Щепотка перца в манной каше - Шугаев Аркадий Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Явившись в условленное время, мы застали в будуаре тщедушного человечка с неопрятной бородкой и в очках, пиджачок его на плечах был густо посыпан перхотью. «Интеллигент». Я намеренно поместил это слово в кавычки, так как к настоящей интеллигенции подобные люди не имеют никакого отношения. Среди людей искусства и истинных ученых мужей подобные персонажи не встречаются, их можно найти только среди бездельников и посредственностей, не нашедших себе применения. Эти люди когда-то зачем-то получили высшее образование и на этом основании считают, что они имеют право учить других жизни, какой сами не знают и боятся. Они, «интеллигенты» эти, слабы физически, в армии не служат, избегая ее всеми способами. Тела их поэтому рыхлые, хлипкие. О душе и говорить не приходится — она мелкая, черная и с душком. Но именно о ней эти гнилушки любят рассуждать больше всего. Они читают всякую галиматью, а начитавшись и ничего толком не поняв, делают вид, что постигли некую мудрость, понимание которой доступно только избранным, посвященным. Так же и с картинами. Я часто вижу этих волосатиков в Русском музее. Ходят, одухотворенное выражение своим глупым, слабовольным мордахам придают.
— А вы знаете, что хотел сказать Малевич своим «Черным квадратом»? — спрашивает «интеллигент» своего товарища, такого же чмошника в жеваных брюках.
— Позвольте, как же это можно объяснить в двух словах? Ведь «Черный квадрат» — это квинтэссенция всей мировой философии! — отвечает образованный профан.
— Господа, я могу вам объяснить тайну этого полотна, — обращаюсь я к ним.
— Были бы очень вам обязаны.
— «Черный квадрат» — это одна из ловких мистификаций. Малевич просто посмеялся над вами. Просто взял и закрасил квадрат черной краской, а вы теперь напрягайте свои мозги, пытайтесь додуматься, что же хотел сказать Казимир.
— Странно слышать от вас такие слова, вы вначале произвели на нас благоприятное впечатление своей интеллигентной внешностью, — обижаются ценители прекрасного.
Картины не нужно объяснять. Если полотно вызывает всплеск эмоций и ассоциаций — значит это искусство. Если нет, значит перед вами поделка (суррогат).
На работе такие «интеллигенты» обычно просиживают штаны. Творить или даже просто полноценно работать они не в состоянии.
Деньги делать они тоже не умеют, объясняя это своей мнимой принципиальностью. Дескать, бизнес — это грязное дело.
Слава богу, среди интеллигенции есть настоящие, полноценные творческие люди. Папаша мой, например, настоящий интеллигент. Виртуозный хирург, профессор. К работе своей он относится в высшей степени серьезно. Интересуется литературой, живописью, но делает это спокойно, по-мужски, без пустого словоблудия, здраво оценивая книги, музыку или картины. Как-то, в юности я спросил у него, в чем смысл жизни. Я тогда еще часто задавал глупые вопросы. Отец дал мне понять, что не стоит забивать себе голову ерундой.
Рассуждения об интеллигенции я хотел уже было закончить, но вспомнил случай, произошедший с одним замечательным человеком, настоящим интеллигентом. Настоящим — подчеркиваю красным цветом. Семен Михайлович Буденный. Нам его преподносили как недоумка на лошади, отморозка с шашкой. На самом деле это был хорошо образованный человек, свободно владеющий тремя языками. Библиофил. Умный и сильный мужчина.
Случай был такой. (Злопыхатели утверждают, что это легенда, но я им не верю.)
Джугашвили решил избавиться от Семена Михайловича и, как всегда, отправил к нему на дачу своих людей. Подтянутые, самоуверенные опричники в форме НКВД поехали арестовывать командира Первой конной армии. Буденный увидел в окно подъехавший автомобиль. Отвел своих близких в дальнюю комнату, а сам выставил в окно пулемет и связался со Сталиным.
— Иосиф Виссарионович, тут переодетые враги хотят меня захватить!
— Ну и что ты собираешься делать? — спросил изумленный Сталин.
— Отстреливаться до последнего патрона!
А патронов у командарма до хуя, Семен Михайлович не вшивый «интеллигент», он настоящую войну может развязать. Не пойдет безропотно как остальные на расстрел. Джугашвили это знал.
