Случайная вакансия - Роулинг Джоан Кэтлин (книги бесплатно полные версии txt) 📗

— Ну, как у тебя настроение? — спросила Мэри, подсаживаясь к нему.

Он не понял причину такой заботы, но потом вспомнил, как вчера, во время своего краткого посещения, сам поведал, что расстался с Кей.

— Всё нормально, — ответил он. — Что ни делается, всё к лучшему.

Мэри с улыбкой погладила его по руке.

— Вчера вечером случайно узнал, — у него слегка пересохло во рту, — что ты, по всей видимости, переезжаешь.

— В Пэгфорде лишнего слова не скажи, — бросила она. — Пока ещё ничего не решено. Тереза зовёт меня вернуться в Ливерпуль.

— А дети что говорят?

— Ну, девочки и Фергюс в июне ещё должны сдать экзамены. С Декланом проще. Но дело в том, что никто из нас не хочет покидать…

У неё потекли слёзы, но Гэвин так обрадовался, что протянул руку и дотронулся до её хрупкого запястья.

— Конечно, это так понятно…

— …могилу Барри.

— А… — осёкся Гэвин, и его счастье угасло, как свеча.

Тыльной стороной руки Мэри утирала ручьи слёз. Гэвину виделась во всём этом какая-то противоестественность. У него в роду покойных всегда кремировали. Когда умер Барри, Гэвин всего лишь во второй раз в жизни присутствовал на похоронах и сохранил совершенно удручающие воспоминания. Могила, в представлении Гэвина, просто-напросто указывала, где разлагается труп; одна эта мысль чего стоила, но люди взяли за правило регулярно ходить на кладбище, да ещё с цветами, как будто надеялись воскресить покойника.

Мэри встала, чтобы взять бумажные носовые платки. На лужайке близнецы теперь надели одну пару наушников и синхронно дёргали головами в такт песне.

— Значит, на место Барри прошёл Майлз, — сказала Мэри. — Вчера всю ночь праздновали, отсюда было слышно.

— Просто у Говарда был… да, совершенно верно, — спохватился Гэвин.

— И Пэгфорд, можно считать, избавился от Полей.

— Да, похоже.

— А раз Майлз прошёл в совет, закрыть «Беллчепел» не составит большого труда.

Гэвин всё время забывал, что такое «Беллчепел»; это его не интересовало.

— Думаю, так.

— Выходит, всё, за что ратовал Барри, пошло прахом, — сказала она.

Слёзы её высохли; щёки вспыхнули гневным румянцем.

— Выходит, так, — сказал он. — Грустно это.

— Ну не знаю, — возразила раскрасневшаяся Мэри. — С какой стати Пэгфорд должен за свой счёт содержать Филдс? У Барри всегда был однобокий взгляд на вещи. Он считал, что в Полях все его обожали. Считал, что Кристал Уидон его обожала, хотя это полная чушь. Возможно, эти люди — как он не понимал? — потому ведут такой образ жизни, что им самим это нравится.

— Да-да, — оживился Гэвин, как будто её несогласие развеяло тень могилы мужа, стоявшую между ними, — я тебя понимаю. То, что я слышал об этой Кристал Уидон…

— Он уделял ей больше внимания и времени, чем родным дочерям, — сказала Мэри. — А она гроша не дала ему на венок. Девочки мне сказали. Вся команда по гребле внесла свою лепту, но только не Кристал. Она даже на похороны не пришла — после всего, что он для неё сделал.

— Да, конечно, это лишний раз доказывает…

— Извини, просто не могу отрешиться от этих мыслей, — продолжала она. — Не могу забыть, что он всё время требовал от меня участия в судьбе этой проклятой Кристал Уидон. Мне от этого не отделаться. В последний день своей жизни он мучился страшной головной болью, но думал только о том, чтобы закончить эту чёртову статью!

— Понимаю, — сказал Гэвин. — Понимаю. Мне кажется, — рискнул он, как будто пробуя ногой шаткий верёвочный мост, — это мужское свойство. Вот и Майлз такой же. Саманта не хотела, чтобы он баллотировался, но он стоял на своём. Видишь ли, есть мужчины, которые стремятся хоть к какой-то власти…

— Барри не интересовала власть, — перебила Мэри, и Гэвин поспешно отыграл назад:

— Нет-нет, Барри как раз был не из таких. Он стремился…

— Барри не мог себя переделать, — сказала она. — Он всех людей мерил по себе: считал, что стоит их немного поддержать, как они тут же начнут перевоспитываться.

