Память (Книга первая) - Чивилихин Владимир Алексеевич (список книг TXT) 📗
Раскрываю детгизовское издание 1937 года, без оформления, совсем ветхое, наверное, уже списанное из школьной библиотеки. В книгу вложено письмо юных книголюбов кочкуровской средней школы из Мордовии, видимо, прослышавших о моем интересе. Трогательный детский почезк: «Вы даже представить себе не сможете, какую бы мы испытали радость, если б помогли Вам своим подарком в том, над чем Вы работаете». Спасибо, друзья! Ценю ваш подарок выше, чем иные роскошные издания. Воображаю, сколько ребят коснулось своими ручонками уголков этих страничек…
К сожалению, нет у меня первого военного издания «Слова» с пометой «бесплатно», которое выдавалось политрукам, командирам и бойцам перед уходом на фронт вместе с оружием, зато есть «Слово о полку Игореве» в переводе В. И. Стеллецкого, напечатанное в сборнике «Героическая поэзия Древней Руси», составленном в блокадном Ленинграде, и огромного формата «Slovo о pluku Igorovй» — красивое пражское издание 1946 года со скорбным ликом Ярославны на суперобложке и красной строкой на титуле: «Vмnovбno Rudй Armбdм-Osvoboditelce», то есть «Посвящается Красной Армии-Освободительнице». Памятная эта книга была издана тиражом всего 400 .экземпляров. Среди московских и ленинградских изданий исполненный киевскими полиграфистами комплект 1977 года из двух книжечек; рисованный текст подлинника и поэтические переводы Н. Рыленкова на русский, М. Рыльского — на украинский, Я. Купалы — на белорусский. Стоят на полке и некоторые заграничные выпуски «Слова» румынское, болгарское, несколько немецких, в том числе курьезное мюнхенское 1972 года с украинизированным текстом, воспроизведенным машинописным шрифтом, и обозначением «автора» летописного Беловолода Просовича, принесшего в Чернигов весть о поражении Игоря; есть и английский перевод в издании нашего «Прогресса», но жаль, нет ни одного японского издания. Будучи однажды в Японии, я тщетно искал хотя бы одно из многочисленных этих изданий — все раскуплено! А очень интересно хотя бы посмотреть, как японские полиграфисты, слава о которых идет по белу свету, справились с делом.
Что же касается оформления наших изданий «Слова», то за полтора с лишним века одним из самых лучших, бесспорно, является книга Ростовского издательства (1971 г.), где подлинный текст литературного памятника воспроизведен чудным рисованным шрифтом, а иллюстрациями можно не только восхищаться, но и размышлять над ними. Однако истинный полиграфический шедевр, который счел за честь принять в основную экспозицию нью-йоркский Метрополитен Музеум, крупнейшее художественное собрание США, — это «Слово о полку Игореве», выпущенное издательством —«Современник» в 1975 году. Не только повторено знаменитое академическое издание 1934 года, которое по совету великого книголюба А. М. Горького проиллюстрировал художник-палешанин Иван Иванович Голиков, но и выпущено прекрасное приложение к нему — лучшие переводы поэмы.
В моей словиане — множество русских переводов, начиная с первого и кончая самыми последними, однако любым переводам предпочитаю подлинник, в котором проступает не поэтическая индивидуальность, скажем, Аполлона Майкова или Николая Заболоцкого, а изначальная первородная творческая сила и мастерство гениального Автора.
Немало литературоведов, историков, лингвистов, знатоков нашей старины, литераторов, любителей отечественной истории и словесности, вчитываясь в «Слово о полку Игореве», изучая его эпоху и сопоставляя различные точки зрения, пытались открыть тайну авторства великой поэмы. Попытки эти были безуспешными, все предположения опровергались, и некоторые ученые пришли к выводу, что имя автора «Слова» мы никогда не узнаем. Это печальное умозаключение, однако, не может остановить новых попыток хотя бы потому, что каждая из них основана на поиске дотошном, и даже каждое опровержение возбуждает интерес к бесценному памятнику мировой культуры, способствуя — пусть даже в микронных единицах измерения! — раскрытию его изумительных художественных особенностей и бездонной глубины содержания, приближает к истине.
