Крейсерова соната - Проханов Александр Андреевич (книги онлайн полностью txt) 📗
Люди в зале блаженно ловили дивные свежие ароматы, закрывали от наслаждения глаза, начинали улыбаться. Вначале улыбка была тихой и нежной, словно во сне. Уголки губ продолжали раздвигаться, начинали подрагивать. Губы выворачивались, обнажая зубы. Рты раскрывались в свирепые волчьи оскалы, и люди начинали смеяться: вначале негромко, как бы своей смешливой мысли, потом все яростней, истеричней, содрогаясь телами, выпучив безумно глаза, закатываясь неудержимым сардоническим хохотом. Внутри них что-то жутко сотрясалось, выдавливалось. Из глаз начинали бежать мутные, желтоватые, похожие на пиво, слезы. Изо рта и носа начинала валить липкая зеленая пена. Люди падали в конвульсиях, а из них, вместе с хохотом, продолжали изливаться пенистые потоки, среди которых вдруг мелькала лягушачья мордочка, тритонья перепончатая лапка, скользкий хвостик ящерицы.
Первой испытала действие газа толстотелая охранница, сопровождавшая Аню на спектакль. Она вдруг захихикала, стала прихорашиваться, будто перед ней было зеркало: заплетала несуществующие косы, жеманно двигала плечиками, повизгивая, будто отбивалась от ухажера, который подкрался сзади, охватил ее огромные груди. Она делала вид, что ей щекотно.
– Семка, ну ты и гад!.. Ну и гад же ты, Семка!.. А если лопатой?.. Да по балде?.. Да по елдаку?.. Ой, Сема, куда лезешь, ведь щекотно!.. – она грохнулась в проход, стала сбрасывать кирзовые сапоги, принимая на себя несуществующего любовника, вся окуталась розовой пеной, словно наглоталась шампуня.
Следующей, на кого подействовал веселящий газ, была вдовица Софа, до этого пребывавшая в беспамятстве рядом с убиенным банкиром Осей: открыла глаза, оживилась, сладко улыбнулась, приподнялась, посмеиваясь, поводя аппетитными бедрами, поправляя съехавший лифчик, схватила мертвого мужа, приговаривая:
– Ну Ося, ну хватит тебе спать, давай-таки мы с тобой потанцуем!..
Вздернула мертвого мужа, мощно обняла за талию. И оба они, живая и мертвый, танцевали бодрый танец. Ося все ронял ей на плечо пробитую голову, а она истерически вскрикивала и хохотала, покуда не рухнули. Из Софы стал выделяться дым сожженных газом внутренностей.
Странно подействовал газ на предводителя террористов Арби-Яковенко. Он впал в сладостное забвение, не переставал смеяться. Галлюциногенный газ воздействовал на участки мозга, которые управляли генетическим кодом, пробудил в Яковенко старинные хохляцкие корни.
Слуга новой России, секретный агент федеральной службы «Блюдущие вместе», русский патриот, он вдруг закричал:
– Смерть москалям!.. Геть тебе, Богданка Хмельницкий!.. «Неразумный ты сыну, занапастив вийско, сгубив Украину… Де побачив кацапуру, там и риж…», – запел он старинную песню сечевиков.
Совсем необычно подействовал веселящий газ на телемаэстро Крокодилова.
Тот засмеялся заливисто, как ребенок, присел на край сцены и, болтая ногами, как если бы сидел на жердочке над ручьем, закричал:
– А ловко я вас обдурил!.. Сказал, что у Зюганова есть своя личная гостиничка на Кубе, где содержатся мулатки… А вы, дураки, и поверили!.. На Кубе запрещена частная собственность!.. Нет никакой гостиницы!..
Он заходился детским, серебристым, пионерским смехом, а потом вдруг упал на спину, из него как из огнетушителя повалила густая белая пена, и из нее на мгновение выглянул и тут же спрятался черный скользкий червяк.
Люди в зале заходились в смехе.
Одна молодая женщина кричала:
– Вчера смотрела программу «Вести»!.. Там упал самолет, и детишки разбились!.. Ах как смешно!.. Показывали, как арабский шахид взорвал в Иерусалиме автобус, столько жертв!.. Ах как смешно!.. Показывали женщину-итальянку, которая продала заграницу тысячу русских детей, а из них нарезали органы для богатых американцев!.. Ах как смешно!..
Она танцевала сама с собой «ламбаду», покуда не переполнилась газом, взлетела под потолок, словно воздушный шарик, качалась, прижавшись головой к перекрытию, суча ногами.
