Сказки для парочек - Даффи Стелла (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗

Мартин — чернокожий, молодой, умный и вместе с тем, как это ни поразительно, слывет хорошим человеком. В свои двадцать три года он пользуется всеобщим уважением, поскольку успел выпустить три книги. Мартин — интеллектуальный гигант, способный в самых простых выражениях донести истину до законченных идиотов. Он пишет для свободомыслящих «Гардиан», «Индепендент» и — вынужденно, подчиняясь настоятельной необходимости прояснить политический момент — для консервативной «Телеграф». Его естественная среда обитания — Радио-4 с девяти до десяти утра, и он из тех, кто просто обожает брать быка за рога.

Джош немного старше, ему двадцать пять, он прожил на двадцать месяцев больше, и след, оставленный им в мире, весьма заметен. Он еврей и атеист. Успешно занимается искусством сразу в нескольких областях, его работы выставлялись в Международном центре искусств, в Фотогалерее и — накануне его двадцать четвертого дня рождения — в галерее Тейт. Джош — режиссер, скульптор и поэт. А также великолепный повар, тонкий знаток вин и страстный любитель розыгрышей. Он предан Мартину и творчеству К. С. Льюиса, пост-нарнианского периода, разумеется.

Родственники души в них не чают. Мартин и Джош живут в круговерти традиционных ритуалов и постмодернистских новшеств. Они обедают на Ханукку с матушкой Джоша; ходят на полночную мессу с отцом Мартина; празднуют еврейскую пасху с Сарой, бабушкой Джоша по материнской линии, и христианскую — с тетушкой Мэри, известной также под именем сестры Терезы из монастыря сестер-миссионерок. Старые монахини привечают «мальчиков» и на каждый праздник шлют им открытки с благословениями, а сестра Зита присылает собственноручно сделанную открытку на Дивали [3]. С матерью Мартина они планируют семейные поездки на родину в Гану, с отцом Джоша предаются воспоминаниям, изумляясь прозорливости бабушки и дедушки, уехавших в Польшу, но не забравших с собой детей — они лишь помахали им из окна вагона. Мартин и Джош нянчатся с полдюжиной племянников и племянниц, они — образцовые крестные для десятка детей своих знакомых.

Они живут насыщенной жизнью. Каждый год расписан наперед уже в ноябре; расцвечен событиями, отмеченными ногтем большого пальца в календаре; целые страницы записных книжек отданы удовольствиям. Развлечениям, над которыми они интенсивно трудятся и которым преданы всецело. Тут и Европрайд, и Винтер Прайд, и Северный Прайд, и Марди Гра, и карнавал в Рио, и Мэйфест, и лондонский кинофестиваль, и Эдинбургский Фриндж, и книжная ярмарка в Хей-на-Уае [4]. И марафон у Джоша — на выбор в Лондоне или Нью-Йорке; а у Мартина — дважды в год уединение в тихом монастыре в Бедфорде. И премия Букера, и премия Тернера [5], и ежегодный прием в честь конкурса Евровидения. А также приятнейшие воскресные вечера, протяжно начинающиеся у Ллойда и уютно закругляющиеся у Мелвина — чтобы смениться буйной ночью, раскинувшейся от Кэмдена до Клапама [6] с шестнадцатью барами и тремя клубами в промежутке.

Они великолепны, и счастливы, и богаты, и здоровы. Их совершеннолетие совпало с периодом сексуальной настороженности и страха, и оба преодолели ужас с помощью образовательных программ. Их ВИЧ-реакция отрицательна, они моногамны и потому в безопасности. Уже три года как они любовники, два года живут вместе и в будущем году намерены отправиться в Перу, где дадут друг другу тайные обеты при свидетелях — штормовых ветрах. Дважды в году они уезжают в отпуск, один раз с познавательной целью (в этом году в Санкт-Петербург), и второй раз просто отдохнуть — на маленький греческий островок на Цикладах, куда приезжают отдохнуть зажиточные афинские семьи и где голубых парней днем с огнем не сыщешь, как рук у Венеры Милосской. Греческий отпуск они проводят тихо — спят, мечтают, едят, набираются сил перед грядущими пятидесятью неделями страсти, споров, творческих мук, интимного обладания, интеллектуальной безжалостности и абсолютной верности собственному статусу, имя которому «душа общества». Они набираются сил, чтобы оставаться лучшими.

