Игры современников - Оэ Кэндзабуро (книга жизни .TXT) 📗
У директора школы оказались сломанными три ребра – от боли даже поднялась температура. Его всячески уговаривали и в конце концов убедили в том, что ненавистный враг заплутает в лесу и погибнет, – это в значительной степени охладило его боевой пыл. Успокоившись, он пошел домой и лег в постель. И ему даже в голову не могло прийти, что дети, недавно присутствовавшие на молебне, как раз в это время засветили лампадки у алтарей Мэйскэ-сана и стали молиться за жизнь своих родных, ушедших на войну.
Через десять дней, поднявшись после болезни, директор пришел в школу, позвонил деревенскому старосте и узнал, что безумный настоятель вернулся из леса в храм и как ни в чем не бывало продолжает исполнять обязанности духовного служителя. При этом староста спокойно заметил, что можно только радоваться известию о том, как быстро человек, столько лет бывший настоятелем храма Мисима-дзиндзя в нашей долине, оправился от временного помешательства. Взбешенный директор пригрозил доложить властям о неуважительных действиях настоятеля и добавил, что попустительство таким поступкам заслуживает решительного осуждения. Чтобы доказать, сколь правильна его точка зрения в споре с недотепой старостой, он заявил, что хотел бы выслушать мнение интеллигентных людей, эвакуированных в долину. Так дед Апо и дед Пери были втянуты в конфликт. Однако во время беседы в сельской управе они вопреки ожиданиям директора прилагали все усилия, чтобы вызволить из беды своего хорошего друга – отца-настоятеля.
Дед Апо и дед Пери, близнецы, чуть ли не с самого своего рождения посвятившие себя небесной механике, были хорошо воспитанными, образованными людьми. Именно поэтому они, при всей своей серьезности, умели радоваться комическим происшествиям. Вначале я был даже потрясен, увидев, с каким простодушным восторгом они выслушали рассказ о встрече, которую отец-настоятель устроил директору, когда тот привел школьников в храм на молебен. На следующий день после того, как отец-настоятель скрылся в лесу, у нас с ним, естественно, занятий не было, и я, только закончились уроки в школе, помчался к деду Апо и деду Пери, чтобы рассказать им о случившемся. Мне это было необходимо, чтобы решить, какую позицию я, как кровный родственник отца-настоятеля, должен занять в связи с его более чем странным поступком. Наивная радость, с какой дед Апо и дед Пери отнеслись к проделке отца-настоятеля, избавила меня от мук и тревог, и в конце концов я сумел разделить их блаженное настроение.
Однако, сестренка, дед Апо и дед Пери не ограничились ликованием и смехом. Они поняли, что пляска в столь диковинном наряде, исполненная отцом-настоятелем, была танцем протеста, уходящим корнями в предания нашего края, и тут же стали вырабатывать план, как выручить его из грозящих ему неприятностей. Взвесив положение, они в моем присутствии распределили между собой роли защитника и обвинителя, чтобы решить, как следует поступать в сложившихся обстоятельствах. Стратегическая цель деда Апо и деда Пери состояла в том, чтобы не допустить изгнания отца-настоятеля из храма Мисима-дзиндзя. Для этого, во-первых, необходимо было доказать, что отец-настоятель, несмотря на свой несколько эксцентричный поступок, вполне нормален. Засвидетельствовать это взялись дед Апо и дед Пери, длительное время общавшиеся с ним. Во-вторых, когда будет доказано, что отец-настоятель нормален, директор школы может выдвинуть обвинение в том, что срыв коллективного посещения храма и молебна является антигосударственным поступком. Как в таком случае реагировать? Ведь если директор донесет о случившемся властям, отца-настоятеля не только выгонят, но и отправят в жандармерию. Условились так: на сцену выйдет дед Пери и разъяснит, что танец отца-настоятеля восходит к народным преданиям этого края. Я был слишком мал и не мог как следует осмыслить все нюансы. Но когда обсуждался второй этап и они передо мной разыграли сцену, где дед Апо выступал обвинителем – директором школы, а дед Пери – защитником отца-настоятеля, у меня, сестренка, помнится, сжималось сердце от страха, что им не удастся его спасти.
