Однажды орел… - Майрер Энтон (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗

— Сэм, вы так хорошо ко всем нам относитесь. Что бы мы делали без вас?!

Через некоторое время Томми дала Мардж снотворное и уложила ее в постель, а Сэм тем временем поговорил с Беном, успокоил его и убедил в том, что всему происшедшему не стоит придавать столь важного значения. Затем Томми и Сэм отправились на свою половину и, взглянув на спящих детей, решили, что наконец и они могут отдохнуть.

Когда Сэм вошел в спальню, Томми расчесывала волосы, сидя за своим маленьким туалетным столиком. Сэм зевнул и, сев на свою кровать, сказал:

— Гм, хорошо, что этот Бэтч не влюбился в тебя.

— Да? — отозвалась Томми. — Думаешь, что не влюбился? — Изогнув шею, она пытливо посмотрела на свое отражение в зеркале. — Ты опять валишь разные вещи в одну кучу, — продолжала она. — Это обстоятельство вовсе не решает проблемы.

— Что ты имеешь в виду, дорогая?

— Да все это. — Она резко откинула голову, чтобы встряхнуть волосы. — Все остается нерешенным, понимаешь?

— Ничто и никогда не решается окончательно, дорогая.

— Какой-нибудь другой пьяница или гарнизонный жеребец полезет к Мардж, Бен переломает ему ноги и вышвырнет вон, и уж тут пожара не потушишь.

— Возможно, — согласился Сэм.

— Возможно? Не возможно, а неизбежно. Ты только оттянул это событие на какое-то время.

С минуту Сэм молча смотрел на нее. Было уже три часа ночи, щипало глаза, болело ушибленное о деревянную платформу плечо, надо было ложиться спать, но Сэму показалось, что Томми хочется поговорить, и он решил поддержать разговор.

— Значит, только оттянул событие? Как при свинке или кори у детей: не успеешь пережить один кризис, как наступает другой.

— Но здесь совсем иное дело, иные ускоряющие факторы, разве ты не понимаешь? — Она положила щетку, повернулась к нему лицом: — Зачем ты все это сделал, Сэм?

— Что ты имеешь в виду?

— Да все это: подбадривал Мардж, удерживал Бена… Почему ты уделяешь ему так много времени и внимания?

Сэм закурил сигарету.

— Видишь ли, дорогая, бывают моменты, когда ничто не имеет такого значения, как преданность.

— Но ведь рано или поздно он все равно попадет в какую-нибудь историю.

— Бен хороший офицер, Томми. И как человек хороший. Он отлично ладит с солдатами, ты ведь не знаешь его в этом отношении. Из него выйдет прекрасный командир.

— Только в случае, если ему представится возможность. — Томми посмотрела вниз, на свои руки. — Ты слишком много на себя берешь, дорогой. Человека не изменишь и не заставишь его не быть таким, какой он есть.

— Я и не пытаюсь делать это.

— А ты когда-нибудь задумывался над тем, почему Бен всегда находится на грани неповиновения?

«Вероятно, по той же причине, по какой я всегда помогаю каждому, а ты приходишь в негодование: потому что с каждым из нас что-то случилось, когда нам было по семь или по двенадцать лет. Но это, к сожалению, ничего не доказывает», — хотелось сказать Сэму, но он сдержался и ответил так:

— Вероятно, просто потому, что он такой и не может быть другим.

— Потому что он ненавидит армию, вот почему, — заявила Томми.

— На каком основании ты утверждаешь это?

— Он ненавидит всю систему, от мушки до приклада, но привязан к ней. Он не переносит эту систему, но и освободиться от нее не может. А может быть, он не так уж далек и от того, чтобы оказаться не в своем уме. — Томми бросила на Сэма многозначительный испытующий взгляд исподлобья. — Тебе не приходило в голову, Сэм, что все здесь происходит не так, как следовало бы? Что дело вовсе не в сексуальной привлекательности Мардж или в излишней задиристости Бена, а в порочности и несовершенстве самой армии?

Сэм вяло кивнул головой:

— Да, приходило.