— Держись, Семен. Высылаю тебе подмогу, — сказал он кавалеристу.
И все — оставили Буденного в покое.
Прекрасный жизнеутверждающий эпизод! Если бы хоть половина интеллигенции в то время была способна на подобный поступок, не было бы у нас сталинизма и лагерей.
Но вернемся в будуар графини. Очкарик, ее гость, по моему мнению, был именно «вшивым интеллигентом». Увидев наши антикварные вещи, он тут же сделал брезгливое лицо и забраковал их. Потом все-таки снизошел и предложил нам за все какую-то смехотворную сумму, объясняя, что если мы совершим сделку именно с ним, то окажем услугу всей великой России. Он якобы передаст эти предметы в некий благотворительный дворянский фонд, до которого нам с Македоном не было никакого дела. В общем, развести нас хотел, как лохов дешевых. Но Македон, ведущий переговоры, был тверд как скала.
— Я очень сожалею, но за эти деньги я не расстанусь с вещами, которые дороги мне как память о дедушке. Спасибо. Всего доброго, — с достоинством заявил он.
«Интеллигент», видя, что антиквариат, а вместе с ним и его заработок уплывают, сделал последнюю попытку и набросил еще несколько жалких грошей.
— Извините! Меня этот мелочный торг унижает, я не спекулянт какой-нибудь и мы с вами не на рынке. Речь идет о семейных реликвиях, — величественно ответил эстонец Урмац.
Мы раскланялись и покинули квартиру графини.
На следующий день мы обзвонили несколько антикварных магазинов. В одном из них весь наш товар с удовольствием купили оптом. Сумма, которую нам заплатили, в десять раз превышала ту, что предлагал усыпанный перхотью дворянин, плюс к этому сотрудники магазина не пытались грузить нас высокими идеями о судьбе России. Барыги оказались честнее аристократов. В десять раз, если оценивать в деньгах.
Таким образом на нас свалилась куча денег, мы даже не ожидали, что будет так много. Что делать-то с ними? Ни у меня, ни у Македона никогда не было такого богатства. Оба мы из довольно небогатых семей. Как тратить деньжищи? Ну купили мы осетрины копченой, икры полкило, вина коллекционного. Сожрали рыбные деликатесы, вином запили. Только радости от этого не было никакой. У нас возникло такое чувство, как будто нас обманули, обидно стало: мы думали, что вот, появятся деньги — и мы станем счастливыми людьми, а на деле оказалось, что деньги не принесли нам никакого удовлетворения. Это и есть что ли богатая жизнь? Нет, чувствуем — что-то неправильно мы делаем. Тогда решили мы распорядиться деньгами по-другому. Из большей части нашего капитала мы сделали «общак», который в дальнейшем будет использоваться для развития бизнеса. Оставшуюся сумму позволили себе прогулять, но так, чтобы это было интересно. Македон остался в Питере, а я купил два билета до Симферополя и поехал на неделю с Ингой в Крым. У моих родителей там были знакомые, сдающие комнату в самом сердце Никитского ботанического сада, под Ялтой. Туда мы и отправились.
Теплое ласковое море, спелые фрукты, крепкое масандровское вино… Неделя в этом райском месте пролетела как одно мгновение.
В последний день отдыха я зашел в цветочный магазин, торгующий растениями из коллекции ботанического сада. Кроме всего прочего там были выставлены кактусы различных сортов. Они, эти колючие красавцы, словно заколдовали меня необычностью форм и окрасок. Я купил сорок штук. Все разные. Стоили растения недорого. Молоденькие продавщицы аккуратно уложили их в картонную коробку, запечатали, и я повез эту красоту домой, в холодный, бессолнечный город. Зимой они будут напоминать мне о лете.
По приезде в Питер я первым делом связался с Македоном. Он, как и я, промотал свою часть антикварной прибыли, «общак», естественно, остался неприкосновенным. Урмац уже скучал без дела и с нетерпением ожидал моего возвращения. Я отвез кактусы к родителям. У Инги в комнате для них не было места. С маманей мы живописно расположили растения на подоконнике, квартира сразу заметно похорошела. Довольный, я поехал в общагу. Македон сидел у Инги в комнате. Привезенный из Крыма марочный портвейн они уже открыли. Сидят, пьют. Инга взахлеб рассказывает Урмацу о нашем отдыхе.