— Возможно, — сказал Гэвин, — но дело-то в том, что, кроме них, существуют и другие люди — те, кому действительно нужна поддержка… к примеру, родные…

— Вот именно! — Мэри опять расплакалась.

— Мэри, — произнёс Гэвин, тоже встал со стула и подошёл к ней (по тому же верёвочному мосту, со смешанным чувством ужаса и надежды), — послушай меня… сейчас ещё не время… я понимаю, слишком рано говорить… но ты кого-нибудь обязательно встретишь.

— В сорок лет, — всхлипнула Мэри, — с четырьмя детьми…

— Найдётся множество мужчин, — начал он, но сообразил, что не стоит предлагать ей слишком широкий выбор. — Найдётся порядочный мужчина, — поправился он, — для которого дети не помеха. Особенно такие славные дети, как у тебя… любой был бы рад заменить им отца.

— Гэвин, ты такой хороший. — Она снова промокнула глаза.

Он обнял её, и она не стряхнула его руку. Они стояли молча; Мэри высморкалась; дождавшись, чтобы её отпустило напряжение, Гэвин произнёс:

— Мэри.

— Что?

— Я должен… Мэри, мне кажется, я тебя люблю.

На мгновение его охватила гордость парашютиста, который оттолкнулся от твёрдого порога, чтобы упасть в безбрежное пространство.

Мэри отстранилась:

— Гэвин, я…

— Прости. — Он с тревогой отметил её неприязненное выражение. — Мне хотелось, чтобы ты услышала это от меня. Я сказал Кей, что потому и ухожу, и боялся, что ты узнаешь от кого-нибудь другого. Иначе я бы молчал ещё месяцы. Годы, — добавил он, надеясь, что она снова улыбнётся, снова сочтёт его хорошим.

Но Мэри только качала головой, обхватив руками хрупкие плечи.

— Гэвин, я ни за что и никогда…

— Забудь, что я вообще начал этот разговор, — неловко выдавил он. — Давай всё забудем.

— Я думала, ты понимаешь, — сказала она.

Он заключил, что она имеет в виду невидимую броню скорби, которая защищает её от посягательств, оставаясь за гранью его понимания.

— Я всё понимаю, — солгал он. — Я бы ни за что тебе не признался, если бы…

— Барри всегда говорил, что ты меня обхаживаешь, — сказала Мэри.

— Ничего подобного, — в отчаянии выпалил он.

— Гэвин, я считаю тебя вполне порядочным человеком. — У неё перехватило дыхание. — Но я не… то есть… даже если бы…

— Не надо. — Он повысил голос, чтобы не слышать её слов. — Мне всё понятно. Пожалуй, я пойду.

— Ты можешь остаться.

Но теперь он её почти возненавидел. До него дошло, что она собиралась сказать: «…даже если бы я не скорбела по мужу, я бы тебя не захотела».

Его визит оказался столь кратким, что кофе, который Мэри слегка дрожащей рукой вылила в раковину, даже не успел остыть.

XI

Говард пожаловался Ширли, что ему нехорошо, и решил отлежаться дома, оставив на один день «Медный чайник» без своего догляда.

— Позвоню Мо, — сказал он.

— Нет, я сама ей позвоню, — отрезала Ширли.

Закрывая у него перед носом дверь спальни, Ширли подумала: «Решил всё свалить на сердце».

Он ей сказал: «Не глупи, Ширл», а потом: «Это вздор, сущий вздор», хотя она его не расспрашивала. Годами они тактично избегали щекотливых тем (Ширли буквально потеряла дар речи, когда услышала от двадцатитрёхлетней Патриции: «Мам, я лесбиянка»), и в душе у неё что-то притупилось.

В дверь позвонили. Лекси сказала:

— Папа прислал меня к вам. У них с мамой какие-то дела. А дедушка где?

— Отлёживается. Вчера слегка переутомился, — объяснила Ширли.

— Удачный был банкет, правда? — сказала Лекси.

— На редкость, — ответила Ширли, у которой внутри собиралась буря.

От внучкиной трескотни Ширли вскоре утомилась.

— Пойдём-ка в кафе, перекусим, — предложила она. — Говард! — крикнула она через закрытую дверь спальни. — Мы с Лекси пошли обедать в «Медный чайник».

Он встревожился, а она только порадовалась. Морин была ей не страшна. Сейчас она посмотрит Морин в глаза…

Но у Ширли закралось подозрение, что Говард принялся названивать Морин, как только они с Лекси вышли за порог. Она сглупила… решила, что, взяв на себя труд сообщить Морин о недомогании Говарда, могла пресечь их шашни… какая, право, забывчивость…