Песочница - Кригер Борис (читать книги без сокращений TXT) 📗
– Я думаю, что ты все выдумал, потому что тебе хотелось домой. Но в этом нет ничего страшного. Я не буду сердиться. Только скажи честно, ведь у тебя ничего не двоится?
– Двоится! – упорно насупился Яша и обиделся.
– Если это так, нам придется провести весь день в приемном покое, у тебя будут брать анализы, и мы все измучимся окончательно. Если же ты пошутил, то мы весело рассмеемся и пойдем в кино.
– Пошутил… – сознался Яша, и мы весело рассмеялись. Я повернул машину по направлению к кинотеатру.
– Ты только так больше не делай, пожалуйста. Если тебе неохота идти в школу или хочется домой – просто позвони мне, и я тебя заберу.
– Хорошо, – обрадованно сказал Яша и посмотрел счастливыми глазами, в которых уже ничего не двоилось.
На днях уже повзрослевший сын отблагодарил меня за этот мой подход. Мне ужасно не хотелось идти к зубному. Ну, знаете, когда зуб болит – еще куда ни шло, знаешь, за что муку принимаешь… А тут дантиста растащило: пригласил меня поставить пломбу на еще не полностью сгнивший зуб!
Я страдал не на шутку… Как так – добровольно пойти на такое?.. Но Яша меня спас. Он взял телефон и позвонил дантисту.
– Папа задерживается на деловой встрече. К сожалению, он не придет.
И мы, счастливые, сначала отправились в ресторанчик, где съели по три порции наших любимых креветок в кокосе, а потом не менее замечательно провели остаток дня.
Так что я ни на минуту не жалею, что мой сын расстался с альма-матерью хлопинга и теперь обучается дома.
Одним из его последних геройств в этом учебном заведении стала история с продажей чужих коньков. Как-то Яша решил продать свои коньки, которые стали ему малы, и у него нашелся покупатель. Совершив сделку и получив свои законные десять долларов, Яша вдруг обнаружил свои коньки в шкафу. Оказалось, что он по ошибке принес из школы чужие коньки и продал.
Яша попытался продать и эту пару, найденную в шкафу. Но я его остановил и уговорил отдать коньки в школу. Должен же он был как-то отблагодарить это учебное заведение за привитие ему стойкого отвращения к хлопингу.
После трех лет домашнего образования Яша встретился со своим школьным другом Даниэлом, которого я зову попросту Данилка. Он перешел в седьмой класс. На мой вопрос, что они проходят, Данилка гордо ответил:
– Таблицу умножения.
– А как же хлопинг? – удивился я.
– Ну, и хлопинг тоже, – признался Данилка…
Зимние развлечения
В маленьких городках канадской глубинки практически нет развлечений. А ведь скука, как говаривал старик Вольтер, представляет собой одно из трех великих зол! Никто иной, как Вольтер – непревзойденный рукодельник французского слова, лениво развалясь после сытного обеда, любил добавлять, что именно работа избавляет нас от этих трех великих зол: скуки, порока и нужды – «le travail йloigne de nous trois grands maux: l’ennui, le vice, et le besoin…» Хотя сам-то Вольтер никем в жизни не работал – ну, разумеется, кроме как Вольтером на полную ставку. Вот если бы ему поручили поработать на цементном заводе, или на текстильной фабрике в качестве пердильщика, или, скажем, мыть полы в чужих домах, или наводить марафет в автобусах по ночам, дрогнуть от холода на бензозаправках, или, к примеру, подмывать больных в доме престарелых, Франсуа Мари Аруэ, возможно, изменил бы свое мнение насчет работы и предпочел бы скуку, порок и даже, упаси боже, нужду всем указанным выше занятиям, которые, как оказалось, не спасают нас ни от скуки, ни от порока, ни тем более от нужды… Однако судьба была к старику благосклонна, назначив его основным светильником эпохи Просвещения, и мы до сих пор тупо повторяем за самым первым по определению вольтерьянцем, что работа – это хорошо! Работа – это замечательно! А праздность – это грех.
Между тем русская народная мудрость гласит, что от работы кони дохнут, ухи глохнут, ноги пухнут, руки сохнут, лезут бельма на глаза… А посему всякий человек должен стараться нащупать тонкое равновесие между скукой и дохлыми лошадьми с бельмами.
Конечно, летом на природе раздолье – рыбалка, купание на озерах, если, конечно, комары окончательно не съедят… А вот зимой – разве что погонять на сноумобиле (моторизованном таком снегоходе), на котором особенно удобно руки-ноги ломать. Лыжи и коньки тоже отпадают, ведь еще со школьных времен большинство из нас не делает различий между понятиями «лыжные ботинки» и «испанский сапожок» (популярное орудие пытки в Средние века).
