Дневник ангела-хранителя - Джесс-Кук Кэролин (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
И тут среди кружащегося тумана появился просвет. Разрыв. Кайл повернулся и вышел из комнаты.
— Вот это храбрость, Кайл, убегать от проблем! — завопила она вслед.
Он развернулся на пятках и ринулся к ней, почти опрокинув меня.
— Это ты убегаешь, — выплюнул он. — В Дублин, повидаться с родителями? Ненавидя их обоих? Не держи меня за идиота. Я знаю.
От удивления она открыла рот. Теперь я видела все: Лу окружала аура другого мужчины, заметное зеленое течение в ее собственной красной реке. Она не знала мужа достаточно хорошо, чтобы просчитать, что он ее раскусит. Теперь она рассматривала пол.
— А что насчет девочек? — тише спросил Кайл. — Куда денутся они?
Лу просчитала все, кроме этого. Я сразу увидела, как ее мечты разбиваются под силой реальности. Все, о чем говорили Лу и ее любовник, — это о том, что проведут несколько дней на пляже в Трали, с шардоне во льду, глядя на бесконечный горизонт. Она не думала об опеке над детьми.
— Я заберу их с собой.
Кайл покачал головой и скрестил на груди руки. Он уже принял решение за те две секунды, что она колебалась. Он уйдет. Девочки останутся с матерью в этом доме. Он подумал о Марго. На мгновение его аура вернулась в его сердцевину. Он нехотя понял, что тут есть лишь один путь. Ему придется оставить и ее тоже. Он нашел утешение в напоминании о том, что у Марго появились тесные узы с Кариной. Здесь они все будут жить размеренной жизнью. В безопасности. Надежной жизнью. Только без него.
У меня упало сердце.
Кайл побежал вверх по лестнице и стал искать чемодан. Потом вспомнил, что у него нет чемодана. Он сердито выдернул из-под кровати черепаховый чемодан Лу. Я молча наблюдала, серьезная и печальная, как он складывает в чемодан костюмы и рубашки, несколько медицинских книг, стопку драгоценных фамильных фотографий. Он провел много времени у постели Марго, держа дрожащую ладонь над ее сердцем, и глубокая, ноющая молитва запечатлелась в его собственном сердце: «Если Ты там, Бог, если Ты слышишь меня, просто сделай так, чтобы с ней было все хорошо».
С каждым словом свет вокруг нее становился ярче.
Было решено объяснить внезапное отбытие Кайла деловой поездкой. Кейт и Карина не задавали по этому поводу много вопросов — Лу купила щенка-лабрадора, который отлично их отвлекал, — но Марго замкнулась в себе. Она проводила долгие дни в коридоре, сидя на нижней ступеньке лестницы в ожидании Кайла.
Ничто из того, что я делала, не могло заставить ее улыбнуться. Ничто из того, что я делала, не могло заставить ее посмотреть на меня. Сначала я думала, что она и вправду ждет Кайла. Но дети слишком умны для этого. Она ждала, чтобы ей сказали, что он не вернется.
Некоторое время спустя Лу с Кариной, Кейт и Марго отправилась в Шотландию, чтобы отвезти Карину в Эдинбургский университет, где та получала степень географа. По дороге домой они внезапно свернули и проехали по Северной Англии до большого серого здания в глуши под названием «Дом Святого Антония для детей». И когда они снова поехали прочь, заднее сиденье машины было пустым, потому что Лу и Кейт сидели спереди, а Марго стояла во дворе Дома Святого Антония, с игрушечным медведем под мышкой и небольшой сумкой у ног. Ее маленькое сердце сильно колотилось.
— Папа, — сказала она, наблюдая, как машина едет прочь.
Глядя на серое, как катаракта, здание, я содрогнулась. Мне слишком хорошо было знакомо это место.
8. Шерен и Могила
Дайте мне выплеснуть все то, что я помню о Доме Святого Антония для детей, в котором промучилась с четырех лет до тех пор, когда мне исполнилось двенадцать лет девять месяцев и шестнадцать дней.
