Убитое счастье (СИ) - Бондарь Олег Никитович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Жизнь, как оказывается, полна самых неожиданных сюрпризов.
Несколько раз Юля намеривалась позвонить Игорю, но в последний момент сдерживала себя. Она хорошо представляла реакцию свекрови на звонок и не желала лишний раз нагадывать о своем существовании. Не сомневалась, что и без этого на голову Игоря вылит не один ушат грязи, касающийся ее: неблагодарной, недостойной и так далее и тому подобное.
Зачем же лишний раз нарываться?
Когда Игорь уехал, она тщательно пропылесосила в их комнате, в который раз протерла до блеска подоконники, навела идеальный порядок на веранде. Собрала мусор на посыпанной песком дорожке, ведущей к калитке.
Больше, вроде бы, и делать нечего. Идеала достичь невозможно. Но и тешить себя надеждой на похвалу тоже не стоило. Знала об этом, но, все равно, заранее, заочно чувствовала себя незаслуженно обиженной.
Утешала лишь мысль о том, что теперь она у себя дома и имеет право делать все, что ей угодно, ни под кого не подстраиваясь. В то же время понимала: свекровь, если надумает приехать, не придаст этому значения. И ей, все равно, придется под нее подстраиваться, чтобы сохранить хорошие отношения с мужем.
Дабы отвлечься, включила телевизор и, приглушив звук до минимума, безуспешно пыталась вникать в приключения мультяшных героев, до тех пор, пока за окном не послышался знакомый звук мотора.
Чай пили на веранде.
Свекровь с неудовольствием косилась на приготовленный Юлей пирог и налегала на купленные сыном бублики. Игорь пытался рассказывать, что-то веселое, Юля, как могла, его поддерживала, но все их попытки создать непринужденную обстановку, отскакивали, словно горошины, от непробиваемой брони недовольной сердитости, которая маской застыла на лице гостьи.
Впрочем, чего еще можно было ожидать?
Раньше свекровь внимательнейшим образом осмотрела дом. Раздраженно сморщилась при виде новой мебели, коврового покрытия и современного телевизора. Сама она до сих пор пользовалась черно-белой «Березкой», приобретенной еще покойным мужем лет тридцать назад.
Все новое, теперешнее вызывало у нее гнев, пока еще невысказанный вслух, но уже готовый вот-вот прорваться наружу. Ее терзала, нет, правильнее сказать — бесила мысль о напрасно потраченных деньгах. И, конечно же, осознание того, что все приобретено вопреки ей, без ее ведома и согласия.
Она еще сдерживалась от комментариев, но чувствовалось, что чаша переполнена и скопившееся в ней лишь чудом не вырывается наружу.
Первым пострадал домашний любимец котенок Мурзик. По наивной доверчивости он потерся об ногу гостьи.
Со словами:
— Фу, какая мерзость! — свекровь с силой отшвырнула его прочь.
Бедное животное жалобно мяукнуло, неуклюже кувырнулось в воздухе и, шмякнувшись об стену, быстренько скрылось из глаз от греха подальше.
Юля едва сдержалась, Игорь побелел от негодования, но тоже нашел в себе силы и промолчал.
Чтобы замять неловкую ситуацию, пригласил мать на веранду пить чай. И это, теоретически приятное занятие, тоже превратилось в пытку. Само лишь присутствие свекрови создавало дискомфорт, ломало приятную ауру, которая, как до сих пор считала Юля, была неотрывной составляющей этого места.
В какой-то момент Юля посмотрела на тень свекрови, черным пятном отражающуюся на стене. И снова увидела ту злобную, костлявую старуху, которая не уставала преследовать ее все время, пока они здесь жили. Только теперь в ней не было ничего мистического. Все страшное и непонятное, что беспокоило ее, стало реальностью, воплотившись в облике живого человека.
И эта реальность казалась ей страшнее самого жуткого кошмара.
Юля знала, для того, чтобы выдержать два дня со свекровью и не сорваться с катушек, ей придется приложить максимум усилий и терпения. Она не верила, что способна на это…
И поражалась тому, как могла раньше так долго жить с ней под одной крышей.