Мартин и Джош заводят новых друзей и не забывают старых — друзей гетеро— и гомосексуальных, супругов и одиночек, пожилых и молодых. Они закатывают изысканные вечеринки и отыскивают в магазинах то, чего никто другой там найти не сможет. Джош сам раскатывает спагетти, а Мартин дарит на Рождество очаровательные баночки с домашними заготовками. У них всегда в запасе коробки, набитые пирожными; сами они пирожные не едят, но хранят для странников, что постучатся к ним в дверь, памятуя об их баснословном гостеприимстве. В их доме хватит места для всех и всегда найдется укромный уголок, где они могут побыть только вдвоем. Женщины обожают их, мужчины уважают. Старушки хвалят, молодежь восхищается и благодарит. Гетеросексуальные пары с крошечными и жуткими младенцами находят у Мартина утешение и понимание, которого так не достает их одиноким бездетным подружкам. Гомосексуальные пары, конфликтующие с родителями, обретают надежду и временную гавань за столом Джоша. Отчаявшихся матерей и разгневанных отчимов несносных подростков Мартин успокаивает, Джон обихаживает; и бедняги возвращаются в лоно враждебной семьи заряженными энергией и подобревшими.

Джош и Мартин обитают в отдельном викторианском доме в Ислингтоне — дом недавно перестроен и выпотрошен по их собственному проекту; теперь он просторный, светлый и красивый. Этот необыкновенный дом радует глаз хромированным блеском и чистотой линий. Мартин и Джош дорожат своей уборщицей и платят ей много больше, чем принято. Гладят они сами. Их сад — обнесенное стеной наслаждение с густым ароматом цветов круглый год и укромными зарослями папоротников и суккулентов. С открытыми лужайками для солнечных ванн и тенистыми уголками, где обретают плоть блестящие идеи, зародившиеся в чердачной студии Джоша и смежном с ней кабинете Мартина. Они творят смежно, но раздельное. От их дома — то плавильного котла, то суровой обители, — рукой подать до бывшего семейного пристанища Тони и Чери [7] и плевком достать до усталых пьяниц в Ислингтонском парке. Более центрового места не сыскать. Мартин и Джош в центре всего.

Джош и Мартин наслаждаются бурной сексуальной жизнью, исповедуя постоянство, страсть и терпимость. В отличие от знакомых пар, их секс не увял со временем и не пострадал от ревности, надуманной либо обоснованной. Их страсти не угрожают ни младенцы, ни лесбийская скука; фатальной печатью голубой неверности они также не отмечены. Они не страдают обманчивыми стереотипами, которыми другие пары объясняют сексуальный разлад. Наслаждение красотой и успехами друг друга не подточено разочарованием одного или провалом другого. Они прекрасные любовники и лучшие друзья. Каждый для другого — наставник, и ученик, и классный любовник. Джош любит Мартина, Мартин любит Джоша — навеки и навсегда. Вот и отлично.

Джош и Мартин вполне созрели, чтобы сорвать их с ветки, отведать и переработать. Переиграть и обыграть.

Я вступаю в игру.

13

Кому-то не повезет.

Нечто беспрецедентное происходит в стране — той, что необычайно близка и столь же далека. Какая-то возня, смутные воспоминания, вязкое брожение. Его величество король поглощает бутерброды с маслом и размышляет на любимую тему — о жизни и жене, для него это одно и тоже. Король счастлив. Правда, король всегда счастлив. За исключением тех редких случаев, когда кончается масло. Ее Величество королева обычно думает синхронно — с разрывом в полсекунды — со своим мужем, но внезапно странная непрошеная мысль вызывает у нее тревогу. Она работает в другом крыле дворца, столь отдаленном, что когда король наслаждается весной, королева хмурит лоб в летний зной. Королева вышивает — аккуратно надев на указательный палец наперсток, чтобы не уколоться и не пролить алой королевской крови на белоснежный платочек. И вдруг она осознает, что вокруг чего-то не хватает. Или кого-то. Словно красное пятнышко перед глазами, мысль мелькает в ее мозгу, затем исчезает, чтобы снова вспыхнуть мгновение спустя. Королева делает воздушный стежок за стежком. Она знает: стоит ей задействовать свой мощный ум, как ответ на вопрос явится сам собой — если не с утренней, так с дневной почтой. Твердо веруя, что мудрость не оставит ее, королева позволяет себе улыбнуться, ибо теперь во дворце живет сын. Красивый мальчик, кладезь обаяния и ума. Благодаря поправкам в расписании метро и слегка подновленной тарифной сетки зарплаты на транспорте, принц в полной мере наделен сочувствием и жалостью. Более того, корзинка феи Сострадания была столь переполнена щедростью, а ее большое сердце чувством вины, что царственного младенца одарили двойной дозой преданности и любви, пока он гулил в колыбели. Гулил, да и потонул в собственном величии.