Кафка на пляже - Мураками Харуки (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗

– Здесь, наверное, все сами себе готовят? – поинтересовался я. – А тебе вот со мной приходится возиться.

– Кто себе, а кто другим готовит. Но вообще-то народ здесь не очень ест.

– Как это – не очень? Мало, что ли?

Девушка кивнула:

– Так, изредка. Захотят – поедят.

– Хочешь сказать, как я, у вас тут не едят?

– Ну вот ты можешь целый день не есть?

Я покачал головой.

– А те, кто здесь живет, особенно не переживают, если день не поедят. Часто вообще об этом забывают. Бывает, на несколько дней.

– Я пока не привык, так что мне как-то надо.

– Наверное, – сказала она. – Вот я тебе и готовлю.

Я взглянул на нее:

– Интересно, долго я буду привыкать?

– Долго? – переспросила она и тихо покачала головой. – Не знаю. Время тут ни при чем. Это не зависит от времени. Наступит момент и раз! – ты уже привык.

Мы сидели друг против друга. Она положила руки на стол ладонями вниз. Пальцы у нее были сильные, уверенные. Я вглядывался в ее лицо. Наблюдал, как трепещут ресницы, считал про себя, сколько раз она моргнет, видел, как еле заметно подрагивает челка. Не мог от нее глаз оторвать.

– Момент?

– Ты же ничего от себя не отрезаешь, не отбрасываешь. И мы ничего не выбрасываем – только поглощаем, впитываем в себя.

– Значит, я впитываю?

– Ага…

– И что? – спросил я. – Что будет, когда я это впитаю?

Девушка задумалась и слегка наклонила голову. У нее это получилось очень естественно. Прямая челка тоже немного свесилась вбок.

– Вероятно, ты полностью станешь самим собой, – сказала она.

– А сейчас я еще не полностью я?

– Ты и сейчас ты, конечно, – ответила девушка и, подумав немного, добавила: – Но я не совсем об этом. Не знаю, как тебе объяснить…

– То есть пока сам не увидишь, что получилось, не поймешь, да?

Она кивнула.

Смотреть на нее стало тяжело, и я закрыл глаза, но тут же открыл, чтобы убедиться, что она никуда не делась.

– У вас тут что-то вроде общего хозяйства?

Девушка опять задумалась, потом ответила:

– Ага. Живут все вместе, вместе кое-чем пользуются… например, душ общий, электроустановка, торговый ларек, Ну, тем, о чем можно легко договориться. Хотя это не важно. Здесь и так все понятно, без слов, и думать особенно не надо. Поэтому чему мне тебя учить? «Это лучше так, а это – эдак», что ли? Самое важное – мы здесь все как один, все сливаемся. А пока все так, никаких проблем не будет.

– Как это – сливаемся?

– Короче, когда ты в лесу, ты становишься частью леса. Весь, без остатка. Попал под дождь – ты часть дождя. Приходит утро – часть утра. Сидишь со мной – становишься частицей меня. Вот так. Если вкратце.

– А ты, когда со мной, становишься частицей меня?

– Точно.

– И что же получается? Как это: когда ты – полностью ты и в то же время – без остатка частица меня?

Она посмотрела мне в глаза. Коснулась рукой заколки на голове.

– Я – это я и в то же время полностью часть тебя… Это так естественно, как бы само собой. Стоит привыкнуть и все очень просто. Это как летать.

– А ты что? Летать умеешь?

– Да это я так, к примеру. – Девушка улыбнулась. Улыбка была самая обыкновенная, без глубокого смысла или намека. Улыбка как улыбка. – Летать? Такое не поймешь, если не попробуешь. Вот это что такое.

– Совершенно естественно – так, что даже не задумываешься, да?

Она кивнула:

– Вот-вот. Очень естественно, спокойно, тихо, так, что даже не задумываешься. И надежно.

– Послушай, я не слишком много вопросов задаю?

– Что ты. Ничего не много. Просто мне надо объяснять лучше.

– А у тебя есть память, воспоминания?

Она снова покачала головой и положила руки на стол, на этот раз – ладонями кверху. Мельком взглянула на них, просто так, без особого выражения.

– Нет у меня воспоминаний. Время не важно, а значит – воспоминания тоже. Конечно, вчерашний вечер я помню. Я пришла к тебе, приготовила из овощей рагу. Потом ты все съел до крошки. Так? Из того, что накануне было, тоже помню кое-что. А вот что еще раньше – то плохо. Время во мне растворяется и уже не разберешь, где что.

