Домой возврата нет - Вулф Томас (книги онлайн .TXT) 📗

— Брайтон. Как насчет Брайтона?

И тут же понял, что попал в точку. Шофер обернулся к ним, и голос его задрожал от несказанного облегчения.

— Да, сэр! Да! Брайтон! Мы прекрасно до него доедем, сэр, — прошептал он с жаркой, чуть ли не раболепной готовностью.

— Сколько времени понадобится? — резко спросил Мак-Харг.

— Я так вам скажу, сэр, часа за два с половиной довезу. Для обеда будет поздновато, а все ж не больно далекий край.

— Хорошо. Ладно, — сказал Мак-Харг, решительно кивнул и поудобней устроился на сиденье. — Поехали, — и он махнул костлявой рукой: мол, так и быть. — Едем в Брайтон.

Они снова тронулись и на первом же перекрестке свернули в надежде отыскать дорогу на Брайтон.

С этой минуты поездка их превратилась в страшный сон: опять и опять остановки, повороты, бесконечная смена направлений. Маленький шофер был уверен, что держит путь на Брайтон, но почему-то никак не мог найти нужную дорогу. Они сворачивали вправо и влево, проезжали по несчетному множеству городков и деревень, вновь оказывались на пустынных просторах и никак не могли достичь цели. Наконец они оказались на каком-то сложном безлюдном переплетении дорог, и шофер остановил машину, чтобы разглядеть указатели. Однако названия Брайтон нигде не было, и он в конце концов признался, что сбился с пути. При этих словах Мак-Харг пробудился, устало наклонился вперед, вгляделся в ночную тьму, потом спросил Джорджа, что, по его мнению, следует делать. О том, где они сейчас находятся, они знали еще меньше их возницы, но ведь надо же куда-то ехать. Джордж сказал наугад, что Брайтон должен быть где-то слева, и Мак-Харг велел шоферу при первой возможности свернуть налево и посмотреть, куда это их приведет, потом снова откинулся на спинку и закрыл глаза. Теперь у каждого поворота Мак-Харг или Уэббер говорили шоферу, куда ехать, и маленький лондонец беспрекословно повиновался, но от мысли, что он заблудился в просторах Суррея и невесть чего еще от него потребуют эти два престранных американца, в душе его явно росли дурные предчувствия. Никто из них почему-то не догадался остановиться и спросить дорогу, и они все безнадежней запутывались. Сновали взад-вперед сперва в одном направлении, потом в другом, и скоро Джорджу стало казаться, что они уже изъездили чуть ли не всю сеть дорог, раскинувшуюся южнее Лондона.

Шофер на глазах превращался в безвольный комок нервов. Его явно обуревал страх. Он с лихорадочной готовностью соглашался на все, что ему говорили, но при этом голос его дрожал. По всей его повадке ясно было: он чувствует, что попал в лапы двух сумасшедших, он в полной их власти, а места вокруг безлюдные, вот-вот стрясется что-то ужасное. Джордж видел, как он пригнулся к рулю, весь съежился, скованный ужасом. Если бы который-нибудь из этих рехнувшихся американцев, сидящих сзади, вздумал издать воинственный клич, от которого кровь стынет в жилах, бедняга не удивился бы, но, конечно, сразу бы отдал богу душу.

В столь необычных обстоятельствах само пространство в эту ночь казалось ему зловещим и только подогревало его страхи. Час от часу ночь становилась все более бурной. Она неистовствовала, безумствовала — подобные ночи выдаются иногда в Англии зимой. Одинокому искателю приключений такая ночь, пожалуй, покажется волнующей, бурно-прекрасной. Но на тихого человечка, который, наверно, горько тосковал о кружке пива и уютном уголке в своей любимой пивной, сатанинский лик этой ночи, должно быть, наводил смертный ужас. То была одна из тех ночей, когда осажденная со всех сторон луна несется, как призрачный корабль, среди мчащихся по небу туч, а ветер воет и визжит, точно обезумевший злой дух. Вот он ревет вокруг, в мятущихся ветвях голых деревьев. Потом с торжествующим воплем налетает на машину, и стонет, и свистит, и уносится прочь, а дождь припускает сильней, и хлещет в смотровое стекло, и слепит. А потом вой доносится уже издалека — где-то там, вдалеке, обезумевший ветер раскачивает вершины деревьев. А призрачная луна все ныряет в грозно клубящихся тучах, то озарит бледным трепетным светом исхлестанную бурей округу, то скроется и оставит путников во тьме, наедине с сатанинским завываньем ветра. В такие-то ночи и совершаются преступления, и маленький шофер явно ждал самого худшего.

