Роман лорда Байрона - Краули (Кроули) Джон (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗

«В день отъезда она подошла к двери его комнаты и остановилась, чтобы погладить его любимого спаниеля; позднее она призналась в том, что ощутила минутную слабость: ей хотелось умалиться подобно щенку, лишь бы остаться и присматривать за мужем. Она вошла в комнату, где сидели Байрон и его распутный друг, и, протянув руку, сказала: "Байрон, я пришла проститься".

Спрятав руку за спину, лорд Байрон отошел к камину и, саркастически оглядев стоявших перед ним, произнес: "Когда мы встретимся втроем?" [121]— "Верно, на небесах", — отозвалась леди Байрон. И это было последнее, что он услышал от нее на земле».

Сэр — Я получил Ваше письмо. — На туманное и неясное обвинение, содержащееся в нем, я, естественно, не знаю, что ответить, — ограничусь поэтому более конкретным фактом, который Вам угодно приводить в качестве одной из причин Вашего предложения. — Я не выпроводил леди Байрон из дому в том смысле, какой Вы придаете этому слову, — она уехала из Лондона по совету врача — когда мы прощались, между нами царило видимое — а с моей стороны искреннее — согласие; хотя именно в ту пору я отпускал ее неохотно и просил подождать, чтобы самому сопровождать ее, но моему отъезду помешали неотложные дела. — Правда, несколько раньше я высказывал мнение, что ей лучше было бы временно поселиться в родительском доме: — причина этому очень простая и может быть указана в немногих словах — а именно — мои стесненные обстоятельства и невозможность содержать дом. — Если Вы хотите удостовериться в правде моих слов, проще всего спросить об этом леди Б.; она — воплощенная Правдивость; если она станет отрицать — пусть будет так — я не скажу более ничего. — Мое намерение ехать за границу было вызвано все теми же печальными обстоятельствами — а отложено из-за того, что, видимо, не отвечало ее желаниям. — Весь прошедший год мне пришлось бороться с грозившими Вам лишениями — и одновременно с недугом: — о первых мне нечего сказать — разве только то, что я пытался устранить их всеми возможными жертвами с моей стороны; — о последнем я не стал бы говорить, если бы не знал от врачей, что моя болезнь — хотя она и мало сказывается на мне внешне — вызывает болезненную раздражительность — которая — и без внешних поводов — делает меня почти столь же невыносимым для других, как для себя самого. — Однако, насколько я могу судить, дочь Ваша не подвергалась дурному обращению: — я мог быть при ней мрачен — иногда вспылить — но ей слишком хорошо известны причины, чтобы относить это к себе — или даже ко мне — если судить по всей справедливости. — А теперь, сэр, — не ради Вашего удовлетворения — ибо я не считаю себя обязанным доставить его Вам — но ради моего собственного — и чтобы воздать должное леди Байрон — я считаю своим долгом сказать, что в ее поведении — нраве — талантах — и склонностях — нет ничего, что я желал бы изменить к лучшему, — я не могу вспомнить с ее стороны никакой, хотя бы самой пустяшной вины — ни в словах, ни в делах — ни в помыслах (насколько их можно прочесть). — Она всегда казалась мне одним из лучших созданий на земле — более близким к совершенству, чем можно, по-моему, ожидать от Человека в его нынешнем состоянии. — Высказав все это — хотя мне удалось выразить словами отнюдь не всю суть — я возвращаюсь к делу — но вынужден отложить на несколько дней свой окончательный ответ. — Постараюсь не задержать его дольше, чем необходимо — поскольку это важный шаг для Вашей семьи, как и для моей, — и шаг непоправимый — Вы не припишете мою медлительность желанию огорчить Вас или Ваших: — хотя должен заметить — в Вашем письме есть строки, где Вы присваиваете себе больше прав, чем сейчас имеете, — ибо сейчас, во всяком случае, — дочь Ваша является моей женой: — и матерью моего ребенка — и пока Ваши действия не получат ее ясно выраженного одобрения, я позволю себе сомневаться в уместности Вашего вмешательства. — Это скоро выяснится — и тогда я сообщу Вам свое решение — которое в очень большой степени будет зависеть от решения моей жены. — Имею честь быть Вашим покорным слугой

