Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗

– Не спорь: я - твое любимое население! И в отношении меня необходимо выполнить последние пункты твоей замечательной политической программы…

– Какие?

– Прежде, чем разрешить женщине разговаривать, следует уложить ее в постель. Милый, разве ты не помнишь?

Несколько лет спустя Горлов задумался над простым вопросом: был ли он счастлив? И почти сразу вспомнил заснеженные сопки, неоглядный ледяной простор застывшего моря и яркий, пронзительный свет холодного северного солнца. Их двухэтажный дом стоял в стороне от других строений заводской базы отдыха. По случаю весенних каникул там было полно детей, но вечером, когда Горлов возвращался с завода, вокруг уже никого не было. Горячую еду приносили из кухни, холодильник был забит разными деликатесами, а в углу стояли два ящика полусухого "Цимлянского".

Каждый вечер к его приходу в зале горел камин, они неторопливо ужинали, а после гуляли по расчищенным от снега, уютно освещенным дорожкам, доходили до берега, но дальше было темно, и они возвращались к теплу догорающего очага.

О чем они разговаривали? Горлов не мог вспомнить ничего, кроме историй про летавшую лучше всех чайку по имени Ливингстон, которые каждый вечер пересказывала Лариса. Он сам так и не смог прочитать ее любимую книгу - ему было скучно - но слушать было интересно.

– Вчера мы остановились на том месте, когда чайка Джонатан Ливингстон ударился о скалу и подумал, что умер, - говорила она, а Горлов смеялся и называл ее советской Шахерезадой.

– В твоей книге имеется серьезное упущение, а именно: главная чайка все время рассуждает о любви, но все птицы являются особями мужского пола и ни одной - женского. Просвещенный читатель может заподозрить, что идет речь о сознательном разрушении нравственности советских людей посредством пропаганды особо извращенной формы гомосексуализма - птичьей! - подшучивал Горлов, и Лариса сердилась, выговаривая ему, что он ничего не понимает в литературе, и подробно объясняла смысл каждого эпизода.

В воскресенье он разрешил закрепленным за ним сотрудникам не выходить на работу, и весь день провел вдвоем с Ларисой. К полудню потеплело, они долго катались на лыжах, пообедав, поднялись в спальню, вскоре заснули, лицом к лицу, крепко обнимая друг друга, а пробуждение было острым и радостным. Потом долго топили маленькую дровяную баню и пили кисло-сладкое "Цимлянское".

Утром в понедельник Горлов решил, что на заводе ему больше нечего делать. Каждому технологу были переданы пооперационые карты монтажных и ремонтных работ по всем боевым постам, в которых было скрупулезно расписан процесс монтажа всего вооружения. Работа заключалась в том, чтобы переписать карты заново и наоборот: вместо затяжки какого-нибудь болта следовало записать его снятие.

Судя по предварительным результатам, затруднений возникнуть не должно вплоть до передачи демонтажной документации на нормоконтроль. Горлов знал, что согласование и утверждение расценок всегда требовали много времени и нервов, но рассчитывал на помощь Славы Лахарева - нормы и зарплата были его стихией. Нерешенным остался только вопрос с драгметаллами. Было ясно, что одному заводу с демонтажем радиоэлектронных систем ни за что не справиться, но Горлов решил отложить эту проблему до возвращения в Ленинград.

Он рассчитывал денек-другой отдохнуть, но после обеда ему принесли телеграмму.

"Вот прохиндей!" - Горлов восхитился цветковской предусмотрительностью: телеграмма из Краснодарского филиала, главным инженером которого Цветков уже давно не работал, выглядела настолько убедительно, что ему немедленно выделили машину и обещали устроить билеты в Ленинград через Архангельский Обком.

– А, ведь, плохо получилось, Борис Петрович, - прощаясь, огорченно сказал Валера. - Работать, работали, а с коллективом и не пообщались. Так не годится, так у нас не принято, даже не провожаем вас, как положено.

– Скоро вернусь, наверстаем, - обещал Горлов. - Вы только сделайте, о чем договорились, а за мной не задержится.

