Однажды орел… - Майрер Энтон (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
— Что? — удивленно воскликнули сразу несколько человек. — О, Томми, не будьте такой жестокой…
— Буду! Вот захочу и буду… — Отсутствие Сэма неожиданно вызвало в ней гнев, злобу и раздражение.
— Не говорите так, Томми, — тихо попросил Бен. Томми нервно засмеялась:
— Это что, категорический приказ или просьба?
— Что? Нет, Томми, в самом деле… Сэм — это самый лучший парень из всех, кто носил когда-либо форму американской армии. — Бен грозно посмотрел на окруживших их мужчин. — И я набью морду любому, кто скажет, что это не так.
— О, перестань, Бен! — воскликнула Томми. — Можно подумать, что ты не кто иной, как Том Свифт.
— Но, Томми, дорогая… — Озадаченный Бен смотрел на нее в ужасе.
Взглянув на его некрасивое худое лицо, страстные, глубоко посаженные, полные негодования и удивления от ее слов глаза, Томми подумала: «Ему суждено умереть. Он умрет страшной смертью». Она была в этом совершенно уверена. Части его истерзанного тела затеряются в хаосе перемешанной взрывом земли, палаток, бумаг… Эта внезапно возникшая в ее воображении картина привела Томми в ужас, она почувствовала тошноту и еще большее озлобление.
— Преданность снизу доверху! — гневно прошипела она, резко поднявшись со стула. — Я презираю такую преданность, вы слышите? Мне она до смерти надоела. — К большому изумлению всей компании, она приставила согнутую в локте руку к ягодице и резко отбросила ее в сторону — неприличная пародия на отдание чести, усвоенная ею еще в детстве, в форту Сэм. — Дайте мне… Я хочу измены, сверху донизу! — Сказав это, она повернулась и пошла к дверям.
— Томми, вернитесь! — раздалось сразу несколько голосов. — Томми, что с вами? Успокойтесь… Томми, давайте еще раз споем вашу любимую «Лизу».
Предложение спеть на какой-то момент поколебало ее, и она чуть не остановилась, но тут же отказалась от этой мысли и, подчиняясь капризному зову своего сердца, решительно зашагала из комнаты в комнату. Она выпила еще бокал вина и поспорила с Мардж Крайслер о каком-то романе, который даже не читала, потом разговаривала еще с кем-то и, наконец, неожиданно для себя снова оказалась сидящей рядом с Котни Мессенджейлом и втянутой им в напряженный разговор.
— Самообольщение, — говорил Котни. — Самообольщение — это лейтмотив нашей эры. Возьмите нашу рекламу, наши манеры, наши популярные песни. — Его лицо было совсем рядом, глаза в ярко-красных и желтых вспышках света, казалось, становились попеременно то серыми, то желтовато-красными. — Мы не способны смотреть на себя с какой бы то ни было перспективой.
— Да, — согласилась Томми. — Мы смешны. Все мы невероятно смешны. И никто этого не замечает. Люди — это смешные, бродящие с места на место, натыкающиеся друг на друга животные. Тем не менее мы делаем вид, что все мы очень хорошие, живем, так сказать, в атмосфере непрерывного полкового парада…
Глаза Котни снова потемнели, он смотрел на нее с изумлением.
— Значит, вы понимаете, — прошептал он ей. — Вы действительно понимаете…
С улицы донеслись оглушительные удары грома, как будто командующий штурмовыми силами только что подтянул на огневую позицию свою самую мощную артиллерию; уголки скатерти на столе затрепетали, подхваченные порывом сильного ветра.
— В этом ваша особенность, Томми. Вы стремитесь нырнуть как можно глубже от поверхности, добраться до самой скрытой, самой мрачной сущности вещей…
— Да, — согласилась Томми, — я устала от парадов.
Мессенджейл кивнул.
— Вам нужно нечто грандиозное, великолепное. Действительно грандиозное, а не цветистые, бросающиеся в глаза наряды, которыми довольствуются большинство женщин. Вам нужна какая-то величина, с которой вы могли бы себя соразмерить, так ведь?
