Вавилонская блудница - де Куатьэ Анхель (библиотека книг TXT) 📗
– Боже мой! – я даже вздрогнул. – Это же я только что так с Данилой…
Я пережил шок. Когда Данила влюбился в эту Нину, он для меня словно перестал существовать. Не абсолютно, конечно. Но в каком-то смысле. Я боялся с ним разговаривать, сетовал на него. И еще я очень расстраивался, что больше на него нельзя рассчитывать. Что он неадекватен и поэтому не может принимать участия в дальнейших поисках.
Андрей так долго растолковывал нам чувства, которые испытывает влюбленный человек. А я даже не потрудился соотнести это с Данилой, с его чувствами. Словно вытеснял эту информацию: «Да, где-то там есть влюбленные люди. Да, они переживают, мучаются, мечтают изменить любимого человека… Но это не Данила. У Данилы – блажь и глупость. Ему надо Печать искать…».
Получается, я тоже эгоцентрик. Так, значит, это общий грех? Как и стремление к власти, к контролю? Другие люди – лишь средства, они мертвые. Вторая Печать! «И дано было взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга»…
– Связь восстановлена. Мы принимаем информацию! – доложил один из сотрудников Гаптена.
Мы вскочили со своих мест и бросились в центральный узел.
Нина и Сэм уже были в мастерской Клорис. Огромное, жадно залитое солнцем пространство. На пятьдесят седьмом этаже небоскреба. Вместо стен – окна от пола до потолка. А вокруг – небо. Много неба. Полное ощущение полета.
– А знаете, я летаю во время медитаций, – Нина нежно смотрела в глаза Клорис и держала ее за руку. – Вы ведь верите, что это возможно? Это настоящие путешествия! Нашего тела не существует. Мы можем летать, где и когда захотим! Я бываю в разных местах. Иногда там, где уже была. Но чаще – в неизвестных. Там интереснее. Я люблю все новое, необычное. И здесь, у вас, я уже была. Пролетала. Несколько месяцев назад. Мое тело находилось в Лондоне, а дух направился через океан.
О, Клорис!.. Путешествие над Атлантикой было фантастическим! Снизу безграничная водная гладь, сверху – такое же бескрайнее небо. И завораживающее ощущение, когда ты с бешенной скоростью мчишься над поверхностью океана. Будоражащий запах морской роды и микроскопические брызги. Кончик твоего носа всего в нескольких сантиметрах… И ты смотришь туда, в глубину. А потом переворачиваешься, и тебе открывается небо! Теперь уже оно любуется твоим полетом…
И вот я так летела, летела. И мне уже хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Я подумала – куда я лечу? Зачем мне в Америку? Зачем мне к людям? Лучше я буду здесь, как белая чайка, кружить между океаном и небом. Но нет, что-то звало меня. Подталкивало изнутри. И я поняла, что должна, пройти этот путь. До конца. И вот – Нью-Йорк. Я не ожидала. Даже испугалась. Он был совсем темный. Зачем я здесь?!
Я пролетала между башнями небоскребов. Стало жутко. Захотелось немедленно выскользнуть из этого лабиринта. Скорее – обратно, к морю! Но вдруг я остановилась. Замерла, зависла между небоскребами. И почувствовала, что меня держит рука. Огромная, властная. Я подняла голову и увидела вторую руку – там, над океаном. Она стояла, похожая на церковь, увенчанную куполами. Между облаков, над водами.
И я как бы услышала – «Стой! Остановись!». Машинально, не знаю почему, я повернула голову… И увидела вас! Да, Клорис! Да! Я увидела вас! Я была вот здесь, прямо вот здесь, за окном. И я видела вас! И я поняла, что должна обязательно найти вашу студию. Приехать к вам. Во что бы то ни стало! И я нашла, Клорис! Я нашла!
– Странно, что это было ночью, – как-то вдруг озадачилась Клорис, подыскивая подходящее объяснение возникшей нестыковке Нининого рассказа с реальностью. – Я панически боюсь бывать здесь ночью. Но, впрочем, вы же не отсюда, вы могли не понять, перепутать. Возможно, это была и не ночь…
– Я думаю тут другое, – Нина чуть понизила голос и стала говорить тише, а ее лицо обрело заговорщицкие черты. – Возможно, это были не вы, а… ваш дух. Наши души во сне путешествуют. И, наверное, ночью ваша душа приходит сюда, чтобы творить!
