Мой дед, мой отец и я сам - Кунин Владимир Владимирович (читать книги без регистрации txt) 📗
А завтра всю землю отдам... —
бормотал он, глядя на себя в зеркало.
Нина разминалась во внутреннем дворике цирка у вагончиков. Рядом с ней стоял красивый парень — воздушный гимнаст Сатаров-младший и что-то говорил ей. Нина смеялась, кокетливо поглядывая на Сатарова.
Все это очень не нравилось нининому брату Вите. Он недобро покрутил головой и, наконец, не выдержал:
— Нинка! Работай!
— А я что делаю? — удивилась Нина.
— Работай, кому сказано!
— Витек, зачем так с Ниночкой? — с явным чувством собственного превосходства улыбнулся Сатаров...
... Васька уже закончил гримироваться и теперь бинтовал эластичным бинтом кисти рук.
Открылась дверь гардеробной и вошел Витя.
— Старик, — сказал он, внимательно разглядывая старую афишу на стене. — Мне, конечно, это все до лампочки... Я, как ты знаешь, за сестрой особенно не присматриваю. Девчонка взрослая.
Васька напряженно смотрел на него через зеркало. Затем резко повернулся к нему лицом и жестко произнес:
— Короче.
— Просто мне показалось, что тебе имеет смысл знать об этом, — спокойно поправляя бинты на правой руке, сказал Витя. — Уже несколько раз я видел, как Сатаров-младший очень симпатично клеит Нинку. Если бы он вел себя как-нибудь иначе — я бы и сам отреагировал. Как брат...
— Спасибо, Витек, — улыбнулся Васька.
— Просто я подумал, что тебе следует об этом знать.
— Все в порядке, партнерчик! Держи хвост морковкой!
— Да, кстати... Я давно хотел тебя спросить: откуда у тебя эта дурацкая пословица?
Васька глянул на него, попытался что-то вспомнить, пожал в недоумении плечами и растерянно ответил:
— Понятия не имею.
Разгоряченные, вымотанные, со следами грубого «циркового» грима на мокрых лицах.
— Ты плотнее можешь брать группировку на заднем сальто-мортале? — раздраженно крикнул мужчина женщине.
Женщина молча махнула рукой.
— Что ты машешь? Что ты машешь? С таким сальто-морталем тебя ни один нижний не поймает!
Не отвечая, женщина устало накинула халат.
— Ну, погоди! — угрожающе сказал мужчина. — В Казани ты у меня по четыре раза репетировать будешь!
Мимо них двое униформистов тащили какой-то реквизит.
— С окончанием! — крикнул один из них.
Она подошла вплотную к своему партнеру.
— С окончанием... — ласково сказала она ему. — Не злись.
— С окончанием... — проворчал он и поцеловал ее в щеку.
Последний день сезона.
Актеры, отработавшие свои номера, наспех снимали грим, натягивали рабочие комбинезоны на голое тело. Они вытаскивали ящики, разбирали реквизит, укладывали костюмы.
То и дело слышалось:
— С окончанием!
А рядом разминались артисты и лошади.
Старик-конюх водил сразу двух лошадей.
На полу сидел ассистент аппаратурного номера и гаечным ключом развинчивал металлическую конструкцию.
На низко повешенной трапеции разминался Сатаров-старший.
Рядом занимался на кольцах Сатаров-младший. Не прекращая выжиматься, он что-то говорил Нине.
Нина, опираясь о стенку руками, пританцовывала, разминала голеностопные суставы.
Радушно улыбаясь, к ним подошел Васька и сказал Нине:
— Мадам, ваш братец изволит просить вас...
И Васька показал на разминавшегося неподалеку Витю.
Нина отошла.
— Старик, — Васька весело и нежно посмотрел на Сатарова. — Как тебе известно, я Пажеский корпус не кончал, и все, что я сейчас скажу, может быть, покажется тебе несколько грубоватым. Так вот, если ты еще хоть раз подойдешь к Нине... Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю? Ноги переломаю. Понял?
Сатаров спрыгнул с колец и оказался на полголовы выше Васьки.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что если ты еще раз подойдешь к Нине, я тебе ноги переломаю. И лучше не торопи меня это делать. У нас еще впереди работа, упаковка... Успеется.
Сатаров-младший сгреб Ваську за сверкающую рубашку, притянул его к себе и тихо спросил:
— Мальчик, на кого ты хвостик задираешь?
