Welcome to Трансильвания - Юденич Марина (читать бесплатно полные книги txt) 📗

Он не просил объяснений — он умолял!

Джилл, однако, смилостивилась не сразу.

— Невидимое сияние смерти… — произнесла она низким утробным голосом.

На том, впрочем, и остановилась.

— Успокойтесь, мистер «золотое перо», перед вами «эффект Карлиан» в классическом своем проявлении вкупе с «эффектом Короткова», также представленном весьма ярко.

— Вы полагаете, я что-то понял?

— Боже правый! И этот человек утверждает, что пишет на исторические темы и занимается археологией!

— Не совсем так, Джилл. Я пишу на исторические темы, но археологией не занимался никогда прежде, и вот теперь…

— Не обращайте внимания, старина! Джилл обожает передергивать. Метод Карлиан позволяет сфотографировать свечение, возникающее вблизи любого объекта, помещенного в электромагнитное поле высокой напряженности.

— Любого, вы сказали?

— Любого. Живого и неживого. Вы ведь именно это хотели уточнить?

— Да, благодарю вас.

— Рано благодарите. Итак, по Карлиан, в определенных условиях «светятся» все предметы. То же примерно утверждает и доказывает Допплер. Однако как светятся эти предметы? Вот в чем вопрос…

— И как же они светятся?

— По-разному. Мертвые — то есть предметы, во внутренних структурах которых не происходит в момент измерений никаких процессов, — ровным, однородным и неподвижным свечением. А живые…

— То есть вы хотите сказать…

— Я — упаси Боже! Ничего говорить по этому поводу я пока не собираюсь. Но некто" Коротков, русский ученый из Санкт-Петербурга, — тот говорит. И очень много говорит по этому поводу.

— И что же говорит этот господин из Санкт-Петербурга?

— О! Это длинная история, а вернее, теория. Излучения мертвого тела (в данном случае речь идет о биологическом теле), по Короткову, могут многое рассказать о том, какой именно смертью умер… так сказать… объект. Была она естественной и спокойной, или, напротив, несчастный страдал, отходя в мир иной, или же — не приведи Господь! — и вовсе отправился туда не совсем по собственной воле.

— Прекратите, Григориу! Ваши речи очень напоминают статейки в желтой прессе, когда она берется пересказывать «эффект Короткова».

— Простите, господин Эрхард, но я пытаюсь объяснить суть метода именно… хм… журналисту.

— Потом. Все потом. Объяснения, журналисты. Потом. Сейчас, друзья, могу наконец… Да что там — могу! Должен! Обязан! И счастлив, черт возьми, сообщить вам, верные сподвижники мои, главное…. Мы нашли то, что искали! Это свершилось! Случилось то, что должно было случиться. Рано или поздно. Нашими усилиями или стараниями наших коллег в другое время, а быть может, и в другие времена. Случилось, и все тут! Жаль, что последнюю бутылку шампанского мы раздавили на день рождения Джилл…

— Благодарю, профессор.

— О, простите меня, дорогая девочка! Тысяча извинений от старого маразматика, …

Доктор Эрхард снял очки, подслеповато захлопал глазами И громко, по-детски счастливо рассмеялся.

Молчание полковника Славича

Газета была известная.

И постоянно хвалилась огромными тиражами, вроде бы даже самыми большими на всей Украине.

Информацию по этому поводу — понятное дело — проверить было невозможно.

Что же до содержания — никто, даже самые горячие поклонники, не рискнул бы назвать издание респектабельным, солидным и просто приличным.

Однако ж читали.

Свежий выпуск лежал сейчас на столе полковника Славича.

Заголовок первой полосы набран гигантскими багровыми буквами. Компьютерные художники расстарались — слова зловеще сочились рубиновыми каплями, истекая будто бы свежей кровью.

«ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ!» — кричали буквы, и ниже — «ВАМПИРЫ УЖЕ В ПУТИЛЕ».

Возле стола сидел суетливый полный человек с редкой неряшливой бородкой.

Звался он Сергеем Гурским и был, если верить редакционному удостоверению, специальным корреспондентом той самой скандальной, но читаемой газетенки.

