Аэропорт - Хейли Артур (книга регистрации .txt) 📗
Мел смотрел прямо перед собой на рулёжную дорожку, намереваясь обогнать самолёт компании «Истерн», заворачивавший налево. Он думал: неужели то, что происходило с ним последние два-три года, даже другим бросалось в глаза, неужели этот упадок духа был столь очевиден?
Таня, сидевшая совсем рядом, так что он ощущал её близость и исходившее от неё тепло, проговорила негромко:
— Мы вот всё время толкуем о взлётно-посадочных полосах, об этих медоувудцах, об общественном мнении и всякое такое прочее, а меня не покидает мысль о тех, кто там, в этом самолёте. Что они сейчас чувствуют, как им, наверное, страшно.
— Да, им, конечно, страшно, — сказал Мел. — Если они не потеряли сознания и отдают себе отчёт в случившемся. Мне бы тоже было страшно на их месте.
Мелу припомнилось, какой ужас пережил он много лет назад, когда у него зажало ногу в потерявшем управление военном самолёте. И при этой мысли тотчас заныла старая рана, словно воспоминание пробудило к жизни уснувшую боль. Волнения последних часов заглушили всё остальное, но сейчас, как всегда в минуты усталости и перенапряжения, рана снова дала себя знать. Мел, сжав губы, ждал, когда боль утихнет.
Он прислушался по радио к переговорам наземных служб. Затем снова включил свой микрофон.
— Говорит машина номер один, вызываю наземного диспетчера. Вы получили сообщение о том, в каком положении окажется пострадавший самолёт, если ему не дадут полосы три-ноль?
— Машина номер один, мы вас слышим, чрезвычайность положения понимаем. Это вы, мистер Бейкерсфелд?
— Да, это я.
— Не отключайтесь, пожалуйста, сэр. Мы сейчас принимаем ещё одну радиограмму.
Машина Мела уже приближалась к полосе три-ноль. От того, что сейчас сообщат, будет зависеть, придётся ли Мелу прибегнуть к самым крайним, отчаянным мерам, мысль о которых его не покидала ни на секунду.
— Машина номер один, говорит наземный диспетчер. Только что получена радиограмма с интересующего вас самолёта, — передал Чикагский центр. — Начинаю: «Прямой курс до Линкольна ничего нам не даст, если нас посадят на ВПП два-пять… Самолёт тяжело нагружен, садиться будем на большой скорости…»
В машине управляющего аэропортом трое людей напряжённо слушали радиограмму Вернона Димиреста. При словах: «Если нас посадят на ВПП два-пять… вы будете иметь разбитую машину и груду трупов…» Мел слышал, как Таня тихонько ахнула, и почувствовал, что она вся дрожит.
Мел собирался уже подтвердить приём и отключиться, когда наземный диспетчер заговорил снова:
— Машина номер один… мистер Бейкерсфелд, получена ещё одна радиограмма, дополнительно к предыдущей, адресована лично вам — от вашего зятя. Может быть, примете её по телефону?
— Исключено, — сказал Мел. — Передавайте, я слушаю.
— Мистер Бейкерсфелд, — диспетчер явно колебался. — Радиограмма сугубо личного характера…
Диспетчер, так же как и Мел, знал, что передачу по радио в аэропорту будет слушать много посторонних ушей.
— Радиограмма имеет отношение к создавшейся ситуации?
— Безусловно.
— Тогда читайте.
— Слушаюсь, сэр. Начинаю: «Это по твоей милости, сукин ты сын, заварилась вся эта каша. Ты не хотел слушать, когда я говорил: к дьяволу страховки в аэропорту…»
Мел, сжав зубы, прослушал радиограмму до конца, затем бесстрастно подтвердил приём: «Вас понял», — и отключился. Должно быть, несмотря на катастрофическое положение, в котором находился самолёт, Вернон получал большое удовольствие, посылая эту радиограмму, думал Мел, а узнай он о том, при каких обстоятельствах была она передана по назначению, это порадовало бы его вдвойне.
По существу же, вторая радиограмма была излишней. Мел принял решение уже после первой.
Он выехал на полосу три-ноль. В лучах прожекторов видно было кольцо служебных машин вокруг застрявшего в снегу «боинга». Мел с облегчением отметил, что снега на полосе немного и вся она, за исключением участка, занятого самолётом, уже расчищена.
