Источник - Рэнд Айн (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Они заканчивали десерт, когда Китинга позвали к телефону. Было слышно, как он нетерпеливо давал пояснения чертёжнику, который допоздна засиделся за срочной работой и нуждался в консультации. Тухи повернулся, посмотрел на Доминик и улыбнулся. Этой улыбкой он высказал всё, что ранее ему не позволяло высказать поведение Доминик. В её лице ничто не дрогнуло, она выдержала его взгляд, но выражение теперь изменилось, словно она принимала смысл его взгляда, вместо того чтобы отвергнуть его. Он предпочёл бы замкнутый взгляд неприятия.
— Итак, Доминик, ты вернулась в колею?
— Да, Эллсворт.
— Больше не взываешь к милосердию?
— Ты полагаешь, в этом ещё есть необходимость?
— Нет. Я восхищён тобой, Доминик… Как тебе нравится твоё положение? Полагаю, Питер неплох, хотя и не так хорош, как человек, о котором мы оба думаем, тот, конечно, само совершенство, но, увы, этого ты никогда не узнаешь.
Отвращения в ней не было, она выглядела искренне изумлённой:
— О чём ты, Эллсворт?
— Ладно, ладно, милая, мы ведь больше не притворяемся, так ведь? Ты ведь влюбилась в Рорка, едва увидела его в гостиной Кики Холкомб, и — позволь мне быть откровенным — хотела переспать с ним, но вот беда, он тебя даже презрением не удостоил, отсюда всё последующее твоё поведение.
— Ты так подумал?
— Разве не ясно? Женщина, которой пренебрегли. Так же ясно, как то, что Рорк как раз тот мужчина, которого ты бы пожелала, и пожелала в самом примитивном смысле. Разве ты могла смириться с тем, чтобы он не узнал о твоём существовании?
— Я тебя переоценила, Эллсворт, — сказала она. Она потеряла всякий интерес к нему и даже не испытывала надобности сохранять осторожность. Он стал ей скучен. Тухи озадаченно нахмурился.
Вернулся Китинг. Тухи потрепал его по плечу, направляясь к своему креслу.
— До моего ухода, Питер, нам надо обсудить вопрос перестройки храма Стоддарда. Сможешь обтяпать это дельце?
— Эллсворт! Как ты…
Тухи рассмеялся:
— Не будь ханжой, Питер. Велика беда, профессиональный жаргон, словечко, ну, может быть, несколько пошлое. Доминик не возражает. Как-никак она ведь в газете работала.
— Что с тобой, Эллсворт? Ты так раздосадован, что забываешь держать марку. — Она встала. — Кофе подать в гостиную?
Хоптон Стоддард добавил щедрую сумму к той, что отсудил у Рорка, и храм Стоддарда был перестроен группой архитекторов в соответствии со своим новым назначением. Группу отобрал Эллсворт Тухи, и в неё вошли Питер Китинг, Гордон Л. Прескотт, Джон Эрик Снайт и некто по имени Гэс Уэбб, юнец двадцати четырёх лет от роду, обожавший говорить непристойности на улице, проходя мимо почтенных дам; раньше ему не приходилось работать над заказами самостоятельно. Трое из подрядчиков были людьми профессионально и общественно известными, у Гэса Уэбба не было ни того ни другого. Именно поэтому Тухи включил его в группу. Из всей четвёрки у Уэбба был самый громкий голос и самый безапелляционный тон. Все они состояли в Совете американских строителей.
Совет американских строителей вырос. После процесса Стоддарда в кулуарах АГА было немало горячих споров. Отношение АГА к Эллсворту Тухи вначале было отнюдь не сердечное, в особенности после того, как был учреждён Совет американских строителей. Однако судебный процесс всё незаметно изменил: многие члены организации указывали, что толчком к суду послужила статья в рубрике «Вполголоса» и что человек, который может принудить заказчиков предъявить иск, заслуживает осторожного обращения. Так возникла идея пригласить Эллсворта Тухи выступить на собрании АГА. Нашлись и противники такого приглашения, и среди них Гай Франкон. Но самым яростным оппонентом был один молодой архитектор, он выступил с яркой речью, голос его дрожал от волнения, так как это была его первая публичная речь. Он сказал, что восхищается Эллсвортом Тухи и разделяет его общественные взгляды и идеалы, но, если группа людей чувствует, что кто-то начинает забирать власть над ними, пора выступить против такого человека. Но большинство его не поддержало. Приглашение Эллсворту Тухи было направлено, послушать его собралось множество народу, и Тухи произнёс блестяще хитроумную речь. Многие члены АГА вступили в Совет американских строителей. Среди них был Эрик Снайт.