Вы поэтому и боитесь бывать здесь ночью, Клорис! Ночью тут живет ваша душа! Ночь – это ее время. Она творит, Клорис! Она творит здесь по ночам, пока ваше тело спит. Она творит, вдохновляясь потрясающим ночным видом, который открывается из этих окон!
– Вы прекрасны, Нина, прекрасны! – воскликнула Клорис. – Я так рада, что встретила вас! У вас потрясающая энергетика! Потрясающая!
– Что вы, Клорис! – замахала руками Нина. – Это вы, это все вы! Я так впечатлена нашей встречей! Все правильно! Я должна была к вам приехать! Это знак судьбы! Вы ведь верите в Судьбу, Клорис?
– Когда я вижу вас, золотце, да!
Клорис – низкорослая, полная женщина с редкими, всклокоченными, крашенными в рыжий свет волосами. На вид – лет шестьдесят, шестьдесят пять. Одета слегка мужиковато – в обтягивающие штаны, которые кажутся просто огромными. Поверх тонкой блузки, смело открывающей грудь, незастегивающийся пиджак. И множество странных украшений под самой шеей – какие-то подвески, кулоны, амулеты.
– И вы действительно пишите книгу о Саде! – продолжала восхищаться Клорис. – Невероятно! Просто невероятно! Хотите порежиссировать сегодня?
– Ну что вы! Я была бы счастлива! Но как я могу?! Нет, конечно нет! Это было бы восхитительно!
– Мальчики, – командным голосом позвала Клорис. – Раймонд, Сэм, Мартин! Живо сюда!
По разным углам комнаты отдельно друг от друга сидели трое мужчин. По зову Клорис они встали, словно зомби, и медленно подошли к двум женщинам, расположившимся на большом красном диване.
Раймонд – белый как полотно. Он не смотрит ни на Сэма, ни на Мартина. Он смотрит как-то странно перед собой. Кажется, что если рукой провести у него перед лицом, он ничего не заметит, не среагирует. В крайнем случае, потеряет сознание и упадет.
Сэм напряжен. Он самый красивый из них всех. Гнев ему идет. Мускулистый, загорелый. Желваки играют на скулах. Взгляд бешеный, как у хищника, оказавшегося в клетке. Кажется, дай ему сейчас боксерскую грушу, он и ее отправит в нокаут.
Мартин, обычно похожий на гигантскую каплю, которая свешивается неизвестно откуда и неизвестно когда упадет, сегодня, напротив, как-то особенно энергичен. Складывается впечатление, будто бы он что-то празднует. Какое-то торжество…
Он единственный смотрит на Нину.
– Каждый раз мы делаем с текстом Мисимы новое упражнение, – Клорис поднялась с дивана и взяла Нину под локоть. – Мне важна не драматургия пьесы. Это все искусственное. Мне важна драматургия текста. Как актер переживает текст. Что происходит с актером, когда он соприкасается со словами. Дорогая, я понятно рассказываю?..
– Абсолютно! И вы настолько правы! – воскликнула Нина. – Я даже думаю, что в этой пьесе и персонажей-то нет. Один сплошной текст! Как мантра. Герои созданы только для видимости. Ведь мы так никогда и не узнаем, что у них на самом деле за душой…
– Боже мой! – Клорис была в непередаваемом восторге. – Не может быть! Вы тоже так думаете! Чудо! Чудо! Мне вас Бог послал, дорогая! Право, право! Можно я вас поцелую, Нина? Можно?
– О да, конечно! Они расцеловались.
– Ну, тогда все! Все-все! – затараторила хихикающая от удовольствия Клорис. – Нина, вы все знаете лучше меня. Давайте! Я буду наслаждаться! Какой кусок вы возьмете?..
– Я думаю, – монолог графини о стране порока? – предложила Нина.
– Да! Замечательно! Прекрасный выбор! – Клорис плюхнулась на диван. – Пусть они выдергивают друг у друга фразы… Как вы думаете, Нина? Пусть вырывают!
– И даже пусть дерутся! – глаза Нины вспыхнули холодным, мертвым светом. – Валяются на полу! Рвут друг друга на части!
– Вы гений, Нина! Вы – гений! – Клорис вся светилась. – Давайте!
– Я не помню слов, – соврал Сэм. – Мне нужен текст.
Он пошел в сторону двери. Медленно, оглядываясь по сторонам, как человек, желающий показать, что он хозяин этой территории. Взял сумку, начал рыться в бумагах.