– Значит, воспоминания здесь – не такой уж важный вопрос?

Девушка улыбнулась.

– Да. Воспоминания здесь – не такой уж важный вопрос. Воспоминания – это не у нас, а в библиотеке.

Девушка ушла. Я вернулся к окну и подставил руку под лучи утреннего солнца. На краю подоконника нарисовалась тень от ладони – четкие контуры пяти пальцев. Пчела угомонилась, прилипла к стеклу и застыла. Казалось, ушла в свои мысли, как и я.

Солнце уже клонилось к закату, когда в моем жилище появилась она. Но это уже была взрослая Саэки-сан. Тихо постучала и открыла входную дверь. В какой-то миг я не мог разобрать, кто это – девушка или она. Чуть изменился угол, под которым падал в комнату свет, иначе подул ветерок, и показалось, что все вокруг разом стало другим. В следующий момент передо мной стояла девушка – и тут же она снова превратилась в Саэки-сан. Нет, так не бывает. Это могла быть только Саэки-сан и никто другой.

– Здравствуй, – сказала Саэки-сан так просто и естественно, будто мы столкнулись в коридоре библиотеки. На ней была синяя блузка с длинными рукавами и такого же цвета юбка до колен. Тонкая серебряная цепочка, в ушах – маленькие сережки-жемчужинки. Ее привычный наряд. Отрывистый стук ее каблуков по деревянным доскам крыльца, показалось мне, как-то не подходил к этому месту.

Саэки-сан замерла на пороге и, не приближаясь, смотрела на меня. Словно хотела удостовериться, я это или не я. Хотя что тут сомневаться? Конечно же, я – это я. Равно как и она – настоящая Саэки-сан.

– Может, зайдете, выпьем чаю? – предложил я.

– Спасибо. – Она все-таки решилась войти.

Пройдя на кухню, я включил электронагреватель, вскипятил воду, а заодно пришел в себя. Саэки-сан села за стол – на тот же стул, где недавно сидела девушка.

– Прямо как в библиотеке.

– Да, – согласился я. – Только вместо кофе чай, и Осимы-сан нет.

– И ни одной книжки, – добавила она.

Я заварил чай на травах, разлил по чашкам и поставил на стол. Теперь мы сидели лицом к лицу. За окном щебетали птицы. Пчела по-прежнему дремала на оконном стекле.

Саэки-сан заговорила первой:

– Сказать по правде, прийти сюда мне было нелегко. Но я во что бы то ни стало хотела тебя увидеть, поговорить.

Я кивнул:

– Спасибо, что пришли.

На губах Саэки-сан появилась хорошо знакомая слабая улыбка.

– Мог бы мне этого не говорить. – Они с девушкой улыбались почти одинаково. Только в улыбке Саэки-сан было больше глубины. От этой еле уловимой разницы сердце билось сильнее.

Саэки-сан сидела, держа чашку в ладонях, а я, не отрываясь, смотрел на ее маленькие жемчужные сережки. Она о чем-то думала. Теперь на раздумье у нее уходило больше времени, чем прежде.

– Я сожгла все свои воспоминания. – Она говорила медленно, подбирая слова. – Все обратилось в дым, развеялось в небе. Я больше не могу долго удерживать в памяти то, что было. Помнить все. В том числе то, что было у нас с тобой. Поэтому мне и хотелось поскорее с тобой встретиться. Пока сердце еще что-то помнит.

Наклонившись к окну, Саэки-сан посмотрела на пчелу, замершую на стекле: точкой черной тени та отпечаталась на подоконнике.

– Сначала самое главное, – тихо сказала Саэки-сан. – Уходи отсюда поскорее. Прошу тебя. Иди в лес, обратно, к прежней жизни. Вход еще не закрылся. Обещай мне.

Я покачал головой:

– Саэки-сан, вы не понимаете… Некуда мне возвращаться. С самого рождения, сколько себя помню, никто меня по-настоящему не любит, никто не нуждается во мне. На кого можно положиться? Только на самого себя. То, что вы говорите: «прежняя жизнь», – для меня никакого смысла не имеет.

– И все же тебе надо вернуться.

– Даже если там ничего нет? Даже если я никому там не нужен?