Между строк - Домагалик Малгожата (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Хозяин ресторана Куать Тху Нгует, доктор наук, историк, закончивший Ханойский и Гейдельбергский университеты. Когда он убедился, что в Германии не горят желанием принять на работу вьетнамского историка, к тому же говорящего со странным акцентом, он вспомнил, что всегда умел хорошо готовить.
Он уже немолод. Примерно в моем возрасте, хотя выглядит как мой младший брат, родившийся, когда я уже был в выпускном классе. Маленького роста худощавый мужчина с выразительным шрамом на правой щеке. Куать Тху Нгует сидит в основном на высоком стуле за кассой и всегда улыбается. Касса рядом с баром. В первый раз, два года назад, когда я ждал места за столиком, я тоже сел за барную стойку. Завязался разговор. Куать Тху Нгует знает английский, но не использует его, мы всегда разговаривали по-немецки. Я заметил, что он никогда не вставляет в речь английские слова. Для Германии последних лет речь без англицизмов кажется даже странной. От него не услышишь даже «о'кей». А с тех пор как я принес ему изданные во Вьетнаме переводы двух моих книг, я всегда могу прийти к нему в заведение без того, чтобы заранее заказывать столик. Для меня всегда найдется место. Может, потому, что я вот уже два года не сажусь ни за один столик. Я прихожу туда, чтобы, сидя за барной стойкой, под итальянское вино вести беседу с Куать Тху Нгуетом.
Бернд Грайнер, немецкий профессор истории из Гамбурга, издал в 2007 году потрясающую книгу под названием «Война без фронтов» {нем. Krieg ohne Fronten, Hamburger Editions, Hamburg, 2007). Я закончил ее читать несколько дней назад, под утро. Я подумал, что теперь эмоции от прочитанного поутихли и я могу прийти в бар к Куать Тху Нгуету со своими новогодними поздравлениями и выпить с ним вина. И поговорить. Он прочитал книгу задолго до ее появления на рынке. Грайнер лично попросил его написать рецензию на книгу. Куать Тху Нгует дал вежливый отказ, мотивировав его тем, что не хотел бы писать о том, что пережил сам лично, потому что был бы необъективным. Рецензии должны быть объективными, а его рецензия таковой быть не может. Если бы на месте Грайнера был я, то счел бы такой ответ лучшей рецензией, какую только может получить книга.
Куать Тху Нгует родился во вьетнамской деревушке Ми-Лай [23]. И в начале февраля 1968 года ему было неполных 14 лет. Грайнер описывает — холодно, без эмоций, приводя только факты, — резню в Ми-Лай в феврале 1968 года. Он ссылается на показания американского солдата, данные перед комиссией конгресса США. В течение нескольких минут автоматы М-16 превратили Ми-Лай в кровавое месиво. Пули прошивали и женщин с маленькими детьми на руках, и мужчин, на коленях молящих о пощаде, и стариков, которых американские солдаты вытаскивали из ям, сделанных в земляном полу хижин и прикрытых циновками. Сначала они расправлялись со стариками, а потом зажигалками «Zippo» поджигали хижины. От тех же самых зажигалок вечером прикуривали сигареты.
Это не были акты возмездия, проводимые в состоянии кипящей ненависти. Это была, как сказал солдат, хладнокровно скалькулированная американскими офицерами операция. «Когда мы убьем матерей, некому будет рожать солдат для Вьетконга. Когда мы убьем детей, некому будет вступить во Вьетконг. А когда мы убьем всех, не будет наконец никакого Вьетконга» — так говорил тот солдат. Возможно, он услышал это от лейтенанта Уильяма Колли, одного из главных ответственных за Ми-Лай. После прошедшего в США курьезного скандального процесса его приговорили к «мучительному» наказанию: сорок четыре месяца домашнего ареста. С правом на увольнительные. Хоть каждый день…
Деревушка Ми-Лай лишь одна из сотен обращенных американцами в пепел. И об этом мы узнаём (сорок лет спустя!) из книги Грайнера. Проблема состояла в том, что американцы часто не располагали сведениями, какая из деревень поддерживает Вьетконг (то есть вьетнамских партизан в Южном Вьетнаме — это для сведения нашим более молодым читателям), а какая нет, так что для большей уверенности они уничтожали те деревни, в которых находили большие запасы риса, предполагая, что они предназначены для партизан. Ассоциации с усмирением польских деревень немцами во время Второй мировой войны как-то напрашиваются сами собой…
Не случайно, и тем более не для рекламы, я упомянул марку культовой зажигалки «Zippo». Славу военной преступницы она получила в 1965 году, когда американское телевидение показало репортаж об американском военно-морском патруле, в котором солдаты поджигали ею бамбуковые хижины вьетнамских крестьян. То zippo a village — так в просторечии называли усмирение деревни. И напалмы тоже называли просто «zippo», а слово «zippoing» стало для американского солдата синонимом любого поджигания.