Дед Апо выдвигал такие обвинения:
– Настоятель появился в совершенно непристойном виде, начал носиться с криками и делал все, чтобы вызвать беспорядок и переполох среди преподавателей и детей, посетивших храм для совершения молебна о даровании победы в войне. Можно ли оправдать подобное хулиганство? До реставрации Мэйдзи где-то в глуши, может быть, и полагали, что такие танцы способны умилостивить богов. Темные люди действительно верили в это. Однако Мисима-дзиндзя уже давным-давно занесен в «Книгу не облагаемых налогом храмовых владений» и испокон веков почитается всеми уважаемыми добропорядочными людьми. Поступок, совершенный настоятелем, оскорбляет храм и его божество Котосиронуси-но-ками, это есть злое деяние, наносящее урон синтоистской религии Великой Японской империи. Причем настоятель совершил его в знаменательный день, когда дети под руководством директора школы и преподавателей молились о даровании победы в войне. Если это не антипатриотический поступок, то что тогда можно назвать антипатриотическим? В тот день школьники посетили храм, чтобы вознести молитву о победоносном завершении священной войны, о ниспослании успехов солдатам императорской армии, отправившимся на фронт из этой деревни. Никому не дано право насмехаться над святыми чувствами или препятствовать их проявлению. А настоятель храма Мисима-дзиндзя выскочил совершенно голым и начал буйствовать. Есть ли этому оправдания? – вопрошал в заключение дед Апо.
Дед Пери в ответ на сыпавшиеся одно за другим обвинения деда Апо, исполнявшего роль директора школы, лишь пренебрежительно хмыкал носом, всем своим видом демонстрируя презрение к этому инсценированному суду. Я не то чтобы потерял доверие к ним, но через какое-то время почувствовал безысходную грусть и тоску. Вряд ли отец-настоятель, так решительно сражавшийся в дни пятидесятидневной войны в девственном лесу, погибнет у Дороги мертвецов. Но сможет ли он снова вернуться в храм, стоявший на самом высоком месте долины, в качестве его настоятеля? Не исключено, что его вообще увезут жандармы…
Однако, когда собрались служащие сельской управы во главе со старостой, полицейский и старики долины и горного поселка и директор школы обратился к деду Апо и деду Пери, чтобы услышать их мнение, они произнесли заранее подготовленную речь в защиту отца-настоятеля и отстояли его. Началось с утверждения, что отец-настоятель рехнулся. Дед Апо это обвинение решительно отверг как человек, знакомый с его многолетними исследованиями местных легенд, и директор школы сразу же с ним согласился. Видимо, ему было мало того, чтобы отца-настоятеля просто признали душевнобольным и на этом основании лишили должности; директор школы решил пойти дальше – любыми средствами добиться, чтобы настоятелем занялась жандармерия. Если это произойдет, считал директор школы, то старики долины и горного поселка, которые смотрят на него как на чужака, вынуждены будут признать его авторитет. И вот тут, когда директор школы, соглашаясь, что поведение отца-настоятеля – это поведение вполне нормального человека, поставил ему в вину непристойный наряд и танец, удар принял на себя дед Пери. Своим выступлением он наголову разбил обвинение.
– Отец-настоятель, – заявил он, – не ограничивая сферу своей деятельности исполнением обязанностей служителя храма, в течение многих лет изучает предания и обычаи этого края. И делает это на вполне профессиональном уровне. – Дед Пери подчеркнул последние слова, пустив в ход свой авторитет ученого, к чему прибегал лишь в самых крайних случаях. – Его исследования связаны с богами этого края, восставшими против прихода сюда богов Долины Высокого неба, то есть предков его величества императора, которые были изгнаны отсюда и объявлены демонами.
Директор распалился.
– Разве же укрывшиеся в горах местные боги, не признающие богов Долины Высокого неба, не есть самые настоящие демоны, разве они не духи зла, которые противятся летосчислению Великой Японской империи, ведущему начало с эры богов? – пытался он заткнуть рот деду Пери. – Неужели человек, изучающий демонов и поклоняющийся злым богам, не является самым что ни на есть непатриотом из непатриотов? И такой человек, как это ни абсурдно, остается настоятелем храма в долине! В довершение всего сейчас, когда идет священная война и мы переживаем трудное время, он помешал детям вознести молитву о ниспослании победы и при этом еще нарядился демоном. Имеем ли мы право свести все происшедшее к простому недоразумению, касающемуся одной-единственной горной деревушки?