— Я много думала об этом. — Она встала и, вытянув руки по швам, замерла, как солдат на посту. — Знаешь, Сэм, здесь во всем обман и мошенничество. Все эти оркестры, вся дурацкая система показухи, внешнего лоска и блеска. Это просто сборище ненормальных. Вам внушают, что все вы современные благородные рыцари, защищающие свою крепость от нашествия обросших волосами варваров. На самом же деле вокруг нет ни одного варвара, а если бы даже и были, американцы не обратили бы на них никакого внимания. Вам говорят, что Бэтчелдер — это прекрасный, честный солдат, что Пивей — это отличный тактик, а Воуто — волшебник с оружием, что все они хорошие офицеры и совершеннейшие джентльмены. На самом же деле правда, о которой никто из этой компании болванов не посмеет сказать ни единого слова, состоит в том, что Воуто — это просто чванливый осел, Пивей — пьяница и садист, а ваш распрекрасный Бэтчелдер — не что иное, как жалкий, отвратительный бабник и алкоголик!..

Последние слова Томми выделила особо, хотя в общем говорила ровно и спокойно.

— Да, он пьет больше, чем следует, — тихо согласился Сэм.

— О, боже! Вот уж второй папа Колдуэлл! Бэтчелдер позорит форму в восьмидесяти пяти случаях из ста.

— Не совсем так… Он был сильно отравлен газом под Вокусом.

— Ну и что же? Ты был серьезно ранен под Мон-Нуаром, а Бен под Мальсэнтером. А что это доказывает? Только то, что тебе изменила фортуна. Так ты, кажется, говоришь. На каком основании Бэтчелдер считает себя в праве вваливаться к нам в любое время, когда ему заблагорассудится? Почему это вдруг мы должны лебезить перед ним?

Сэм вздохнул, устало провел ладонью по лицу, — Никто не заставляет нас кланяться ему в ноги. Теоретически мы должны уважать не его, а присвоенное ему воинское звание. — Но я не уважаю его самого, а не его звание!

— Видишь ли, Томми, каждый из нас далеко не полное совершенство…

— Это не ответ.

— В идеальном случае он должен вести себя так, чтобы вызывать уважение со стороны нижестоящих.

— В действительности Бэтчелдер не в состоянии вызвать уважение к себе даже лягушки, а тебя, ни секунды не колеблясь, понизили от майора до лейтенанта. А вот Котни Мессенджейл остался капитаном, а сейчас его производят в майоры и назначили в комиссию по военным памятникам.

Сэм слегка вздрогнул от удивления:

— От кого ты узнала об этом?

— Мне сказала Жанетта Норт. Да, да, суточные деньги, отличная квартира в Париже и личная машина для разъездов по полям битв, по тем самым полям, которые ты облазил вдоль и поперек на собственном животе и на которых погибли твои товарищи. Будет разъезжать и делать записи для какого-то небольшого путеводителя. — Ее лицо выражало теперь нескрываемое презрение. — А ведь он не участвовал ни в каких боях. У кого же больше прав быть там и выполнять эту миссию, у Мессенджейла или у тебя?

Эти слова ошеломили Сэма. Он просто не мог поверить тому, что услышал. Человек, который никогда не был на передовой, никогда не съеживался под свистящими над головой снарядами, никогда не попадал под ужасный обстрел «максимов», этот человек будет ходить по тем кладбищам, на которых… Сэм отбросил эту мысль прочь, глубоко вздохнул.

— Дорогая, каждой профессии присущи свои возможности продвижения, и везде существует институт любимчиков.

— И какие еще возможности!

— Ну что ж, люди есть люди. Армия не может быть исключением, в ней тоже люди. Одни из них такие, как Джордж Колдуэлл, другие — как Клэренс Бэтчелдер, а большинство занимает какое-то среднее положение. Ты думаешь, мне дали бы майора, если бы не твой отец?

Томми бросила на него удивленный взгляд:

— Тебе звание майора присвоили за истинные заслуги, за храбрость и личный пример! Папа говорил мне об этом…

— Не совсем так. Многие сделали столько же, сколько и я, и даже больше, и тем не менее не командовали даже ротой. — Сэм улыбнулся. — Я считаю, что действительно заслужил то, что имел, но попробуй взглянуть на это глазами кого-нибудь вроде Бэтчелдера: Колдуэлл берет этого дерзкого молодого сержанта — срочнослужащего, имей в виду, только что вышедшего из новобранцев, такого, который не пробрался бы даже и в капралы, не вступи наша страна в войну, — так вот, он берет его и представляет чуть ли не ко всем существующим наградам, продвигает его все выше и выше, вплоть до майора. И этот незаметный пресмыкающийся подхалим не только заграбастывает все, что лежит близко, но и женится на дочери Колдуэлла, чтобы продвинуться еще выше и заграбастать еще больше…