Репортаж о бойне в Ми-Лай — лишь маленький фрагмент из книги Грайнера. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы читать ее и до боли не сжимать кулаки. Мои кулаки сжимались не только когда я читал описания зверств американских военных во Вьетнаме. Мои кулаки сжимались и тогда, когда я видел страшные цифры, которые менее внимательный читатель мог просто проглядеть. Во время так называемого усмирения, проводившегося Девятой дивизией армии США с ноября 1968 года по апрель 1969 года в районе дельты реки Меконг, американцы убили 11 ООО человек, «реквизировав» при этом… 748 пистолетов, винтовок и ножей. Ножи тоже включили в статистику! Порой изощренность американских защитников справедливости доходит до абсурда. При этом нетрудно пересчитать, в какой пропорции убитое гражданское население было обеспечено оружием. Грайнер, по моему мнению, слишком деликатно обходится с американцами и оставляет читателю возможность самому сделать вывод. А должен был бы четко написать, что на каждого убитого ребенка, на каждую убитую женщину, на каждого убитого мужчину в дельте реки Меконг приходилось 0,068 винтовки, пистолета. И, разумеется, ножа.
Куать Тху Нгует слушает молча мой рассказ о том, какое впечатление произвела на меня эта книга. Я заметил, как дрожат его руки. Я обрываю рассказ. «Что он может знать?» — так, наверное, думает он обо мне. И он прав, что я вообще могу знать о том, что происходило во вьетнамской деревушке Ми-Лай в феврале 1968 года? Я даже не удосужился отыскать на карте то место, где она находится.
Мы обмениваемся с Куать Тху Нгуетом новогодними поздравлениями. Он произносит их по-вьетнамски, я по-польски. У них, в Ми-Лай, этот год другой по счету, но какое это имеет значение. Сейчас он живет здесь, и он перенял наше летосчисление. Когда я прощался с ним, из-за шкафа, в котором стояли бутылки с вином, он достал костыль, осторожно сполз со стула и, прихрамывая, проводил меня до самых дверей. У Куать Тху Нгуета нет ног. Американцы отстрелили ему обе ноги в Ми-Лай. А потом, много лет спустя, в рамках филантропической программы ООН, американские врачи сделали ему в больнице в Филадельфии очень хорошие протезы. Говорит, что сделано отлично. И что он очень за это благодарен американцам. Ни у кого нет таких…
ЯЛ, Франкфурт-на-Майне
Варшава, вечер.
Януш,
я не знаю никого из людей нашего поколения, кто не мог бы вспомнить, как выглядела та «известнейшая» фотография, засвидетельствовавшая уничтожение деревни Ми-Лай. Американцы сняли о войне во Вьетнаме несколько десятков фильмов. «Возвращение домой», «Апокалипсис», «Взвод», «Рожденный 4 июля» — их я не забуду. Я не хочу их забывать. Прошли годы, стали появляться фильмы о других войнах. Русские снимают о страданиях своих солдат в Афганистане, бельгийцы рассказывают о бессмысленной войне в Ираке, американцы заставляют задуматься соотечественников над вопросом: зачем эта война? Самый последний их фильм «В долине Эла». Пронзительная, но при этом выдуманная история. Пару дней назад я читала интервью с Джейн Фондой, которая, надо отдать ей должное, не отказывается от прежних своих заявлений относительно американской войны во Вьетнаме, но сегодня извиняется перед общественностью за фотографии, на которых она изображена стоящей на фоне танков вьетконговцев. Интересно, за что через несколько лет будут оправдываться американцы, покинувшие Ирак? Ужинаю и смотрю на экран телевизора, на котором, как в калейдоскопе, меняются кадры беспорядков в Кении. Несколько сотен людей уже погибли, четверть миллиона кенийцев покинула свои дома, а белые туристы, словно ничего не происходит, лежат у гостиничных бассейнов, выставляя для загара свои толстые животы. «Стыд» — так могла бы называться очередная картина, снятая о тех, кому во время отпуска никогда не мешала кровь, пролитая в Руанде, Судане и ЮАР, не помешал им и апокалипсис цунами. «Стыд», а может, лучше «Позор» — так должен называться этот фильм. Материала, без сомнения, хватило бы также на мегасериал.
