Бессмертные - Корда Майкл (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

— Значит, все конечно? — вымолвила она, стараясь говорить спокойно.

— Да, все кончено.

— Но почему?

— Он — президент, Мэрилин. У него есть враги. Вспомните сцену в вестибюле отеля “Карлайл”. Письмо к матери. Ваше заявление журналистам в связи с болезнью отца. И еще вы всем говорите, что он собирается развестись с Джеки и жениться на вас… Все это очень опасно. Я знаю, вы любите Джека, но если вы любите его по-настоящему , то должны отказаться от него.

— А если я не сделаю этого?

— Сделаете. — Голос Бобби прозвучал жестко и грубо, и Мэрилин поняла, что этот приговор обжалованию не подлежит.

— Почему он сам не сказал мне об этом? Уж это я, во всяком случае, заслужила. — Она чувствовала, как ее охватывает гнев, разгораясь, словно костер, и поняла, почему Бобби не хотел разговаривать с ней в доме Лофорда.

Бобби Кеннеди смотрел на море.

— Джек хотел сообщить вам сам. Но я отговорил его.

— Почему?

— Он — президент, Мэрилин. А я должен, если это необходимо, спасать его даже от самого себя.

— А что будет, если я позвоню ему?

— Не знаю. Но точно могу сказать одно: по прямому номеру вы дозвониться не сможете. По моему указанию этот номер сегодня отключили.

— Не может быть, чтобы Джек позволил вам сделать это!

— Он еще не знает об этом. — Бобби смотрел на нее, качая головой. — Мэрилин, Мэрилин, — мягко проговорил он. — За последние три недели вы звонили ему тридцать шесть раз. Вы должны были понимать, что так продолжаться не может.

— Мерзавец , высокомерный мерзавец! — закричала она. — Да что вы понимаете? Он же любит меня.

— Да, — спокойно произнес Бобби, слегка наклонив голову. — Наверное, любит. — Он пожал плечами. — Но это ничего не меняет.

— Меняет, меняет! — взвизгнула она и бросилась на Вобби с кулаками, испачкав мокрым песком подол своего платья. Он без труда увернулся от ее кулаков, но она развернулась и опять кинулась на него — зубы оскалены, глаза сверкают. На этот раз они столкнулись. Бобби обхватил ее обеими руками и сжал изо всех сил, при этом он откинул назад голову, так что ее удары не достигали цели. Она резко подалась вперед и укусила его за ухо, и тут же с ликованием услышала, как он вскрикнул от боли и неожиданности. Она отчаянно пыталась вырваться, но он не выпускал ее, пока она, обессилев от собственной ярости, не затихла в его руках.

— Вы зашли слишком далеко, разве сами не понимаете? — произнес Бобби, все так же мягко. На мочке уха у него выступила кровь и тонкой струйкой, которая казалась черной в лунном свете, сбежала по шее, испачкав воротник рубашки.

— Вы хотите сказать, я нарушила правила?

— Да, вы нарушили правила.

— Он очень сердится? — спросила Мэрилин.

Бобби покачал головой, и на лоб ему упали пряди волос, как у мальчишки.

— Нет, он не сердится, — ответил он. — Он не винит вас. Вы не виноваты. И он не виноват. — Бобби стоял, носками туфель выдалбливая в песке ямку. — Но о вашей связи знают люди, которые могут использовать эту информацию против Джека. Я не могу допустить этого.

— Что это за люди?

— Посторонние люди. Чем меньше вы будете знать, тем лучше.

Мэрилин поежилась. Бобби снял с себя пиджак и накинул ей на плечи.

— Это было самое лучшее в моей жизни, — призналась она. — То, что придавало ей смысл. Любовь к Джеку.

— Для него это тоже много значило.

— Дело не только в сексе. Мы… как бы это сказать… очень подходим друг другу. Я помогала ему избавляться от болей в спине. А он поднимал мне настроение, и я засыпала без снотворного. Наши тела созданы друг для друга, понимаете? Как правильно подобранные кусочки в составной картинке?

— Да? — Казалось, он пытается зрительно представить себе этот образ.

— Для него я готова была сделать все что угодно. Все, что бы он ни попросил. Я никогда не испытывала подобных чувств в отношении других людей.

— Он это знает. И сейчас он просит вас только об одном. Забыть его.