Четвёрка архитекторов, возглавившая работу по перестройке стоддардовского сооружения, собралась в кабинете Китинга вокруг стола, на котором были разложены чертежи храма, фотокопии первоначальных чертежей Рорка, полученных от подрядчика, и глиняная модель сооружения, выполненная по заказу Китинга. Разговор шёл о депрессии и её разрушительном влиянии на строительную промышленность. Ещё говорили о женщинах, и Гордон Л. Прескотт рассказал серию анекдотов, в которых основным местом действия была ванная. Потом Гэс Уэбб воздел кулак и обрушил его на крышу модели, отчего ещё не затвердевшая модель превратилась в лепёшку.
— Ну, ребята, — произнёс он, — пора заняться делом.
— Гэс, сукин ты сын, — закричал Китинг, — эта штука стоила денег!
— Плевать, — сказал Гэс, — не мы за неё платим.
Каждый из них располагал подборкой фотокопий первоначальных эскизов с чёткой подписью Говарда Рорка в углу. Они потратили много вечеров и много недель, набрасывая свои варианты перестройки и улучшения сооружения. Они потратили на это больше времени, чем было необходимо. Внесли больше изменений, чем требовалось. Казалось, это доставляло им удовольствие. Затем они соединили четыре варианта в один общий. Никогда ещё они не испытывали такого наслаждения от работы. Они подолгу дружески совещались. Возникали незначительные разногласия, например, Гэс Уэбб заявлял:
— Какого чёрта, Гордон, если ты делаешь кухни, то уборные, уж конечно, должны достаться мне.
Но это была лишь лёгкая рябь на гладкой поверхности. Они ощущали единство и относились друг к другу с заботливой предупредительностью, у них сложились тесные братские отношения, способные выдержать любой шквал.
Храм Стоддарда не снесли — в его каркас вписали пять этажей, где разместили спальни, аудитории, амбулаторию, кухню и прачечную. Вестибюль выложили цветным мрамором, лестницы оградили перилами из фасонного алюминия, в душевых поставили стеклянные перегородки между кабинками, в комнатах отдыха появились пилястры коринфского ордера. Громадные окна оставили без изменений, но рассекли перекрытиями этажей.
Четвёрка архитекторов твёрдо решила добиться гармонии и поэтому постановила избегать какого-либо архитектурного стиля в чистом виде. Питер Китинг спроектировал полудорический портик из белого мрамора, поднявшийся над главным входом, а также венецианские балконы, ради которых в стенах прорубили дополнительные двери. Джон Эрик Снайт водрузил маленький полуготический шпиль, увенчанный крестом, а стены из белого песчаника украсил гирляндами стилизованных листьев терновника. Гордон Л. Прескотт спроектировал полуренессансные карнизы и стеклянную террасу, выступившую из стены на третьем этаже. Гэс Уэбб украсил окна кубистским орнаментом и водрузил на крыше современную неоновую надпись, которая гласила: «Приют Хоптона Стоддарда для дефективных детей».
— Когда грянет революция, — провозгласил Гэс Уэбб, созерцая завершённое строение, — у каждого малыша в нашей стране будет такой приют, как этот.
Первоначальная форма здания была всё ещё различима. Оно походило не столько на растерзанный труп с безжалостно разбросанными членами, сколько на труп, который расчленили, а потом второпях собрали.
В сентябре приют заселили. Небольшой штат был подобран Тухи. Труднее было отыскать детей, которые отвечали условиям приюта. Большую часть их перевели из других приютов. Шестьдесят пять детей в возрасте от трёх до пятнадцати лет были отобраны инициативными дамами, большими доброхотками, которые отсеивали небезнадёжные случаи и набирали исключительно тех детей, излечить которых не представлялось возможности. Среди них был мальчик, который в пятнадцать лет не научился говорить; бессмысленно смеявшийся подросток, не умевший ни читать, ни писать; безносая девочка, родившаяся от собственного деда; бесполый ребёнок неопределённого возраста, которого звали Джекки. Они вошли в свой новый дом; в их глазах застыла пустота, то был неподвижный взгляд смерти, до которой не существовало никаких миров.
