Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Приехали на жрище. Оно представляло из себя круглый холм, поросший дубами. Вершина оканчивалась поляной, на которой была кумирня — на утрамбованной, очищенной от травы площадке, стояли деревянные боги, с усами, покрашенными красной краской. Площадка была обведена канавкой. В центре стоял жертвенный стол. Было тихо, лишь дубы шелестели жёсткими листьями. Князю показалось, что они шептали: «Вы зачем пришли? Зачем пришли?!»
Он несколько секунд молча сидел в седле, уронив поводья. А Иероним кипятился, бегая по поляне, задрав рясу:
— Поганище разметать, болванов низвергнуть и послать по реке, как было при князе Володимере…
Князь объехал капище, а потом стегнул коня.
— Поехали!
— А идолище? — спросил Иероним, в недоумении подняв глаза на князя.
Князь ему ничего не ответил, а боярину Никифору сказал:
— Собирай народ на площадь. Всех собирай — и старых, и малых.
— Выполню, как сказано, княже, — ответил боярин и во весь ход поскакал к Радонежскому.
Ударили в колокол. Его тягучий звон прокатился над окрестностями. Из полуземлянок, изб повыскакивали люди.
— Пошто трезвонят, али что случилось?
— Князь приехал, что-то решать миром надобно.
Народ радонежский собирался на торговую площадь. Стояли на жаре, не расходясь, ожидая князя, перебрасываясь короткими словечками. Были и подростки, которым надоедало стоять как вкопанным, и они возились, тузили друг друга кулаками. На них шикали взрослые, останавливали. В глазах некоторых было ожидание неминуемой беды или несчастья. Мужики постарше держались степенно, пряча тайные ожидания в душе. С утра по селу разнеслась печальная весть — Рщигу поймали и хотели судить за его волхования и веру, но он сбежал.
На высокое крыльцо вышел князь в белой длинной рубахе с красной вышитой каймой по подолу, по рукавам и вороту. На поясе висел небольшой нож в серебряных с чернью ножнах. На каблучках мягких сафьяновых сапожек были набиты подковки и при ходьбе цокали.
Оглядев собравшихся, Даниил Александрович повёл такую речь:
— Ведомо мне, что вы, холопы мои, в церковь божию не ходите, а норовите ходить в дубравы, где предаётесь разным пакостям и грхопадению. Справляете разные богопротивные требы, поклоняетесь истуканам, кровью жертвенных животных мажете своему идолу губы, дабы насытить его.
Народ, сняв шапки, молчал. Довольный речью, Иероним теребил на груди рясу, продолжая внимательно слушать князя.
— Где Рщига — холоп мой!? Где он — попирающий веру христову, отвращающий вас от истинного Бога? Ушёл в лес от суда моего?! Я вас казнить не буду, но вы выполните волю мою, — Даниил Александрович примолк, обвёл глазами безмолвствующий люд радонежский. — Я приказвываю вам дорогу, что ведёт из Москвы в Переяславль провести через Радонежское, и должна она пройти через ваше идолище. А пока я остаюсь здесь, в Радонеже. И от каждого дыма вы будете носить оброк мне и слугам моим: молоко, мясо, птицу, яйца, рыбу, мёд, зелень и прочая и прочая. И будете носить столько дён, сколько будете строить дорогу и столько дён я буду стоять у вас на постое.
— Батюшка, помилуй! — бросился ему в ноги старшина Заречной слободы. — Скоро урожай снимать. Сил у нас нет на дорогу.
— Бог даст вам силы, — ответствовал князь. — И ума прибавит. Срывайте холм, мостите дорогу! Вот моя вам воля!
— Княже, — наклонившись к его уху, молвил Никифор, — народ крепко верит в своего Даждьбога. Не посмеет он свергнуть его. Для него проще навлечь княжескую немилость своим ослушанеием, чем изрубитьв щепы своего идола.
— А ты поступи, как пращур наш великий князь Киевский Владимир, когда крестил Русь, — с лёгкой улыбкой сказал Даниил. — И ослушания не будет, и воля моя выполнена будет. Прикажи отрокам своим зацепить за шею деревянного бога верёвкою и низвергнуть наземь, да пусть лошади проволокут его в пыли по всему Радонежскому. Посмотрим, будут ли метать Перун со Сварогом свои молнии на сделавших сие дело.
Никифор поклонился пошёл выполнять волю князя.
