Коммуна, или Студенческий роман - Соломатина Татьяна Юрьевна (книги бесплатно .TXT) 📗
– И дойдём до плит Монастырского пляжа. Там искупаемся, надерём мидий, поджарим их, съедим и допьём коньяк. Всё.
– Всё?
– Всё.
– Совсем?
– Ну, посмотрим. Если народу не будет…
Около полуночи Примус и Поля сидели на плитах Монастырского пляжа у небольшого костерка, устроенного между двумя кирпичами. На сплошь дырявом от ржавчины листе железа шипели и раскрывали створки мидии.
– Лёшка! Это так восхитительно! Кстати, уже на Девятой я думала, что умру. Хорошо, что заставил меня.
– Это был твой план, деточка. Все начинания надо доводить до конца. Зато теперь ты довольна, как слон! А не пройди мы с тобой всё, что намечено, ты бы испытала неудовлетворённость. Любого рода неудовлетворённость страшна для женщины!
– Ох, мы опять так умны и добры…
– Не опять, и даже не снова – мы и не прекращали таковыми быть!
– Ой, как хорошо было наконец-то выкупаться после этого безумного марафона. И как я хочу мидий! Они уже готовы? – Полина схватила одну и тут же ойкнула.
– Обожглась? Не торопись, обжора! Сейчас твой добрый дядюшка Примус сервирует королевский ужин как положено, и вы всё сожрёте, не покалечивши себя, моя радость.
Это было так прекрасно, как никогда прежде. Тёплое море, тёплая ночь, тёплый коньяк, дурманный аромат свежих прокалённых мидий, надёжный, как земная твердь, Лёшка… От всего этого подступало головокружение и расслабленность… Нежность и чувственность… Всё то, что потом называют «счастьем».
– Лёшка, я люблю тебя.
– Ну наконец, дождался. Знаешь, и я тебе верю. Потому что ты сегодня впервые произносишь это, не уговаривая себя. Сохрани это ощущение. Тебе даже не обязательно его понимать. Просто – сохрани его для меня… для нас…
Они замолчали. Где-то невдалеке в небо взлетел какой-то одинокий салют, вспыхнул и погас. И всё. И снова только море, лунная дорожка, запахи мидий и коньяка и лишь они двое во всей вселенной…
Наверху прошуршала какая-то машина. Они не обратили на это особого внимания. Изредка тут проезжали машины с влюблёнными парочками и просто компаниями. Лето, море, уединённый участок побережья…
Машина остановилась невдалеке. Из неё вывалились молодые люди. Раздался пьяный громкий матерок.
– Ну вот! – расстроилась Полина. – Притащила кого-то нелёгкая. Так чудесно было!
– Не расстраивайся, детка. Мы же с тобой никуда не делись. Ни мы, ни море, ни мидии, ни даже наш коньяк. Ну, мало ли у кого какой повод. Пусть их, тоже люди…
– Придурки! – достаточно громко, но якобы под нос, буркнула девушка.
– Солнышко, успокойся. Никогда лишний раз не провоцируй агрессию. Это не смелость – это глупость…
Их заметили. От компании отделился один и подошёл:
– Огоньку не найдётся? – Парень был в джинсах, без рубахи, босиком и явно навеселе.
– Найдётся. – Примус протянул зажигалку.
– Угу, – сказал тот, прикурив, и пошёл обратно к своим.
– Неприятный тип. Подождём. Может, скоро уедут – что им тут делать-то?
– Нет. Пора сваливать.
– Почему?
– Ты думаешь, у них спичек нет? Это был разведчик. Шакалья тактика. Сейчас все подтянутся…
– Лёш, они идут.
– Вижу. Сиди тихо, как мышь. Я их перехвачу. Если что-то пойдёт не так – беги что есть мочи вон до мыса и в воду. Они не полезут. Пьяные – побоятся. – Примус встал и пошёл навстречу приближающейся кучке молодых гуляк.
– О! Смотрите, пацаны, голубки воркуют! Поздние пташки. Или ранние?.. – Загоготал один из них, явно верховодивший в компании. – Ну чё, братан, успел или только начинаешь? – обратился он к остановившемуся в нескольких шагах Примусу и снова загоготал. Остальные дружно поддержали, матерясь и сплёвывая на тёплые, разогретые за день солнцем бетонные плиты.
