Пирамида, т.2 - Леонов Леонид Максимович (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Самый характер в полушутку облеченного приглашенья еще раз показывал, как тщательно, с учетом привходящих обстоятельств планировалась нынешняя встреча:
– Озеро, конные прогулки и отменная тишина! Нам думается, двухнедельная сказка вдвоем на лоне природы не повредила бы здоровью нашего друга, охапковского отшельника, не так ли? – в духе мужской фамильярности усмехнулся Хозяин, намекая на публичные, одно время, появления дымковские с наследницей киевского капиталиста, тоже не ускользнувшие от всевидящего лубянского ока.
Смущенное молчанье ангела и впрямь походило на признанье своих земных шалостей. Тогда-то, жестом приятельского поощренья коснувшись его лукава, Хозяин и осведомился у будущего коллеги насчет каких-либо добавочных пожеланий для немедленной реализации. В те годы почти в каждом тлела и чадила одна и та же невыполнимая мольба о продленье чьей-то обреченной жизни. И хотя у диктатора нет способа легче, чем буквально мановеньем перста снискать вечное поклоненье безымянных жен, бабушек, полусироток там внизу, этот был скуповат на милость. Малейшее злоупотребление пощадой ослабило бы движущую пружину режима. Да и бывший обитатель небес настолько успел заземлиться, что понимал риск как раз обратного решенья от властелина, раздраженного обращеньем пусть даже за мнимого врага... Но более подходящий момент для ходатайства за несчастного Дунина братца мог и не повториться. Нерешительная пауза пояснила вождю смысл предстоящей просьбы. Ставка была чрезмерна, тем не менее он сделал знак великодушного дозволения на самую дерзкую просьбу.
Вдохновляемый заплаканным, по памяти, взором старо-федосеевской подружки, Дымков начал с перечисленья добродетелей своего подзащитного, не способного на проступок, сомасштабный постигшей его каре. Затем, тоже понаслышке от Дуни и несколько в древнежитийном стиле, перешел к описанию его родителей, от благочестивого союза коих в старину имели обыкновение рождаться выдающиеся иерархи либо особо прочные великомученики. Полуотвернувшись, Хозяин слушал с видом скучающего долготерпения, потом признаки недоуменья, подозрительной озабоченности и, наконец, гнева посменно обозначились в его чуть рябоватом лице.
Когда возникла идея привлечь к серьезнейшему сотрудничеству бесхозно расходуемый небесный потенциал, тотчас все лица в окружении Дымкова были взяты на учет в качестве живых клавиш для убеждения строптивца косвенным болевым нажимом на его близких, если бы вздумал противиться запряжке. Конечно, ангелу не составляло бы труда обеспечить своих подопечных экстерриториальным убежищем со сверхрайскими удобствами, но вряд ли удалось бы уговорить их на неизбежные притом земные превращенья. Запоздалое обнаруженье лоскутовского первенца, наивыгоднейшего козыря хотя бы и в беспроигрышной, до мелочей расчисленной игре представлялось вождю первостепенным доказательством вопиющих изъянов не в одной только системе информации.. Возможно, из-за тогдашней ведомственной перегрузки сведения о юном, к тому же обезвреженном враге так и не попали в московское досье старо-федосеевских жителей, что теперь лежало рядом, на соседнем столе. Между тем скромная, в той же папке и сапожным ремеслом подмаскированная для простаков, биография о.Матвея – плод долгого, кропотливого и заочного обследованья – становилась подобием темной шахты... И вот уже недоставало воображения охватить сокрытые в ней тайности, если поверхностная раскопка сразу повлекла неоценимые, ввиду надвигающейся войны, находки вроде скандального скудновского разоблаченья. Молодой, из рабочих выдвиженцев, смышленый следователь почти документально установил его застарелые, хоть без внешнего приятельства и даже мимолетного общенья, подпольно-националистические связи с захолустным попом, не без комиссарской протекции, разумеется, переведенного впоследствии с Вятчины в московскую епархию. Доскональное изучение всех проживающих в домике со ставнями началось сразу по разгадке дымковского инкогнито, еще до налоговых неприятностей о.Матвея. Остается тайной, каким образом на дому у него могло состояться то до нахальства откровенное сборище с участием виднейшего представителя нечистой силы, несмотря на запрет чьих-либо конспиративных, потусторонних, в особенности, посещений. Заметим в скобках, что отнюдь не промыслом небесным, коего нет, а лишь тайным вмешательством Кремля обеспечено было чудесное избавление Лоскутовых от стотысячного налога, хотя и совпадавшего с приездом криминального гавриловского дяди. Однако пугающая тень, омрачившая лицо вождя, объяснялась не самовольным, вопреки его личному запрету, вторжением властей на заповедную с тех пор старо-федосеевскую территорию или дерзновенностью заступничества за политического противника. Причина заключалась в давно известных ему и наглядно проявившихся аппаратных несовершенствах, в совокупности образующих общегосударственную гангрену.