Народ, ропща, начал расходиться. Никифор собрал полтора десятка холопов, отроков из своей малой дружины и повелел низвергнуть идола и протащить его по Радонежу. Одновременно приказал рубить дубы.
— Остальное жители сделают, — провозгласил он.
— Молод ты, князь, а мудрости великой, как отец твой Александр Ярославич, — сказал Даниилу Иероним, когда они вернулись в хоромы боярина. — И живота никого не лишаешь, и людей не разоряешь, а дело своё делаешь. Отпусти меня на Хотков погост, в церквицу Покрова Богородицы, посмотрю, как там живут.
— Езжай, отче, — ответствовал князь. — С Богом!
Через две недели мощёная осиновыми мостовинами дорога, спрямлённая усилиями радонежцев, пролегла через село. Где был холм, там стало широкое место и теперь по нему, вдавливая пыль, катились колёса телег и глухо били мостовины кованые копыта лошадей.
Как только работа была закончена, князь с ценными подарками и оброком уехал в Москву, а Радонежское продолжало жить своей жизнью. На другой поляне дальше к лесу, точно по волшебству, вырос ещё один Даждьбог, и опять многие жители стали приносить ему жертвы и почитать его, как почитали ранее.
Никифор Рысь долго сожалел, что так случилось. Ведь не мешал Даждьбог справлять оброк и другие работы и повинности, но теперь он потерял и хорошего кузнеца в лице Рщиги и врачевателя.
12.
Виктора Степановича похоронили по православным законам, правда, в церкви не отпевали, а служили панихиду дома и хоронили на старом городском кладбище, где покоились близкие его родственники. Тело его нашли ранним утром в Кончуре и было дано определение этому происшествию как несчастный случай. После девяти дней, когда Маня справила поминки, пригласив многочисленную родню, однажды в первой половине дня к ней в квартиру позвонили. Она заглянула в глазок и на площадке увидела рослого милиционера. Приоткрыла дверь и вопросительно посмотрела на звонившего.
— К вам можно? — вежливо спросил милиционер, выжидательно поглядев на Маню.
— Проходите, — нерешительно проговорила она, пропуская гостя в коридор.
— Оперуполномоченный старший лейтенант Проклов, — отрекомендовался он, раскрывая удостоверение. — Я по поводу смерти вашего мужа… здесь некоторые обстоятельства всплыли, — он закашлялся, заметив, что скаламбурил. — В общем мне надо выяснить несколько моментов… задать вам несколько вопросов, — уточнил он.
— Проходите, пожалуйста, — Маня проводила Проклова в комнату, отодвинула от стола стул, приглашая его присесть.
Старший лейтенант снял фуражку, положил её на стол в сторонку, пригладил волосы и окинул взглядом комнату. Обстановка в ней ничем не выделялась от сотен других, где жили со средним достатком люди: ковёр на стене, диван, стол, телевизор, сервант, шкаф. Никаких излишеств, если не считать в соседней комнате больших полок с множеством книг.
Маня села напротив, отодвинувшись от стола. Лицо ее было серым, глаза запали, и вся она казалась поникшей, как куст георгин, которому поутру в листья ударил мороз.
— Вы знаете, — начал старший лейтенант, — открылись новые обстоятельства в деле погибшего, и нам представляется, что это не несчастный случай, как полагали раньше, а убийство.
— Убийство? — вздрогнув, переспросила Маня.
— Да, да. На шее были обнаружены следы удавки. Эксперты полагают, что прежде чем утопить вашего мужа, его задушили.
Слеёы покатились из глаз Мани. Она вытерла их платком.
— Поэтому, — продолжал старший лейтенант, — надо выяснить, может, кому-то было выгодно убрать Виктора Степановича, может, он кому-то мешал, какими-то своими действиями предопределил случившееся.
— Да что вы! — воскликнула Маня. — Кому мы нужны! Мы жили по-стариковски тихо, никому не мешали. Он был у меня чудаковатый. Всю жизнь проработал в музее и на пенсию ушел — работу не оставил, я в том смысле, что он и дома продолжал заниматься изысканиями в области истории и краеведения. Печатал свои статьи в газетах. Гостей мы редко принимали. К нему захаживали или старики, его друзья, или те, кому нужна была помощь, консультация по вопросам истории, кто-то, может, обнаружил старую рукопись, фотографию, монету, икону… Но это раньше, а в последний год никто, можно сказать, и не заходил.