Лариса умела собираться быстро, и через час они выехали из Северодвинска. Уже подъезжая к Архангельску она вдруг повернулась к Горлову и воскликнула:

– Чуть не забыла рассказать. Похоже, твой Рубашкин оказался прав - по телевизору передали, что на выборах в Москве и Ленинграде победили демократы. У них подавляющее большинство голосов в Ленсовете и в Моссовете.

– Значит быть мне председателем горисполкома, от судьбы не уйдешь, - засмеялся Горлов и поцеловал ее в щеку.

4.11 Отщепенца - на чистую воду!

Лариса просила подняться, чтобы посмотреть, как закончили ремонт, но Горлов торопился и решил сразу же ехать на работу.

– Ну и ладно, - обиделась Лариса, - ни в какой Краснодар я с тобой не полечу. Очень надо торчать одной в чужом городе. Думаешь, у меня своих дел мало? Через неделю отпуск кончается.

– Ты может и не полетишь, а мы полетим - успокоил ее Горлов, - обязательно полетим. Вместе: ты и я.

Он сказал ей почти то же, что и она, когда предлагала ему лететь с ней в Мурманск и, взглянув на нее, увидел, что она улыбнулась:

– Слабая женщина всего один раз не устояла, и теперь ты всю жизнь будешь этим пользоваться?

– Две жизни, - сказал Горлов, - одну на этом свете, другую - на том.

Она едва заметно улыбнулась и кивнула: "Ну, пока!", а Горлов помахал рукой и, когда машина тронулась, обернулся назад, глядя, как она входит в парадную.

– Вы не беспокойтесь, Борис Петрович, там все в порядке, я даже стиральную машину подключил и вызвал мастера, чтобы приделал антенну к телевизору. Пришлось немного добавить из своих, - осторожно выруливая на Московский проспект, сказал Володя. - Куда едем? Домой, в контору или в Объединение?

– В Объединение! - не раздумывая, велел Горлов. - Потом быстро съездишь в Пулково выкупить билеты и сразу обратно. Держи деньги, включая компенсацию твоих расходов, премиальные и за все прочее.

– За что премиальные?

– За подключение стиральной машины, установку антенны и вообще - за образцовое выполнение.

– Вы же не видели!

– Так ты мне сказал, - засмеялся Горлов. - Кстати, жениться не надумал?

– С какого вдруг бантика? Я еще погуляю!

– Лариса боялась, что ты девчонок сглазишь, которые у нее штукатурили. Говорила, что очень симпатичные.

– Одна очень классная, которая Марина. Я с ней вечером в кино пойду, на "Маленькую Веру".

– Это же старая картина, - удивился Горлов.

– Я два раза смотрел! Там здорово - как они в общежитие - помните?

Горлов будто увидел то, о чем говорил Володя: окрашенная серо-зеленым комната сплошь заставлена старыми, с ржавыми сетками кроватями, а в середине по пояс голая героиня фильма подпрыгивает на партнере, а говорят они о какой-то ерунде. Слова забылись, осталось только ощущение убогости и уныния, похожее на гостиницу, куда их сначала поселили в Северодвинске.

– Хочешь "Маленькую Веру" наизусть выучить?

– Марина еще не смотрела, я ей объяснять буду, потом к себе позову, вроде как для обсуждения. Бутылку "Алазани" у Сергея Михайловича выпросил - из его запасов. Взял яблок, коробку конфет, ну и так далее.

– Охмуряж собираешься устроить? Смотри, не попорти девочку, Лариса говорила, что совсем молоденькая, - сказал Горлов, удивившись собственному занудству.

– Как же, их попортишь! Эти, из общежития сами кого хочешь испортят. А то? - ухмыльнулся водитель.

Рядом на сиденье лежало несколько читаных газет. Горлов наугад взял одну. Целая страница была занята предвыборными материалами. Проглядев, Горлов, хотел было отложить, но заметил фамилию Лахарева. В заметке говорилось о Пете Рубашкине.