Во-первых, следует упомянуть, что большую часть своей взрослой жизни я провела в обществе бутылок со спиртным, которое помогало мне избавляться от постоянного комка в животе, оставленного этим местом. И вот теперь я поняла, при каких обстоятельствах тут появилась. После того как узнала, что такое быть любимой, после тепла и утешения дома Эдвардса, после того как наслаждалась собственной комнатой размером с общую спальню на двенадцать детей в Доме Святого Антония, после того как имела обожавшую меня старшую сестру — после всего этого я оказалась среди детей постарше, которые каждый день и каждую ночь вдребезги разбивали мое чувство собственного достоинства… Теперь я знала, почему боль длилась так долго и не исчезла даже тогда, когда я выбралась отсюда. Возможно, было бы лучше, если бы я прожила у Салли и Падрига чуть подольше, тогда любое ожидание любви было бы выбито из меня, а пребывание в Доме Святого Антония не стало бы для меня таким потрясением.
Ребенку, которым я тогда была, место запомнилось громадным. До XVIII века тут размещался госпиталь, который стал работным домом, после чего его превратили — только по названию — в приют для сирот. Мне почему-то запомнились горгульи на каждом углу здания, но тут не было ни одной.
Парадный вход, к которому вели две поскрипывающие ступеньки, находился за колоннадой. На массивной черной двери было два медных кольца: одно размещалось высоко, для взрослых, второе — пониже, для детей. Я хорошо помнила, как постучалась в первый раз. Кольцо было таким толстым, что мне не удалось полностью его обхватить. Комнаты, все двадцать пять, показались мне огромными: и классы со старыми деревянными партами, и спальни. Никаких ковров, никаких обогревателей в спальнях, никакой горячей воды, по крайней мере в общих туалетах. Голые мрачные помещения, только на стенах висели портреты работавших здесь людей — пожелтевшие фотографии суровых хозяев и хозяек, которые калечили души большинства детей, имевших несчастье попасть сюда.
Снова войдя в приют, я очень ясно вспомнила себя в прошлом. Я наслаждалась шестидесятыми годами — белый «Ситроен DS19» Кайла был просто сказкой, и я с ума сходила по брюкам клеш Лу и по коллекции виниловых долгоиграющих пластинок «Битлз» Карины, но Дом Святого Антония напоминал о древних временах, о годе эдак 1966-м.
На Земле есть много мест, которые не принимают прогресса — и не примут. Есть очень много подобных людей, и к ним относилась Хильда Маркс.
Мисс Маркс заправляла в Доме Святого Антония. Жительница Глазго, с щеками, напоминавшими йоркширские пудинги, и неправильным прикусом, придававшим ей печальное сходство с жабой, Хильда Маркс обладала характером, пригодившимся бы в гестапо. Наказанием за плач была порка — четыре удара. Наказанием за разговоры на задних скамьях была порка — десять ударов. Детям в возрасте от двух до четырнадцати полагалось вылезать из постели к шести часам утра, ложиться в постель к девяти. Одна минута задержки после шести или опоздания к девяти означала день без еды.
Инструментом наказания служила маленькая палка для младших детей и кожаный хлыст для детей старше пяти, хотя я хорошо познакомилась с хлыстом, прежде чем достигла положенного возраста.
Марго стояла под дождем, наблюдая, как Лу и Кейт уезжают — ни одна из них не оглянулась. Машина исчезла, пыль посыпанной гравием подъездной дороги давно улеглась, но Марго еще долго не двигалась с места, все так же держа под мышкой игрушечного медведя. Ее волосы обвисли от дождя, все ее существо было полно обиды и недоумения. Развитая не по годам и умная, она догадалась, что это навсегда. Поверьте — ужасно видеть столь маленького ребенка, душа которого полна такого знания.
Я исследовала горизонт. Ничего, кроме полей и маленькой убогой деревушки в нескольких милях отсюда. Я хотела проверить, существует ли хоть какой-то способ помешать ей войти в эти двери. Нет ли машины, которую я могу остановить, какой-нибудь любящей семьи, которая едет в эту сторону, заметит трехлетнюю девочку на дороге и возьмет ее? А что насчет жителей деревни? Передо мной промелькнули их лица: по большей части старые фермеры, несколько забитых жен. Никто не подходил под мои требования. Примерно в тридцати милях отсюда находился большой город. Мы могли попытаться.
