Садовник - Косински Ежи (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Далее президент подчеркнул, что, если семена промышленности дремлют в почве нации, древо экономики рано или поздно расцветет пышным цветом.
В последовавшем кратком и непринужденном обмене вопросами и ответами президент пояснил, что он провел «многоуровневые консультации с членами кабинета, палаты представителей и сената, а также с ключевыми фигурами деловой общественности». Здесь он высказал особую благодарность Бенджамину Тернбуллу Ренду, руководителю Финансового института, отсутствующему в связи с болезнью; перед собранием президент посетил мистера Ренда у него дома, где имел плодотворную беседу с ним и мистером Сэдовником о благотворном воздействии инфляции на экономическую ситуацию: «Инфляция, по словам последнего, срежет мертвые ветви сбережений, оживив тем самым плодоносящее древо промышленных инвестиций». Так, из речи президента, средства массовой информации впервые узнали о существовании Шанса.
Во второй половине дня секретарша мистера Ренда сказал Шансу:
— У меня на проводе мистер Том Кортни из «Нью-Йорк таймс». Не могли бы вы немного поговорить с ним, сэр? Я думаю, он хотел бы уточнить с вами кое-какие факты.
— Я буду говорить с ним, — сказал Шанс.
Секретарша соединила с Кортни.
— Извините, что отрываю от дел, мистер Сэдовник; я ни за что не посмел бы, если бы прежде не переговорил с мистером Рендом.
Кортни для большего эффекта замолчал, произнеся это имя.
— Мистер Ренд очень болен, — сказал Шанс.
— Да, конечно… Тем не менее он сказал, что ваши личные качества соответствуют требованиям, предъявляемым к членам правления Первой американской финансовой корпорации. Последуют ли комментарии с вашей стороны?
— Нет, — ответил Шанс. — Не сейчас.
Снова повисло молчание.
— В нашей газете выходит подробный отчет о речи президента и его визите в Нью-Йорк. Мы хотели бы избежать неточностей. Могли бы вы сказать нам что-нибудь о характере беседы, состоявшейся между вами, мистером Рендом и президентом?
— Мне понравилось.
— Хорошо, сэр. Президент, кажется, тоже остался доволен. Но, мистер Сэдовник, — продолжал Кортни с деланной непринужденностью, — «Нью-Йорк таймс» хотела бы дать свежую информацию, касающуюся вас лично, если вы понимаете, что я имею в виду… — Он нервно засмеялся. — Например, в чем пересекаются ваши деловые интересы и интересы Первой американской финансовой корпорации?
— Я думаю, об этом вам лучше спросить у мистера Ренда, — сказал Шанс.
— Да, разумеется. Но, поскольку он нездоров, я взял на себя смелость спросить у вас лично.
Шанс молчал. Кортни терпеливо ждал ответа.
— Мне нечего добавить к сказанному, — сказал Шанс и положил трубку.
Кортни откинулся в рабочем кресле и зевнул. Было уже поздно. Он созвал сотрудников, пытаясь, как обычно, выглядеть непринужденно.
— Ну что ж, господа, начнем с визита президента и его речи. Я беседовал с Рендом. Упомянутый президентом мистер Сэдовник, по его словам, деловой человек, как я понял, финансист и основной кандидат на вакантное место в правлении Первой американской финансовой корпорации.
Он посмотрел на коллег — те явно ожидали услышать больше.
— Я также говорил с Сэдовником. Он… — Кортни замялся, — он очень лаконичен и сух. Так или иначе, у нас уже нет времени собрать о нем более подробную информацию, поэтому закрутите все вокруг его отношений с Рендом, его кандидатуры в состав правления, советов, данных им президенту, и так далее.
Шанс сидел в своей комнате и смотрел телевизор. Речь президента на собрании в Финансовом институте передавалась сразу по нескольким каналам; по остальным в это время были только семейные игры и приключенческие фильмы для детей. Шанс обедал у себя в комнате и чуть не задремал у телевизора, когда позвонила секретарша Ренда.
— У меня на проводе редактор телепередачи «Сегодня вечером», — выпалила она возбужденно, — они хотят, чтобы вы выступили у них прямо сейчас. Они приносят свои извинения за то, что известили вас так поздно, но только несколько минут назад выяснилось, что вице-президент не сможет принять участие в обсуждении речи президента. Мистер Ренд из-за болезни тоже, разумеется, не может, но он предложил, чтобы финансист, который произвел такое благоприятное впечатление на президента — то есть вы, мистер Сэдовник, — выступил вместо него.
Шанс слабо представлял себе, как его засунут в телевизор, но ему очень туда хотелось.
Секретарша ждала ответа.
— Я согласен, — сказал Шанс. — А что мне надо будет делать?
— Ничего, сэр, — обрадовалась секретарша. — Продюсер сам заедет за вами и привезет к началу передачи. Она идет в прямом эфире, так что вам нужно быть там за полчаса до начала. Вы будете гвоздем сегодняшнего выпуска. Я сейчас же сообщу о вашем согласии — они будут в восторге!
Шанс снова включил телевизор и стал думать о том, меняется ли человек после того, как побывает внутри. А если меняется — то навсегда или на время? Не станет ли он меньше после того, как программа закончится? Не получится ли из него два Шанса — один внутри телевизора, другой снаружи?
Вечером за Шансом явился продюсер передачи. Это был коротышка в черном костюме. Он сказал, что речь президента обострила интерес к экономическому положению страны «и, поскольку вице-президент не сможет принять сегодня участие в нашей передаче, — продолжал он, — мы будем признательны, если вы объясните нашим зрителям, что, собственно говоря, происходит с экономикой. Вы — лицо, особо приближенное к президенту, и потому идеально подходите для того, чтобы прокомментировать его речь. В нашей передаче можно излагать свои мысли не стесняясь временем; ведущий не станет вас перебивать, но если ему потребуется вставить вопрос от себя или пояснить ваши слова, он будет прикладывать указательный палец левой руки к левому глазу».
— Я понял, — сказал Шанс.
— Ну что ж, раз вы готовы, едем; гример не отнимет у вас много времени. — Продюсер улыбнулся. — Кстати, наш ведущий хотел бы встретиться с вами до начала передачи.
В большом лимузине, принадлежавшем телеканалу, было два маленьких телевизора. Шанс попросил включить один из них, и, пока машина летела по Парк авеню, они с продюсером молча смотрели на экран.