– Ребята, – обратился к ним Примус, игнорируя реплики главаря. – Давайте я спокойно отдам вам часы и кошелёк. И вы сядете и уедете или мы уйдём? Ни мне, ни вам не нужны проблемы. Вдруг в соседних кустах сидит добрый самаритянин – свидетель?
– Да на хер нам твой кошелёк, братан! Хотя, конечно, если не жалко – оставляй. – Примус потянулся левой рукой к заднему карману. – Но сначала девочке нас представь. А то как-то неудобно, не представившись. – И опять загоготал. Компания подхватила.
– Это не девочка. Это моя жена, – рукой, заведённой за спину, Лёшка пару раз махнул, подавая Полине знак. Но та не двинулась с места. Так же, как и Примус, она не могла не почувствовать эту волну. Волну от распалённых вседозволенностью и алкоголем подонков. Волну, которая исходит от распоясавшегося быдла, когда оно собирается в стаю. Эта волна пригвоздила её к тёплому бетону плит. Свела челюсти и сделала кисти рук ледяными.
– Ты кто? – вдруг рявкнуло быдло.
– Не понял…
– Я спрашиваю, ты кто?
– Алексей Евграфов.
– Я чё, фамилию твою спрашивал?! – Заводила, очевидно, действовал по тупой, не единожды отработанной программе, и заводил сам себя. – Ты кто, я спрашиваю?!
Полина сидела, сжавшись от ужаса. От ужаса за себя. И ещё большего ужаса за Лёшку. Что он может один, стоящий с голыми руками, в одних джинсах, – против компании пьяных отморозков? Сейчас они его изобьют, а потом… Да хер с ним, с потом. Не от такого женщины отмываются… Она даже секунды не думала выполнять его инструкции и убегать-уплывать, «если что». И вообще, он же не объяснил, что значит это «если что»… Только бы его не покалечили. Господи, только бы он не сильно… Добрый боженька, сделай так, чтобы они сильно стукнули Примуса и он сразу потерял сознание. Сильно, больно, но не по жизненно важным органам. Ну, пусть он просто потеряет сознание и не приходит в себя, пока всё не закончится. А когда всё закончится, они просто отмоются в море, и всё будет хорошо. Ну не может же быть всё так, Господи! Если вот так вот – то зачем Ты тогда вообще всё это создавал?!!
– Ребята… – начал было Примус, всё ещё рассчитывая на Полино благоразумие или случай.
– Ребята хуй сосут! Понял, фраерок?! Давай, двигай по холодку. Девочке мы сами представимся.
Те двое, что стояли позади, начали обходить их сбоку.
«Один в ноги кинется – старый приём», – думал Примус, продолжая из-за спины подавать Поле знак – пора. Крикнуть нельзя – все сразу рванутся. Она не успеет, а ему троих не остановить.
– Не лезьте! – вдруг зашипело главное быдло. – Ну чё, сука, валишь или повоюем?! – И через пару мгновений Полина увидела, что на Лёшку направлено дуло пистолета…
Ей казалось, что сейчас она сольётся с тем бетонным блоком, рядом с которым они расположились. Всё обмерло – движения, сознание, мысли, чувства, ощущения… Она слышала только звук прибоя. Волна за волной. Волна за волной. Негромко разбивается о бетонный мол и с плеском опадает… Разбивается и опадает… Разбивается и опадает…
– Как судебный медик могу сказать, что огнестрельные раны так же отличаются друг от друга, как отпечатки пальцев. Они уникальны. Не ломай себе жизнь… – Примус сделал шаг навстречу. Раздался звук снимаемого предохранителя.
– Ты чё, сука, не въезжаешь?! Вали по-тихому! Мы девочку сами домой проводим.
– Я сказал тебе – это не девочка. Это моя жена, выродок! – вдруг изменившийся голос Примуса резанул пространство такой сталью, что даже быдло как-то замешкалось на миг. Примус ударил.
И тут же одна из волн разбилась о мол громче прочих.