Женщины - Буковски Чарльз (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗

Я получил письмо по почте. Обратный адрес был где-то в Голливуде.

Дорогой Чинаски:

Я только что прочла почти все ваши книги. Я работаю машинисткой в одном месте на Чероки-Авеню. Я повесила ваш портрет над своим рабочим местом.

Это плакат с одного из ваших литературных вечеров. Люди меня спрашивают:

«Кто это?» – и я отвечаю: «Это мой приятель», – и они говорят: «Боже ты мой!»

Я дала почитать своему начальнику ваш сборник рассказов «Зверь С Тремя Ногами», и он сказал, что ему не понравилось. Он сказал, что вы не знаете, как надо писать. Он сказал, что это говно и дешевка.

Он по этому поводу сильно рассердился.

Как бы то ни было, мне нравятся ваши вещи, и мне бы хотелось с вами встретиться. Говорят, что я довольно неплохо затарена. Хотите убедиться?

с любовью,

Валенсия

Она оставила два телефонных номера – один на работе, один дома.

Времени было около полтретьего. Я набрал рабочий.

– Да? – ответил женский голос.

– Валенсия там?

– Это Валенсия.

– Это Чинаски. Я получил ваше письмо.

– Я так и думала, что вы позвоните.

– У вас сексуальный голос, – сказал я.

– У вас тоже, – ответила она.

– Когда я могу вас увидеть? – спросил я.

– Ну, сегодня вечером я ничего не делаю.

– Ладно. И как насчет сегодня?

– Хорошо, – сказала она, – увидимся после работы. Можете меня встретить в этом баре на Бульваре Кахуэнга, в «Одиночном Окопе».

Знаете, где это?

– Да.

– Тогда увидимся около шести…

Я подъехал и остановился возле «Одиночного Окопа».

Зажег сигарету и немного посидел просто так. Потом вылез и зашел в бар. Кто из них Валенсия? Я стоял, и никто мне ничего не говорил. Я подошел к бару и заказал двойную водку-7. И тут услышал свое имя:

– Генри?

Я обернулся – в кабинке сидела одна блондинка. Я взял напиток и подсел к ней. Около 38-ми и совершенно не затарена. Ушла в семя, чуть-чуть толстовата. Груди очень крупные, но утомленно проседали. Коротко подстриженные светлые волосы. Очень много грима на лице, да и выглядит усталой. Она была в брюках, кофточке и сапогах. Бледно-голубые глаза. По многу браслетов на каждой руке. Ее лицо ничего не выдавало, хотя когда-то она могла быть очень красивой.

– По-настоящему гнусный ебаный день был, – сказала она. – За машинкой задницу отсидела.

– Давайте встретимся как-нибудь в другой вечер, когда вам будет лучше, – предложил я.

– А-а, блядь, все в порядке. Еще выпью одну и снова оживу.

Валенсия подозвала официантку:

– Еще одно.

Она пила белое вино.

– Как пишется? – спросила она. – Новые книжки вышли?

– Нет, но я работаю над романом.

– Как называется?

– Пока нет названия.

– Хороший получится?

– Не знаю.

Мы оба помолчали. Я допил свою водку и заказал еще. Валенсия просто не мой тип ни в каком смысле. Мне она не нравилась. Есть такие люди – сразу же после первой встречи начинаешь их презирать.

– Там, где я работаю, есть одна девушка-японка. Она делает вс, чтобы меня уволили. С начальником-то у меня всё ладится, а сучка эта каждый день мне подлянки кидает. Когда-нибудь я ей точно в зад ногой засажу.

– А вы сама откуда?

– Из Чикаго.

– Мне не нравился Чикаго, – сказал я.

– А мне Чикаго нравится.

Я допил своё, Валенсия допила своё. Потом подтолкнула мне счет.

– Вы не против заплатить за это? Я еще салат с креветками ела.

Я вытащил ключ, чтобы открыть дверцу.

– Это ваша машина?

– Да.

– И вы хотите, чтобы я в такой старой машине ехала?

– Слушайте, не хотите садиться – не садитесь.

Валенсия села. Вытащила зеркальце и начала подправлять лицо, пока мы ехали. До меня там недалеко. Я остановился.

Внутри она сказала:

– Ну у вас тут и грязища. Вам надо позвать кого-нибудь убраться.

Я вытащил водку и «7-АП» и налил в два стакана.

Валенсия стянула сапоги.

– Где ваша машинка?

– На кухонном столе.

– У вас нет рабочего стола? Я думала, у всех писателей столы есть.

– У некоторых даже кухонных нет.

– Вы были женаты? – спросила Валенсия.

– Один раз.

– Что произошло?

– Мы начали друг друга ненавидеть.

– Я была замужем четырежды. До сих пор вижусь со своими бывшими.

Мы друзья.

– Пейте.

– Вы, кажется, нервничаете, – сказала Валенсия.

– Со мной всё в порядке.

Валенсия допила, затем вытянулась на кушетке. Положила голову мне на колени. Я начал гладить ее по волосам. Налил ей еще и гладил дальше. Я мог заглянуть ей в кофточку и увидеть груди. Я склонился и длинно поцеловал ее.

Ее язык метнулся ко мне в рот, вынырнул. Я ее ненавидел. Мой хуй начал вставать.

Мы поцеловались еще раз, и я залез к ней в блузку.

– Я знала, что когда-нибудь вас встречу, – сказала она.

Я снова поцеловал ее, на сей раз с некоторой жестокостью. Своей головой она почувствовала мой хрен.

– Эй! – воскликнула она.

– Это ерунда, – ответил я.

– Черта с два, – сказала она, – что ты хочешь сделать?

– Не знаю…

– Зато я знаю.

Валенсия поднялась и ушла в ванную. Когда она вышла, то была уже голой. Залезла под простыню. Я выпил еще стаканчик. Потом разделся и забрался в постель. Стянул с нее простыню. Что за громадные груди. Она наполовину из грудей состояла. Я сжал одну рукой – потверже, как только мог – и пососал сосок. Тот не отвердел. Я перешел к другой и тоже пососал. Никакой реакции. Я поколыхал ее груди туда и сюда. Засунул между них свой хуй. Соски оставались мягкими. Сунулся было хуем ей в рот, но она отвернулась. Я уже подумал, не прижечь ли ей задницу сигаретой. Какая масса плоти. Изношенная, стоптанная потаскуха с улицы. Бляди обычно меня зажигали. Хер мой был тверд, но духа в нем не наблюдалось.

– Ты еврейка? – спросил ее я.

– Нет.

– Ты похожа на еврейку.

– Я не еврейка.

– Ты живешь в районе Фэрфэкса, правда?

– Да.

– А твои родители – евреи?

– Слушай, чего ты заладил это говно – евреи да евреи?

– Не обижайся. Несколько моих лучших друзей – евреи.

Я снова потелепал ей груди.

– Ты, кажется, боишься, – сказала Валенсия. – Ты, кажется, зажат.

Я помахал хуем у нее перед носом.