Мэрилин дрожала всем телом, хотя холода не чувствовала. Она вообще ничего не чувствовала. Бобби обнял ее одной рукой за плечи.

— Вы в состоянии это пережить? — спросил он.

— Не знаю. Топиться я, конечно, не собираюсь, если вас это интересует.

— Нет, я говорю о другом.

Мэрилин вошла в воду, навстречу накатывающимся на берег волнам, которые разбивались у ее нот; подол ее серебристого платья сразу стал насквозь мокрым. Несколько минут они вдвоем шли по воде вдоль берега. Брызги разбивающихся об их ноги волн ярко поблескивали в лунном свете. Капли соленой воды попали ей на руки и сверкали на едва заметных золотистых волосках.

— Ведь это была не иллюзия, правда? — спросила она. — Мне это важно знать. Джек в самом деле любил меня?

— Любил. И любит. Если бы он не был президентом, все могло бы сложиться иначе, но он президент.

Мэрилин всегда содрогалась от ужаса при мысли о том, что когда-нибудь ей все-таки придется пережить это мгновение, но теперь, услышав приговор, она, к своему удивлению, осознала, что не собирается впадать в истерику. Она была спокойна, не потеряла самообладания — доктор Крис и доктор Гринсон могут гордиться своей пациенткой! Просто она давно уже ждала этого момента. И тем не менее все ее существо до самой последней клеточки было охвачено глубокой, почти безграничной печалью. Она ощущала ее настолько сильно, что не знала, сможет ли жить дальше, да и стоит ли так жить.

Не сговариваясь, они одновременно повернули назад и побрели по направлению к дому Лофорда.

— Нужно создать впечатление, будто между вами вообще ничего не было, — произнес Бобби.

— Я не собираюсь писать мемуары.

— Я не об этом. Если у вас есть какие-либо письма или подарки, — что-нибудь в этом роде… Сдайте их на хранение в банк, если не хотите выбрасывать.

— Да у меня почти ничего нет. Джек никогда не писал писем.

Бобби кивнул.

Они были уже почти у дома Лофорда. Интересно, что о них думают гости и хозяин дома, промелькнуло у нее в голове, но вообще-то ей было все равно.

— Я любила мечтать о том, что когда-нибудь мы с Джеком будем вместе, и это помогало мне жить.

— Да, сейчас вам тяжело. Я понимаю.

— Вряд ли вы можете это понять. — Они дошли почти до двери, и лившийся из окон яркий свет ослепил их после прогулки в темноте. Мэрилин заплакала. Это были не истеричные рыдания — слезы медленно и тихо катились по ее щекам. — Я не могу идти в дом, — сказала она. — Нельзя появляться в таком платье. Не говоря уже о лице и прическе.

— Вы на машине?

Конечно, она приехала на своей машине, но она покачала головой и, взяв руку Бобби, сильно стиснула в своей ладони.

— Отвезите меня домой, — попросила Мэрилин. — Пожалуйста. Я сейчас не хочу оставаться одна. Когда я доберусь до дому, все будет в порядке.

Она заметила в его лице нерешительность, — а может, это было что-то другое. Она точно не знала.

— Ну, — заговорил он. — Даже не знаю…

— Я ведь хорошо себя вела, правда? — отчаянно взмолилась она. — Не кричала, не визжала, не устраивала сцен?

Бобби кивнул, глядя на нее ястребиным взором из темных глазниц, — он стоял спиной к свету. “У него лицо интереснее, чем у Джека, — подумала она, — более скрытное, жесткое и в то же время какое-то беззащитное, все черты более резкие”.

— Что ж, поехали. Не забудьте свои вещи, — ответил он.

Мэрилин взяла сумочку, туфли и, как была босиком, последовала за Бобби. Они обогнули дом и вышли к аллее, где стояла черная машина. В ней сидел какой-то человек — должно быть, агент службы безопасности. Она ждала в тени в накинутом на плечи пиджаке Бобби, а он о чем-то шептался с водителем. Тот вылез из машины и отдал Бобби ключи. Брюки Бобби ниже колен были насквозь мокрые, в туфлях хлюпала вода, и, когда он шел, на асфальте оставались маленькие лужицы. Бобби дождался, пока агент скрылся за углом дома, затем махнул ей рукой.

— Вам придется показывать мне дорогу, — сказал он, открывая перед Мэрилин дверцу. Она скользнула на переднее сиденье, он сел за руль.