И в то же мгновение получил два коротких и резких удара в лицо и солнечное сплетение.
Ошеломленный Сатаров отлетел к вагончику, но тут же бросился на Ваську. Он был вдвое сильнее Васьки и не менее тренирован.
Васька спокойно встретил его прямым ударом в челюсть, но и сам не успел увернуться от руки Сатарова. Удар был настолько силен, что Васька перелетел через чей-то реквизитный ящик. Но тут же вскочил и бросился к Сатарову.
Испуганно закричали женщины, заплакал чей-то ребенок.
Сатарова-младшего уже держали за руки его старший брат, конюх и кто-то из артистов. Сатаров-младший сплевывал кровью, рвался к Ваське и кричал:
— Я сейчас из него такую мартышку сделаю!
С манежа за кулисы влетел инспектор манежа во фраке.
— Вы что, с ума сошли?! — в ужасе закричал он сдавленным голосом. — Там же все слышно! Товарищи! Что же вы делаете?!
— Все. Все в порядке, — умоляюще проговорил Сатаров-старший. — Разминочка. Обычная разминочка. Тихо, тихо...
— Ну, все. Хватит, — сказал Васька Нине и Вите. — Отпустите, ну вас к черту.
Глаз у него заплывал опухолью. Нина и Витя выпустили его. Он осторожно потрогал глаз рукой и ухмыльнулся, глядя на младшего Сатарова.
— Крепенький паренек...
— Работать сможешь? — деловито спросил его Витя.
— А как же? Размялся, разогрелся — хоть сейчас на манеж.
Неподалеку от них, зажатый старшим братом в углу, Сатаров-младший щупал вздувшуюся верхнюю губу и с яростью говорил:
— Ноги он мне переломает!
— Ну и правильно, — сказал старший. — У них там с Нинкой серьезно, а ты лезешь между ними и треплешься.
— Да я его как котенка удавлю!
— То-то у тебя губа наперекосяк стала, давитель, — улыбнулся старший брат.
— Я его еще разрисую, как бог черепаху!
— Жаль, — вздохнул Сатаров-старший. — Тогда мне самому придется набить тебе морду.
Он заботливо пощупал верхнюю губу младшего брата и стал спокойно считать, загибая пальцы:
— После этого ты три дня не сможешь работать. У тебя три раза по восемь — это двадцать четыре рубля вылетают из зарплаты. И у меня — трижды десять — тридцать... Итого: мы с тобой теряем пятьдесят четыре рубля. Нерентабельно.
— Ты что, в своем уме?
— Нет, серьезно, браток. Нерентабельно.
... Рядом с центральным проходом на ступеньках сидел наш знакомый мальчишка. В то время, как весь цирк хохотал над проделками коверного клоуна, он сидел, скептически смотрел на манеж и время от времени досадливо вздыхал. Клоун ему не нравился.
Около него шумно веселился пожилой полный человек. Он даже ногами топал от удовольствия.
Мальчишка посмотрел на него, отвел глаза в сторону и сказал:
— Мура собачья...
— Ну уж и «мура», — вытирая слезы, сказал пожилой человек. — Какой строгий ценитель! Шекспира ему подавай!
Мальчишка хотел было огрызнуться, но вдруг увидел в петлице пиджака пожилого человека очень красивый значок. Он мгновенно переменил тактику и сказал сладким фальшивым голосом пай-мальчика:
— Пожалуй, вы правы... — и, не отрывая глаз от значка, льстиво улыбаясь, стал аплодировать клоуну.
— Лауреаты международного фестиваля артистов цирка, акробаты-вольтижеры... — прокричал инспектор манежа.
Мальчишка оторвался от значка и уже совершенно искренне зааплодировал.
— Вот сейчас действительно будет номер!
Но тут же мальчишка снова увидел прекрасный желанный значок на пиджаке пожилого человека и притворно-вежливо добавил:
— Впрочем, и клоун тоже был ничего...
А на арену уже выбегали Нина, Васька и Витя.
Трюк следовал за трюком, сальто-мортале за сальто-мортале, «пассаж» за «пассажем», фордершпрунги за полуфляками, полуфляки за «пируэтами»...
Шел, действительно, прекрасный номер акробатов-вольтижеров — сложный, красивый, с элегантным юмором.
Мальчишка и полный пожилой человек объединились и после каждой комбинации акробатов вместе начинали аплодировать.