Зал двигался, хохотал, взрывался фонтанами пены. Люди, качаясь, бродили в проходах. Террористы с хохотом обнимались с заложниками. Женщины в масках вешались на шею артистам балета. Только окаянная морская свинка, почти неподвластная веселящему газу, сновала в проходах, скалила усатую мордочку.
Аня почувствовала, как ее лица коснулся сладкий ветер, летевший с другой стороны утренней серебристой реки, где берег был белым от цветущей черемухи и еще продолжал заливаться уставший от ночного пения соловей. Она увидела, как по сияющей реке плывет темная лодка, и в ней ее милый Сережа: приближается, взмахивает веслами, оставляя стеклянный след.
Он вышел на берег, вытянул лодку на влажный песок, подошел к ней и, заглядывая в глаза, произнес:
– Ну вот я и пришел за тобой… Собирайся… Повезу тебя на ту сторону…
Аня блаженно улыбалась, вытягиваясь в кресле, и ей казалось, что лодка плывет и под днищем тихо журчит вода.
Модельер и Счастливчик наблюдали по телевизору воздействие на людей веселящего газа.
И если Счастливчик от ужаса закрывал глаза руками и горестно вскрикивал, то Модельер победно вскакивал, подносил к алым разгоряченным губам стакан с «Чинзано», приговаривая:
– В начале всего был смех, и смех был у бога, и смехом был бог… – Хватал рацию. – Завершайте фазу «ЗЕТ»!.. Переходите к фазе «ЧТЗ»!..
В ответ на его приказ, сквозь распавшееся оцепление, к парадному входу медленно подкатил крытый фургон с надписью «ЧТЗ». В нем находились портативные роботы на гусеничном ходу, изготовленные на Челябинском тракторном заводе. Двери фургона раскрылись, и по опущенной аппарели один за другим стали скатываться роботы, жужжа гусеницами, вращая зоркими головками наблюдения, качая хлыстиками антенн. Роботы были оснащены пистолетами, прожекторами подсветки, мини-компьютерами, в которых содержались образы подлежащих уничтожению людей.
Стремительно, по двое, роботы закатывались во Дворец и тут же начинали работать. Приближались ко всем, кто сидел, лежал, шевелился, пытался подняться. Из машины вытягивалась механическая рука с пистолетом. Другая рука материнским движением касалась лба жертвы и, если лоб был закрыт волосами, рука осторожно убирала волосы. Из пистолета раздавался негромкий выстрел. В пробитом лбу открывалась круглая лунка с липким красным вареньем.
Перестреляв находившуюся внизу охрану, роботы, ловко цепляясь гусеницами за ступени, поднялись в зал. Планомерно разъезжая в проходах, закатываясь в глубину рядов, они перестреляли всех находившихся в зале: заложников, актеров, женщин в масках, террористов с автоматами, лежавшего без чувств Арби-Яковенко, тихо пузырящегося Крокодилова. В стеклодува из Гусь-Хрустального роботы выпустили по две пули, как было заложено в их программах. Дама, висящая, подобно воздушному шарику, под потолком, тоже получила пулю и была вынуждена опуститься.
В зале раздавалось легкое чмоканье уходивших в головы пуль, деловитое жужжание машин, мелькали лучи подсветки и слышались странные, после каждого попадания, вскрики: «Ой-ля-ля!» Этими звуками, забавы ради, наделил изобретатель бездушные механизмы.
Выполнив работу, пересчитав истребленных людей, передав по каналам связи о завершении операции, роботы гуськом потянулись к выходу. Один из них задержался, подъехал к Арби-Яковенко и вложил в его мертвую руку бутылку корейской водки, настоянной на женьшене.
По аппарели все механизмы поднялись в фургон, где на них опускался мощный гидравлический пресс, сплющивал, превращая в брикет. Прямым ходом от Дворца фургон направился к заводу «Серп и Молот», где брикеты поместили в мартен, и они растаяли в белой жидкой стали.
Из всех, кто наполнял Дворец, уцелела лишь морская свинка. Она выбежала наружу, пыталась прорвать оцепление. Но ее изловили, разминировали и отдали работникам прокуратуры, которые уже завели уголовное дело по статье «Терроризм». В дальнейшем она будет проходить по делу как обвиняемая, даст показания, от которых тут же откажется на процессе.
Модельер приказал готовить торжественный ужин в Кремле, в честь блистательной победы. Оставив Счастливчика в расстроенных чувствах, велел балалаечникам, игрокам на сопелях и дудках, скоморохам с трещотками, девицам с бубнами развлекать Президента, возвращая ему бодрость и жизнелюбие. Сам же отправился за Кольцевую дорогу, в гигантский крематорий, чтобы лично наблюдать сожжение жертв «Голден Мейер».