Лет пану Гурскому было около сорока. Впрочем, это очевидное обстоятельство он подчеркнуто игнорировал: на голове спецкора красовался яркий бандан — дешевый сатиновый платок, небрежным узлом стянутый на затылке.

Одежда гостя, очевидно, претендовала на демократизм и артистическую небрежность, но казалась изрядно поношенной и не слишком чистой.

Просторная клетчатая «ковбойка» с мятым, засаленным воротничком.

Безразмерные джинсы неопределенного цвета и фасона покрыты множеством пятен неизвестного происхождения.

На грязных босых ногах — стоптанные кроссовки.

Ответив на рукопожатие Гурского, Богдан украдкой брезгливо отер ладонь носовым платком — рука журналиста оказалась рыхлой, липкой, под ногтями к тому же отчетливо обозначилась черная «траурная» каемка.

«Остановился вроде бы в приличной гостинице… вода горячая уж точно имеется!» — раздраженно подумал Богдан, но тут же осадил себя пресловутым «по одежке встречают…».

Судить, впрочем, можно было не только по одежке.

Перед приходом журналиста полковник пролистал газету

И разговор сразу же не заладился.

— Это кто придумал? — не слишком любезно пойнтере совался Богдан, ткнув пальцем в кровоточащий заголовок

— Я, разумеется. Собственно, я постоянно веду эту тему.

— Какую тему?

— Паранормальных явлений. И вампиризма, в частности. Генерал Михаиле посте выхода «Карпатского Дракулы» — был у меня такой нашумевший материал, если помните, — между прочим, обиделся. «Старик, — говорит, — ты, мать твою… испортил мне охоту. Иду с ружьем — оглядываюсь, понимаешь, то куст шевелится, то ветки хрустят…» А я ему…

— Какой генерал?

— Министр ваш — Михаил Данилович. Я его зову «генерал Михаиле» — вышел однажды такой смешной случай…

— У вас, как я понял, просьба ко мне, господин Гурский

— Просьба? Ну-у, насколько я знаю, Сергей распорядился…

— Какой, простите, Сергей?

— Начальник областного розыска, сиречь — криминальной полиции. Хороший, между прочим, у вас начальник, полковник. Поверьте на слово, я генералов насмотрелся в разных, что называется, видах… Ты ж понимаешь! А Сергей — мужик. Гак вчера поужинали! Я утром голову от подушки оторвать не мог, а он звонит ни свет ни заря — огурец! Двигай, старик, команда пошла — примут, помогут, окажут, как говорится…

— Мне звонил лейтенант из нашей пресс-службы, просил, по возможности, встретиться с вами по поводу путиловского дела.

Понятно, что не сам генерал! Не королевское, как говорится, дело… Помните, кстати, откуда это? Чудный анекдот, хотя с бородой. Короче, женился один король…

— Через сорок минут, господин Гурский, я встречаюсь районными инспекторами, теперь, впрочем, уже через тридцать. Давайте сразу к делу.

— А от вас, полковник, всего-то требуется — папочку мне на полчасика предоставить. По протоколам пробегусь, выберу фото «повкуснее» — кстати, команду дайте своим ребятам, чтобы с негативов потом скоренько распечатали. И с упырем, само собой, надо будет перетереть. Вот и все пела! А прогремите, пан полковник, ни много ни мало — на всю державу! Края ваши, откровенно говоря… Мрачный народец, и легенды соответствующие — есть из чего сварганить замечательную кашу. На крови убиенного, так сказать, младенца. Читающая публика «скушает» и добавки попросит, можете не сомневаться. Вот была у меня история… Гурский, казалось, мог говорить безостановочно. Богдан прикрыл глаза.

Вчера в Путиле хоронили погибшего мальчика.

Странное дело!

Местные сыщики только пожимали плечами.

Но удивлялись скорее вопросам областного начальника, нежели тому, что ближайшие соседи Степана Грача — несколько гуцульских семей — взялись за организацию похорон.

Тело ребенка забрали из морга и предали земле на местном кладбище, соблюдя при этом старинные обычаи.

Людей собралось неожиданно много.

Помалкивали, насупившись, мужчины в овчинных «горбатках» [11] и узких гуцульских шароварах.