Где-то в пути, после того, как они уже долгие часы попусту мотались взад и вперед, поразительные Мак-Харговы запасы энергии и жизненных сил истощились вконец. Он сидел как прежде — ноги вытянуты, голова откинута — и вдруг слепо протянул руку к Джорджу со словами:

— Я выдохся, Джордж! Остановите машину! Больше не могу!

Джордж мигом остановил машину. Они застыли у обочины дороги, во тьме, под беснующимся ветром и то и дело налетающим дождем. В тусклом неверном свете призрачной луны Мак-Харг был страшен, как привидение. Лицо стало совсем серое, неживое. Джордж не на шутку перепугался и предложил ему выйти из машины: быть может, на свежем воздухе ему полегчает.

Мак-Харг отвечал еле слышно, с полнейшей безнадежностью в голосе.

— Нет, — сказал он, — я не прочь умереть. Оставьте меня в покое.

Он снова тяжело откинулся в угол машины, закрыл глаза и, казалось, полностью отдался опеке Джорджа. До самого конца этой чудовищной поездки он больше не произнес ни слова.

В полутьме, где только и свету было что от приборного щитка машины да от зловещей луны, Джордж и шофер молча обменялись отчаянными, вопрошающими взглядами. Наконец шофер облизнул пересохшие губы и прошептал:

— Что ж нам делать, сэр? Куда поедем?

Джордж на минуту задумался.

— По-моему, надо ехать назад, к его другу, — ответил он. — Может быть, мистер Мак-Харг серьезно болен. Быстро поворачивайте и постарайтесь поскорей туда добраться.

— Слушаюсь, сэр! Слушаюсь, — прошептал шофер, развернул машину, и они снова поехали. Дальше стало совсем уж невыносимо, точно в тягостном бреду. Те объяснения, что дал друг Мак-Харга, оказались достаточно сложны, и следовать им было бы непросто, даже если строго держаться дороги, по которой они собирались ехать вначале. Но они давно с нее свернули, сбились с пути, и прежде всего надо было как-то вновь отыскать дорогу. В конце концов (просто чудом, подумалось Джорджу) им это удалось. Потом требовалось найти несколько ничем не примечательных перекрестков, всякий раз сворачивать именно туда, куда надо, и тогда они под конец выедут на пустынный узкий проселок, который ведет прямо к дому Мак-Харгова друга. Пытаясь соблюсти все указания, они все же снова заблудились, пришлось возвращаться в какую-то деревню, и там шоферу растолковали, куда его занесло и куда надо ехать. Когда они наконец оказались на проселочной дороге, что вела к заветному дому, было уже около одиннадцати.

И теперь все предстало перед Джорджем совсем уж в зловещем и мрачном свете. Ему не верилось — неужели они все еще в Суррее? Он всегда думал, что Суррей — приятный тихий уголок, такой приветливый, уютный пригород Лондона. При этом имени воображение рисовало ему безмятежные зеленые поля, среди которых разбросано множество городков и селений. Ему представлялся край покоя и тишины и мирных церквушек, своего рода поразительный urbs in rure [22], очаровательный сельский край, где из любого уголка можно за час доехать до Лондона, где можно наслаждаться сельскими прелестями, не теряя при этом возможности пользоваться всеми преимуществами городской жизни, край, где, куда ни глянешь, до соседа рукой подать. Но места, по которым они сейчас ехали, нимало не напоминали эту идиллическую картинку. Со всех сторон наступал густой лес, в эту ненастную ночь неописуемо буйный и тоскливый. Машина медленно ползла вверх по извилистой дороге, и Джорджу казалось, будто они взбираются по сатанинскому склону Заколдованной горы, — пожалуй, когда луна снова вынырнет из-за туч, окажется, что их занесло на прогалину, вытоптанную среди леса, и вокруг беснуется дьявольский хоровод из Вальпургиевой ночи. Ветер завывал и хохотал как безумный среди раскачивающихся ветвей, рваные облака мчались по небу, точно спасающиеся бегством духи, а машина шаталась, подскакивала, охала, ковыляла по дороге, проложенной, должно быть, еще до нашествия римлян — судя по тому, какая она ухабистая, с тех пор никто ее не чинил, никто по ней не ездил. И ни дома, ни огня не видать.