Мел переключился на волну технических служб аэропорта.
— Машина номер один вызывает пульт управления снежной командой.
— Пульт управления слушает. — Голос Дэнни Фэрроу звучал устало, что было совсем не удивительно. — Валяй, что там у тебя?
— Дэнни, — сказал Мел, — разъедини «Анаконду». Снегоочистители «ошкош» и тяжёлые грейдеры срочно отправь на полосу три-ноль к застрявшему самолёту, и пусть ждут там дальнейших распоряжений. Как только они туда двинутся, тотчас сообщи мне.
— Вас понял, исполняю. — Мелу показалось, что Дэнни хотел что-то спросить, но раздумал. Секунду спустя сидевшие в машине услышали, как он на той же волне даёт распоряжение «лидеру» «Анаконды».
Репортёр «Трибюн» наклонился к Мелу за спиной у Тани.
— Я всё пытаюсь как-то увязать одно с другим, — сказал он. — Насчёт страховок… Ваш зять — один из наиболее влиятельных членов Ассоциации пилотов гражданской авиации, не так ли?
— Так. — Мел остановил машину в нескольких футах от ярко освещённого прожекторами участка полосы, в центре которого находился огромный лайнер. Работа здесь кипела вовсю. Вокруг самолёта и под его брюхом — везде люди трудились лихорадочно, ожесточённо. Мелькнула коренастая фигура Патрони, отдававшего распоряжения. Мел ждал ответа от Дэнни Фэрроу, чтобы затем присоединиться к Патрони.
Томлинсон проговорил с расстановкой:
— Я сейчас припоминаю, что уже слышал как будто об этих страховках. Кажется, ваш зять поднял большой шум по поводу страхования жизни в аэропорту, против которого восставала и Ассоциация пилотов, но вы уложили его на обе лопатки — так?
— Не я уложил, а Совет уполномоченных, но я был согласен с ним.
— Мне бы хотелось, если позволите, задать вам несколько нескромный вопрос: события этой ночи не заставили вас изменить вашу точку зрения?
— Но послушайте, право же, сейчас не время… — вмешалась Таня.
— Я вам отвечу, — сказал Мел. — Я не изменил своей точки зрения, пока ещё не изменил. Но я буду над этим думать.
Мел рассуждал так: сейчас не время менять свою позицию в этом вопросе (если вообще её следует менять). Нет, во всяком случае, не сейчас, в горячке, в смятении чувств, в обстановке катастрофы. Пройдёт день-другой, и трагические события этой ночи получат более ясную и трезвую оценку. Тогда он и сможет решить, надо ли ему настаивать на том, чтобы Совет уполномоченных пересмотрел своё отношение к этому вопросу. Вместе с тем никто, конечно, не станет отрицать, что всё случившееся значительно укрепило позицию Вернона Димиреста и Ассоциации пилотов гражданской авиации.
Возможно, думал Мел, и удастся прийти к какому-то компромиссу. Один из представителей Ассоциации признался ему как-то, что никто из пилотов не рассчитывает полностью и быстро одержать победу в этом споре; борьба будет тянуться годами: «Им придётся отхватывать себе кусочек за кусочком — тоненькими ломтиками, как режут копчёную колбасу». Сначала они добьются запрещения страховых автоматов в Линкольнском аэропорту, как уже добились этого в некоторых других аэропортах. В штате Колорадо такое запрещение было проведено законодательным порядком, а в других штатах этот вопрос стоит сейчас на обсуждении в законодательных органах, что, впрочем, не мешает аэропортам действовать пока что по собственному усмотрению.
Система страховых автоматов казалась самому Мелу наименее приемлемой, хотя в случае с Герреро страховой полис и был приобретён другим путём. Ну, а если система страхования через агентов будет действовать по-прежнему ещё в течение нескольких лет — до тех пор, пока общественное мнение в этом вопросе не оформится с полной очевидностью, — тогда, может быть, удастся выработать какие-то меры, гарантирующие невозможность злоупотреблений…
Но хотя Мел и решил не делать пока окончательных выводов, тем не менее он чувствовал, что прежняя его уверенность поколеблена.
Радио, всё ещё настроенное на волну технических служб, снова заговорило:
— Машина номер один, говорит пульт управления снежной командой.