С карандашом в руке Хозяин склонился над календарем пометить на завтрашнем листке вызов виновников для примерного разноса, но раньше всего следовало немедленным исполненьем просьбы приобрести расположенье будущего соратника. На протяжении двух последующих часов ангел смог неоднократно убедиться в безупречно, до автоматизма, налаженной дисциплине кремлевских работников. Так, например, единственно по служебному чутью, без сигнала появившийся помощник машинально, словно в предвиденье секретного разговора, первым делом выключил верхний свет.
– Скажите... – вполголоса к вошедшему осведомился Хозяин, – вам знаком молодой человек по имени Вадим Лоскутов?
– Лично нет, – заметно вздрогнул тот, уловив нотки гнева в чересчур ласковом тоне обращенья, – но если имеется в виду старший отпрыск того вятского священника, что руку лобызал нашему... – замялся он, не решаясь произнести вслух опальную и вечному забвенью преданную фамилию. – Словом, этому двурушнику...
– Это нам известно, но не будем уклоняться в сторону, – не повышая голоса, сказал вождь. – Чем же вы объясняете, что вам данная личность знакома, а я, несмотря на мой давний интерес, даже не подозревал о ее существованье?.. В чем тут суть?
Помощник искоса кинул намекающий взор на Дымкова, чтобы не посвящать постороннего свидетеля в государственную тайну.
– Возможная суть в том... – без выраженья и понизив голос, стал объяснять помощник, – что молодой Лоскутов проходил через тройку не самолично, а списком по делу супругов Филуметьевых, на чьей квартире и был взят.
– Как вы сказали, Филуметьевых? Не помню, подскажите в двух словах, о чем там шла речь? – приказал Хозяин на случай щекотливых подробностей, нежелательных для мировой огласки.
– Ну, если вкратце... – отойдя чуть в сторонку, неразборчивой скороговоркой заторопился помощник, – обвиненные собирались стрелять по одной правительственной машине, так сказать, подмороженной ртутью, причем начальная скорость ампулы обеспечивала пробой стекла. Испарявшаяся тотчас за отверстием капля совершала отравление пассажира и как улика исчезала бесследно...
– Понятно... но почему же тогда, зная мой интерес к лоскутовскому семейству, вы не сочли нужным посвятить меня в немаловажное для обеих сторон событие?
Словно подражая шефу, генерал нерешительно переступил с ноги на ногу:
– Ну, во-первых, рядовое по тем временам Арбатское дело, где лоскутовский сын имел лишь косвенную причастность, завершилось еще до возникновения вашего интереса к данному предмету, то есть до обнаружения гражданина-ангела... – изловчился он, чтобы не оскорбить сидевшего за спиной простым показаньем пальца.
– Резонно. Что у вас во-вторых?
– Кроме того, не сразу удалось установить личность захваченного при облаве. Из опасений повредить семье криминальным родством парнишка по старинке назвался беспамятным. Как ни бились над орешком...
– Построже справиться у квартирохозяев не догадались?