Решаюсь в своем поиске коснуться самой сокровенной тайны «Слова», сразу оговорив, что мои догадки и предположения не претендуют на бесспорность. Чтобы не перегружать текст подробными ссылками на печатные источники, я, цитируя, во многих случаях называю только автора и придерживаюсь строгой источниковедческой атрибутации лишь в особо важных местах. Сознательно выбираю основные доказательства, не увлекаясь нюансами, коим несть числа. Используя в этой системе доказательств высказывания исследователей, преимущественно, конечно, единомышленников, старался по мере сил воздерживаться от полемики. Выдержки из «Слова» и других старорусских источников даю — в зависимости от целей изложения — то в переводах, то в подлиннике, однако по техническим причинам точно воспроизвести средневековые тексты не всегда возможно. Разрядка в цитатах везде принадлежит мне, кроме особо оговоренных случаев.
Попрошу читателя, особенно любителей «Слова» и знатоков-специалистов, повнимательней прочесть последующие главы да постараться найти в моей аргументации слабые, наиболее уязвимые места. С благодарностью приму как толковые критические замечания, так и возможные новые более или менее веские аргументы в пользу предлагаемой гипотезы.
Верно, нет на памяти человечества другого литературного произведения такого небольшого объема, которому было бы посвящено столько дискуссий, книг, статей, специальных научных работ — их уже около 3 000, и кое-что в нем стало понятно, однако нераскрытые загадки и тайны его словно множатся! Полное семантическое богатство «Слова», например, будучи взято на учет современными электронными машинами, даст, наверное, ни с чем не сравнимое количество битов информации, заключенной в неполном издательском листе типографских знаков, но многое останется за семью печатями — для новых поколений исследователей и совершеннейших счетных машин.
К сожалению, мы лишены возможности рассматривать «Слово» в достаточно представительном литературном окружении. Пожары и небрежение, пришлые разорители русской земли, политические антагонисты и религиозные ревнители внутри страны сняли за века значительную часть мощного слоя средневековой нашей письменной культуры. Современные исследователи не в силах представить себе во всех подробностях сложнейшую политическую, идеологическую, дипломатическую, династическую, экономическую ситуацию конца XII века на Руси и в сопредельных землях — ведь разнотолки вызывают даже сравнительно недавние исторические события, особенно при незнании их подробностей. Никогда и никто не поставит себя на место автора тех времен с его мировоззрением, миропониманием и мировидением — слишком велики временная дистанция и наслоения минувших веков, а мы, принадлежа современности, несем в себе главным образом ее знания, представления и мораль. Автор «Слова», кроме того, был наделен чрезвычайными творческими способностями, и до его индивидуального духовного мира, сформировавшегося в тех условиях, нам никогда не подняться — мы можем лишь приблизительно судить об этом человеке, основываясь прежде всего на тексте поэмы.
«Слово» не имеет жанровых, стилистических, художественных аналогов в мировой письменной культуре, сотворено по оригинальнейшим и неповторимым законам литературного творчества; сопоставить это произведение не с чем. И попытки его сравнения с «Песнью о Роланде», «Песнью о Нибелунгах» или, скажем, «Словом о погибели Рускыя земля» выглядят несколько искусственно.
Но если мы никогда не откроем имени автора «Слова», то никогда не поймем до конца ни того времени, ни его культуры, ни самой поэмы, ни многих тайн русской истории, ни некоторых аспектов человековедения, как называл Максим Горький литературу. Решаюсь выступить с аргументацией одной, несколько, правда, неожиданной гипотезы об авторе «Слова». Не отстаивая, повторяю, конечный вывод категорически, попробую, опираясь на внимательных предшественников, на свои доказательства и догадки, поочередно и последовательно ответить на вопросы: где, кто, когда и при каких обстоятельствах мог создать этот средневековый литературный шедевр.
