда, когда увидела название станции, — сказала она мрачно. — Я не собиралась здесь выходить. Я еду в Рино.

— А потом?

— Снова выхожу замуж.

— Я знаю твоего жениха?

— Ты слышал о нём. Его зовут Гейл Винанд.

Она увидела его глаза. Она думала, что ей захочется смеяться; наконец-то она смогла нанести ему такой удар, который уже не надеялась нанести. Но она не рассмеялась. Он думал о Камероне, о его словах: «Мне нечего им ответить, Говард. Я оставляю тебя с ними один на один. Ты им ответишь! Всем — газеткам Винанда, тем, чьи глаза делают существование таких газеток возможным, и тем, кто стоит за ними».

— Рорк.

Он не отвечал.

— Это хуже, чем Питер Китинг, да? — спросила она.

— Намного хуже.

— Ты хочешь меня остановить?

— Нет.

Он не дотронулся до неё с тех пор, как отпустил её локоть, да и этот жест годился разве что для санитарной машины. Она протянула руку — и коснулась его руки. Он не отдёрнул пальцы и не изобразил безразличия. Она наклонилась, взяла его руку, не поднимая её с его колен, и прижалась к ней губами. Шляпа слетела с её головы, и он видел белокурые волосы на своих коленях, чувствовал, как она вновь и вновь целует его руку. Его пальцы сжали её руку, это был единственный ответ.

Она подняла голову и посмотрела на улицу. Вдали висело освещённое окно, забранное решёткой из простых железных прутьев. Маленькие домики уходили в темноту, вдоль узких тротуаров стояли беззащитные деревья.

Она заметила свою шляпу, упавшую на нижнюю ступеньку, и наклонилась поднять её. Её рука без перчатки легла на ступеньку. Камень был старый, изношенный и ледяной. Она ощутила удовольствие от прикосновения. Она замерла на мгновение, согнувшись над камнем, ощущая эти ступеньки, по которым прошлось столько ног.

— Рорк, где ты живёшь?

— Снимаю комнату.

— Какую?

— Просто комнату.

— Какая она? Какие там стены?

— Оклеенные обоями. Выцветшими.

— А какая мебель?

— Стол, стулья, кровать.

— Нет, расскажи подробнее.

— Там есть шкаф для белья, комод, кровать, большой стол…

— Возле стены?

— Нет. Я поставил его напротив окна, я там работаю. Ещё там есть стул с прямой спинкой, кресло с встроенной лампой и книжная полка, которой я не пользуюсь. Наверно, это всё.

— Коврики? Занавески?

— Кажется, на окнах что-то есть и лежит какой-то коврик. Пол прекрасно отполирован, это великолепное старое дерево.

— Я буду думать о твоей комнате ночью — в поезде.

Он смотрел на другую сторону улицы. Она попросила:

— Рорк, разреши мне остаться с тобой на ночь.

— Нет.

Она проследила за его взглядом. Он смотрел на скрежетавшие в котловане механизмы. Помолчав, она спросила:

— Как тебе удалось получить этот заказ?

— Заказчик видел мои постройки в Нью-Йорке, и они ему понравились.