Старая собака - Токарева Виктория Самойловна (е книги .txt) 📗

— Не привыкла ещё, — сказала Ираида. — Сама ещё ребёнок. Ей в куклы играть.

На посту зазвонил телефон. Ираида сняла трубку, послушала и сказала:

— Тебя.

Инна взяла трубку и побледнела. Кровь отлила от головы, сердце забарахталось, не справляясь. Это был тот человек, которого она любила.

— Когда и где? — спросила Инна. Все остальные вопросы были лишними, тем более что её ждали грудные дети, которые имели право не ждать.

— Семь, — сказал он. — Телевизионная башня.

«Почему телевизионная башня?» — подумала Инна, отходя к орущему ребенку. А потом вспомнила, что он живёт возле ВДНХа, и значит, до телевизионной башни ему удобно добираться. А то что ей пилить через всю Москву, так это ни при чем. К тому же он передвигается на собственной машине, а она на общественном транспорте.

Инна взяла ребёнка на руки. Он был запеленат под грудку, а ручки свободны, и он поджал их, как зайчик. У него была послеродовая желтушка и чёрные волосики, и он походил на япончика. Подошла семнадцатилетняя Пёскарева, взяла своего япончика, достала полудетскую грудь. Ребёнок забеспокоился, дёрнул личиком вправо — промахнулся мимо соска, потом влево — опять промахнулся, и в третий раз попал точно, вцепился. Инна подумала: недолёт, перелёт, цель. Так же обстреливают с воздуха, и этот военный манёвр называется «вилка».

Япончик мощно тянул материнское молоко, постанывая от жадности. Инне вдруг стало пронзительно жаль этого ребёночка и его маленькую маму. Стало жаль всех на свете, и себя среди всех. Она поняла, что из встречи ничего путного не получится. Нечего и ходить.

— Ну, — спросил он с насмешкой. — Отдохнула?

— Отдохнула, — осторожно ответила Инна, пытаясь определить дальнейший ход беседы.

Пока она ехала к нему на трех видах транспорта, все думала, что он ей скажет, и проговаривала про себя варианты. Первый: он скажет: «Я так устал бороться с собой и с тобой. Вся душа испеклась и скукожилась, как обгорелая спичка. Давай больше не будем расставаться ни на секунду. Положим души в любовь. Пусть отмокнут».

Второе: «Привык я к тебе, как собака к палке. Давай поженимся, черт с тобой». Она спросит: «А твои причины?» Он скажет: «Нет причины главнее, чем любовь».

Третий, самый неблагополучный вариант: он скажет:

«Инна, подожди ещё четыре месяца». Тогда она с достоинством подожмёт губы и ответит: «Но не больше ни на минуту». И они отсчитают ровно четыре месяца от сегодняшнего дня, назначат день, час и место. Назначат, когда и где им предстоит встретиться, чтобы больше не расставаться.

— Ну и что? — спросил он. — Нашла себе?

Инна внимательно смотрела в его лицо, пытаясь разгадать по его глазам хотя бы один из вариантов, но беседа шла по какому-то иному логическому ходу. Ни одного из вариантов не предусматривалось. Видимо, его причины были все-таки главнее, чем любовь. И это по-прежнему были его причины, а не её. Инне захотелось сказать: «Нашла». Тогда он бы спросил: «А зачем же ты пришла?»

Она: «А зачем ты звал?»

Он: «Посмотреть».

Она: «Посмотрел?»

Он: «Посмотрел».

Она: «Ну, пока».

Он: «Пока».

И она уйдёт. И чужие старые собаки, размахивая пузом, будут скакать вокруг её жизни.

— А я и не искала, — ответила Инна.

— А почему так долго думала? — не поверил он.

— Вспоминала.

— Врёшь?

— А зачем мне искать? Ты есть у меня.

Дальше он должен был сказать: «Я так устал от разлуки» и т.д. Но он самодовольно сморгнул, как человек, который боялся, что его обворовали, но вот он зажёг свет и убедился, что все на месте. Он успокоился, самодовольно сморгнул и предложил:

— Давай посмотрим «Пустыню».

Фильм только что вышел и там были заняты замечательные артисты. Он включил зажигание и, глядя через плечо, попятил машину. Инна поняла: программа была прежней. Сейчас они пойдут в кино, потом поедут к ней, а потом он пойдёт домой. Все, как раньше. С той разницей, что раньше она ждала, а сейчас вопрос ожидания был снят с повестки. Новая схема была такая: устраивает — пожалуйста, не устраивает — пожалуйста. Можно было не предполагать и не догадываться, а просто спросить об этом. Но тогда на прямой вопрос она получит прямой ответ, и после этого оставаться в машине будет невозможно. Надо будет уйти. А она так давно его не видела.

Подъехали к кинотеатру.

— Поди посмотри, что там, — велел он.

Инна вышла из машины и стала подниматься по широкой лестнице к кассами. Захотелось вернуться и спросить: а почему я? Кто из нас двоих мужчина? Вспомнила, как они с Адамом выходили из магазина. Он открыл перед ней дверь. За дверью стоял нетрезвый плюгавый мужичонка, и Адам чуть не снёс этого мужичонку с поверхности земли.

— Осторожно… — сказала Инна.

— Пусть он сам «осторожно», — возразил Адам. — Идёт королева.

А тут королева пилит через всю Москву на трех видах транспорта, теперь бежит к кассам, потом повезёт его к себе домой, будет утешать, шептать на ухо, сколько он достоинств в себе совмещает. И это вместо того, чтобы держать возле груди своего собственного япончика…

Сеанс был неподходящий, и фильм шёл плохой, хоть и итальянский.

— Вы не скажете, где идёт «Пустыня»? — спросила Инна у кассирши.

— Позвоните ноль пять, — предложила кассирша.

Инна нарыла в кармане монету, подошла к автомату и набрала 05. Разумный женский голос тут же отозвался:

— Тринадцатый слушает.

— Скажите, пожалуйста, где идёт фильм «Пустыня»? — спросила Инна, дивясь, что женщина под номером «тринадцать» спрашивает и слушает так внимательно и индивидуально, будто находится не на работе, а дома.

— Позвоните, пожалуйста, через десять минут, — интеллигентно попросила женщина, будто действительно была не на работе, а дома, и варила кофе, и боялась, что он убежит.

— Я не могу через десять минут! — крикнула Инна.

Но трубку уже положили.

Инна снова вернулась к кассирше.

— Скажите, пожалуйста, а у вас есть… — она зашевелила пальцами, — ну как это… киношное меню?

— Что? — не поняла кассирша.

— Ну… такой листок, где написано, где что идёт.

— Обойдите кинотеатр с другой стороны. Там должно быть.

Инна вышла и стала спускаться по лестнице, чтобы обойти кинотеатр. Следом за ней шли два здоровенных парня, или молодых мужика.