Я получил письмо от твоего отца с предложением развода между нами — на которое я не могу дать ответ, прежде чем лучше узнаю твои мысли и желания — от тебя самой: — на смутные и общие обвинения и напыщенные заявления других людей я отвечать не могу: — гляжу на тебя одну — и лишь с тобой могу говорить об этом — и когда я позволю родственникам вмешаться — это будет жест вежливости — а не признание прав. — Не знаю даже, как обращаться к тебе, — ведь я пребываю в неведении, одобрено ли тобою то письмо, которое я получил — и в нынешних обстоятельствах все, что я напишу, может быть превратно истолковано — и я в самом деле не понимаю, о чем пишет сэр Ральф — может быть, ты растолкуешь?

— Заканчиваю. — Я в конце концов приму любое твое решение — но прошу тебя со всей серьезностью: хорошо взвесь возможные последствия — и повремени перед оглашением приговора. — Что бы нас ни ждало — но будет только справедливо сказать, что ты не виновна ни в чем — и ни сейчас, ни в будущем я не брошу на тебя тень и ни в чем не обвиню. — Не могу подписать иначе, нежели всегда любящий тебя

Милая Белл — Все еще не имею от тебя ответа — но это, быть может, и к лучшему — помни только, что на карту поставлено все — настоящее — будущее — и даже память о прошлом: — Мои ошибки — которые ты можешь, если хочешь, назвать и более сурово — ты знаешь — но я тебя любил — и не расстанусь с тобой, пока не получу твоего ясно выраженного и окончательного отказа вернуться ко мне или принять меня. — Скажи только — что в сердце своем ты еще моя — и тогда «Не бойся, Кэт, тебя никто не тронет — я отобью, хоть будь их миллион» [122]— всегда твой, дорогая,

Сэр! С большим удивлением и превеликой печалью прочел я письмо леди Байрон, полученное от Вас миссис Ли. Покидая Лондон, леди Байрон ни единым намеком не обнаружила подобных чувств или намерений, ничего подобного не промелькнуло ни в письмах ее с дороги, ни затем, по прибытии в Керкби. Тон ее писем ко мне, игриво-доверчивый, ласковый и оживленный, скорее мог говорить о привязанности, чем о каком ином внушающем тревогу отношении, письма ее о дочери — письма матери, обращенные к супругу. Это наталкивает меня на грустные мысли: либо ей свойственно двуличие, что, как я считал, весьма не вяжется с ее характером, либо это результат чьего-то влияния последних дней, следование коему в свое время было весьма похвально и достойно, теперь же удивительно после ее клятв пред алтарем.

Пока есть у меня дом, он открыт для нее, как всегда открыто для нее сердце мое, даже если из всех приютов останется только эта обитель. Я не могу заподозрить леди Байрон в том, что причина этого решения, предлог для расторжения нашего брака — желание отделаться от банкрота-мужа, хотя и выбранный для этого момент, и сама манера, в которой сделано сие предложение — без вопросов, без жалоб, без всяких колебаний, без попытки к примирению, — не может не внушать подозрения. Если Вы сочтете, сэр, что тон моего письма к Вам дерзок, знайте, я все же сдерживаю себя из уважения, сообразного родственным обязанностям моим, коих Вы собираетесь меня лишить, и прошу резкость выражений моих, вызванную не зависящими от меня обстоятельствами, оценивать, исходя из оных. Я не унижусь, как жалкий проситель, до мольбы о возвращении нелюбящей супруги, но поступиться правами супруга и отца я не желаю. Предлагаю леди Байрон вернуться, готов отправиться к ней, если она того пожелает, но любые попытки — настоящие и будущие — разлучить нас я воспринимаю с возмущением.

Имею честь оставаться, сэр, в глубочайшем уважении.

Ваш вернейший и преданнейший слуга