Однако развлечения нужны, кто же спорит, и поэтому самое простое и дешевое мероприятие, которое может позволить себе житель канадской глубинки в воскресный день – разумеется, если он с утра по какой-то странной причине не напился, – это посещение церкви. Старомодно? Но зато со вкусом! И для души опять же хорошо.
Обычно на один провинциальный городок приходится десяток или дюжина церквей разного толка, а поскольку разница между ними давно затерялась в анналах лубочной городской истории, в любую из них можно зайти, ну хотя бы просто чтобы посидеть в тепле с полчасика и послушать, как сильно поредевшие ряды местных прихожан выводят праздничные гимны, превращая это мероприятие в какое-то подобие утренника в детском саду. Где грозные храмы Иерусалима? Мрачные своды монастырей России? Нет, и в Канаде встречаются церкви, внушительные снаружи, но внутри все они так весело отделаны, так светлы и незатейливы.
Нам, потомственным пионерам и комсомольцам, привыкшим к тому, что церковь – это источник всяческой антинародной ереси, всегда приятно убедиться в обратном. Вот ведь, чисто одетое и почти трезвое население благочестиво поет воскресным утром. Обратите внимание: не пьет неумеренно, не дерется и не спит под забором, а возносит молитву, аккуратно переложенную на слегка обджазенную мелодию, – и чего еще надо? И главное, вход – бесплатный. Где нынче человек может насладиться теплом и светлым уютом так, чтобы из него не вытрясли пару монеток, если даже бесплатный туалет становится завидной редкостью? В маленьких городках население скупо, и поэтому во многих церквах давно уже не собирают сборов назойливо, потому что знают заранее, что не дадут. Так, поставят в уголке баночку, и сами туда же монеток насыплют, мол, намекают…
Но самое главное, что церкви в провинции превращаются в истинные центры местной культуры и благотворительности. Под Новый год там, например, принимают посылки для детей Африки. А ведь это исключительное удовольствие – взять коробку из-под ботинок и наполнить ее всякими детскими сокровищами из долларового магазина, предварительно хорошенько подумав, что вот эту игрушку я, пожалуй, не куплю, а то ребенок ею глаз выткнет, а вот эту стирательную резинку тоже брать не стоит, потому что ее могут принять за жвачку, а этот игрушечный пистолет тоже не подойдет, а то его отберут взрослые, которые всё никак не могут наиграться в войну. Такая прямая и трогательная благотворительность являет собой утонченное и, по сути, очень приятное времяпрепровождение. Ты словно бы возвращаешься в свое пронизанное серой нищетой советское детство и смотришь своими детскими глазешками на всю эту пленительную мишуру однодолларового магазина! Ведь когда покупаешь для самого себя, на задворках души все время присутствует щемящее чувство вины, а когда покупаешь для других, несчастных маленьких деток с оттопыренными губками и заплаканными глазешками, душу обволакивает щемящее чувство счастья – чистого и неподгаженного, а это не часто случается в прочие моменты нашей жизни, затасованной, как колода карт, из которой напрочь изъяли козыри.
Сдав коробку в церковь, можно подумать и об искусстве. В те же молельные дома нередко приглашают артистов. Недавно приезжал дуэт из Монреаля. Хорошие музыканты – виолончелист и пианист. Оба что-то упорно наяривали, народ слушал. Дебюсси прошел со скрипом, а на Шостаковиче, о котором раньше честные критики писали: мол, «сумбур вместо музыки – шума много, толку мало», местное население и вовсе отпадало… И чего эти академические музыканты себе думают? Приезжаешь на гастроли в какой-нибудь Флайшитвилль (английская версия Мухосранска) – ну и сыграй ты что-нибудь приятное народу, тра-ля-ля и так далее, на это ведь и Моцарт есть, и Вивальди имеется. А они трах-тарарах… Без подготовки народ пугается, вздрагивает, косится на дверь и к классической музыке начинает относиться с опаской и недоверием. Смычком пороть нужно таких горе-просветителей, да некому. Телесные наказания в Канаде запретили, да и музыканты нынче тоже стали воинственными, особенно барабанщики. С ними вообще лучше не связываться, а то так барабанной палочкой в лоб заедут, потом придется всю жизнь по очередям к врачам перебиваться. А здравоохранение у нас в Канаде ой какое ненадежное… Хотя похоронные бюро, впрочем, надо признать, работают вполне исправно.