Глава девятая
Юля долго не могла уснуть. Хоть и не подавала виду, Игорь чувствовал по ее дыханию. Он сам не мог отключиться. Лежал с открытыми глазами и прислушивался к звукам, доносившимся из-за закрытой двери.
А там все тоже было неспокойно. Скрипел диван, щелкал выключатель. Потом скрипнула дверь, и шаги протопали через кухню в ванную. Хрюкнул, опустошаясь, бачок на унитазе, полилась вода в ванной.
Странная расточительность со стороны матери. Дома она, с тех пор, как установила счетчики, сливным бачком почти не пользовалась и другим не разрешала. Набирала воду в тазик, умывалась в нем, а потом уже использовала для туалета. Того же требовала от них с Юлей и тщательно следила по счетчику, сколько воды израсходовано в ее отсутствие.
Воды Игорю не жалко. Пусть хоть до утра льется. Непонятной казалась ночная активность матери. Ну ладно, сходила в туалет, умылась…
Но вода сильным напором лилась в ванную уже продолжительное время.
Может, искупаться решила?
Дома мать купаться вообще бросила. Протиралась влажной мочалкой и считала, что этого достаточно. Для нее, возможно, подобная видимость водных процедур и была приемлемой, но тем, кто находился рядом, особенно в летнюю жару, приходилось вдыхать неприятные ароматы.
Может, посмотреть, что там?
Игорь переборол желание. Снова встречаться с матерью, видеть ее кислый вид и выслушивать надоедливые бредни не хотелось. Полученной сегодня дозы общения с избытком хватило бы на много месяцев вперед.
Поэтому он только прислушивался, чувствовал себя напряженным, а нервы, казалось, взвинтились до предела. Неприятно было осознавать, что кто-то хозяйничает в его доме, пусть даже и родная мать.
Если ему так неловко и неуютно, каково же тогда Юле?
Что она чувствует?
Представить было несложно, еще легче понять. Но Игорь так и не решился заговорить с женой, чтобы успокоить ее и как-то подбодрить. Так они и лежали вдвоем в одной постели, и каждый по отдельности, молча, переживал одну общую проблему, свалившуюся на их плечи.
А утром Юля вошла в комнату зареванная, с красными, припухшими от слез глазами.
— Что случилось?
Она всхлипнула.
— Зайди в ванную. Посмотри, что она наделала…
Голос ее вздрагивал от спазм, а маленький носик, всегда задорно торчавший кверху, нервно подергивался, словно у обиженного ребенка.
Игорь притянул Юлю к себе, прижал, нежно погладил по волосам, мягким, приятно пахнущим шампунем, поцеловал в мокрый носик, слизнул со щеки солененькую слезинку. Она ткнулась лицом ему в грудь, как бы ища защиты. Но тут в кухне послышались шаги, и она сразу отпрянула.
Мать не заглянула к ним, прошла к себе в комнату и закрыла за собой дверь.
К себе в комнату…
Игорь испугался от того, как подумал.
Нет, не в свою комнату.
В их с Юлей комнату.
Она здесь всего лишь гость и никто больше. И, судя по всему, невзирая на очень близкое родство, ближе не придумаешь, гость — не самый желаемый.
От подобных мыслей становилось горько на душе. Но такова была правда: страшная правда, от осознания которой никуда не деться.
Пока мать находилась в спальне, Игорь прошмыгнул в ванную. И сразу понял, что огорчило жену.
Все их грязные вещи, ожидающие стирки, небрежным комком были брошены в наполненную водой ванную. Среди них Юлина блузка.
Она купила блузку два дня назад. Успела лишь примерить и оставила в ванной, чтобы выгладить и одевать ее в особенно торжественных случаях. Теперь все безнадежно испорчено. От линяющих вещей вода приобрела фиолетово-зеленый оттенок, и вряд ли мокнущая в ней одежда подлежала реанимации.
Игорь не понимал, зачем мать это сделала. Происходящее не вкладывалось в рамки здравого смысла.
Он не хотел думать о плохом. Вряд ли мать собиралась нарочно испортить их вещи. Она просто хотела показать, какая Юля плохая хозяйка.
Мол, пока мама не приехала, сыну вещи постирать некому. И не только сыну, а и самой хозяйке. Пусть ей будет стыдно.