Она молча кивнула. Да, ей нужно именно это. Ей отчаянно хотелось — хотя бы один раз в жизни — пройти по самой большой сцене. Томми почувствовала знакомое ей по прошлому влечение к этому человеку. «У вас страстное желание жить и наслаждаться жизнью», — сказал он ей в тот вечер, когда она танцевала с генералом Першингом. А теперь вот он здесь и со страстной убежденностью говорит ей об ограниченных, неразвитых умах, которые не способны устоять перед блестящей мишурой этого одурманенного собственной сентиментальностью мира…
Разговор с Котни увлек ее, но еще более увлекательным оказался танец с Джеком Клегхорном в полумраке безлюдной комнаты позади длинной веранды.
— Вы очаровательны, — восторженно произнес Джек своим чистым баритоном.
— Да? Вы убеждены в этом?
— Поедемте со мной.
— Отлично. Куда же мы поедем?
Они приблизились к нише в стене, он наклонял ее все больше и больше назад, отделанные красным деревом стены закружились перед ее глазами…
— На остров Себу. На Паламангао.
— Уже была там. Много лет назад.
— Ну, тогда в Йлойло. Я сниму номер в «Принцессе».
— Отлично, — согласилась Томми, — дайте мне только время накануне собрать свой чемодан.
— В самом деле, Томми? Вы согласны? Вы можете отправиться туда на пароходе, я встречу вас там. У меня будет свободный уикенд через неделю.
Подняв лицо и взглянув ему в глаза, Томми поняла, что Клегхорн совершенно серьезен. Она прекратила танец.
— Джек, — сказала она предостерегающим тоном, — Джек…
— О черт! — выругался он с досадой. — Послушайте, Томми…
— Джек, я не ожидала этого от вас, вы не должны так поступать.
— Вы очаровательны, Томми, вы…
— Ничего подобного. Я скучный, немой кролик.
— Еще в Дормере… — возбужденно шептал он; его рука, лежащая на ее талии, казалась ей сильной, широкой, настойчивой. — Еще в Дормере я мечтал о том, как хорошо нам будет вдвоем, какое это счастье — встретиться где-нибудь вдвоем…
— Джек, — взмолилась Томми, почувствовав, что начинает дрожать. — Вспомните хотя бы о том, что существует Мэй Ли…
— К черту Мэй Ли!
— Вы не смеете так говорить. Вы сами знаете, что не смеете. Давайте лучше забудем об этом. Хорошо, Джек?
— О черт, — пробормотал он с досадой и опустил руки. — Черт бы взял эту проклятую службу! Почему мы не можем жить так, как живут все люди?
— Отчего же? Мы живем как все люди. Давайте забудем об этом. Ну, пожалуйста, Джек… Забудем, хорошо?
— Конечно, забудем, — тихо согласился он и решительно направился в соседнюю комнату.
Томми поспешила за ним, как спешит замерзающий человек к увиденному вдалеке огню. В дверях до ее слуха донеслись голоса мужчин, она остановилась и прислушалась к разговору.
— …Что он надеется выиграть этим? — спросил Клаус.
— О, я уверен, он окажется в гораздо лучшем положении, чем те, кто забросал Вашингтон телеграммами, — с нарочито угрожающим видом ответил Бен, повернувшись к нему.
«Они говорят о Сэме», — с отчаянием подумала Томми.
— Ради бога, Крайслер, — послышался резкий голос Мессенджейла, — ну подумайте сами, какой конкретной цели можно достигнуть этой поездкой?
— Я не знаю, какой цели можно достигнуть, но зато хорошо знаю, что у него хватило мужества поехать туда, чтобы увидеть все своими глазами.
— Это понятие относительное.
— Да, относительное, — саркастически повторил Крайслер.
— Конечно. Это понятно любому идиоту.
— Однако этот идиот…
— Вооруженные силы — вот что имеет решающее значение. Ход важнейших событий будет определяться действиями вооруженных сил на полях сражений, а не тайными действиями жакерии в каких-нибудь суровых необжитых районах. Когда начнется война, ее исход решит столкновение развернутых на широком фронте главных сил, а не стычки мизерных полувоенных формирований на второстепенных и третьестепенных участках.
Бен подошел к столу, за которым сидела большая часть еще не ушедших с бала гостей, и, оперевшись на него кулаками, напряженно заявил:
— Когда начнется война, Сэм и я будем лежать на животах в этих самых третьестепенных джунглях, вот где будем мы, а вы окажетесь на борту первого же парохода, идущего в Аламеду…
Наступила ошеломляющая гнетущая тишина. Кто-то тяжело вздохнул. Раздался тревожный возглас Мардж: «Бен!», потом четки и повелительный голос Алека Томпсона:
