Книга несчастной любви - Ивасаки Фернандо (книги без регистрации полные версии txt) 📗

Фернандо Ивасаки

Книга несчастной любви

Пролог

Как, наверно, заметил добросовестный читатель, эта книга обязана своим названием другой книге, в которой почтенный протоиерей поведал нам «иные из лукавых подходов, уловок и ухищрений мирской безрассудной любви, коими она склоняет некоторых ко греху», хотя эти страницы и показывают, что я не стал способным учеником архипресвитера из Иты. По правде говоря, я долгие годы считал «Книгу благой любви» надежным руководством в сердечных делах, пока страх и неудачи на поприще любви не убедили меня в обратном. Афоризмы Хуана Руиса не универсальны, но стихи, которые следуют далее, позволили причислить галантных клириков к этому достойному зависти ряду донжуанов, казанов и рубиросов [4].

Со временем я понял, что таким застенчивым парням, как я, ни к чему брать инициативу в свои руки, ни к чему быть кабальеро изящного сложения или пускать в ход свое обольстительное обаяние, потому как человеческие существа – мужчины и женщины – делятся на две большие группы: «покорители» и «покоряемые». Я потерпел неудачу как «покоритель», потому что я «покоряемый», и поэтому я умело изменил свою природу, ведь, как говорит Грасиан [5], умение плохому помогает, а хорошее совершенствует.

Однако моя память населена неприступными женщинами – к моей досаде, оказавшимися более прочными, чем мрамор [6], – с которыми я осмеливался заговаривать только в своих грезах, как то делала Тереза Авильская [7] с ангелами. И вот я наконец набрался смелости обратить к ним эти строки, но не для того, чтобы поквитаться с ними, а для того, чтобы очередной «покоряемый» взял на заметку мои откровения, и пусть посмеются люди над тем, каким я был когда-то пылким. Итак, вместо того чтобы обратить эту «Книгу несчастной любви» на изгнание моих демонов, я направил ее на заклинание ангелов.

Открой глаза, доверчивый читатель, и не верь стихам священников-юбколюбов, ведь неверно, что женщину, будь она красива или безобразна, «упорный мужчина строптивейшую укротит».

кармeн

Плайа-Ондабле, до того как перуанская армия превратила его в офицерский курорт, издавна было зоной тренировок морского десанта, ведь сонное место летнего отдыха было окружено перепаханным маневрами плоскогорьем, серыми стрельбищами, заброшенными траншеями, отдельными подразделениями дивизии морской пехоты и шумными авиационными базами, откуда воздушные асы без предупреждения постреливали по морским волкам. Всякий, кто захотел бы захватить этот бесплодный кусок побережья, был бы уничтожен огнем с образующих подкову береговых скал, и, возможно по этой причине, Плайа-Ондабле перестало быть местом действия креольских военных игр: ни один враг не был настолько самоубийцей, чтобы пытаться высадиться в подобной мышеловке. Однако именно это неприступное место выбрал я, чтобы втянуть себя в первую в моей жизни любовную баталию.

В начале семидесятых мой отец стал каждое лето снимать здесь маленькое бунгало, в двух душных комнатках которого – к отчаянию мамы – теснилось все наше племя. Военные окрестности Плайа-Ондабле припечатывали летний отдых казарменным режимом, поскольку рестораны и кафетерии подчинялись драконовскому расписанию, и свет в общественных и развлекательных местах с единственным в округе телевизором гасили уже в детское время. В этот момент дисциплинированные отдыхающие, осужденные монотонно повторять изо дня в день повседневную рутину, скорым шагом поднимались по крутым и бесконечно длинным склонам в сторону своих домиков.

Пока девчонки меня не интересовали, я прекрасно переносил военизированные каникулы, но с девяти лет я начал чувствовать странное очарование женского пола, заставившее меня возненавидеть выключение света, военные ночные караулы и безоговорочное обязательство есть в семейном кругу. Близость девчонок рождала во мне необъяснимое чувство, что-то среднее между смятением и любопытством, очень похожее на зуд, охватывавший меня, когда я видел Джинжер в «Острове Гиллигана» [8], Агента 99 из «Суперагента 86» [9] или этих кошачьего вида марсианок, пытавшихся соблазнить капитана Керка [10]. Некоторые из девчонок, которые приходили в зал поиграть в пинг-понг, садились ужинать вместе, и я молился, чтобы меня узнали и пригласили к себе за стол («Это ты играл утром? Идем с нами»), но чуда никогда не происходило. И тогда я решил привлечь к себе их внимание.

Сначала я улучшил подачу, да так, что противники отлетали от моих стремительных ударов. Потом я научился резать на японский манер, лихо закрученным ударом; использовать китайскую защиту, гася резаки противника эффективными ударами, и напоследок контратаковать по-таиландски, отвечая молниеносными выпадами на вражеские атаки. Я был уверен, что сила и стремительность вместе с концентрацией и звукоизрыгательной рефлексивной техникой азиатов пленят сердца этих симпатичных девчонок, с которыми я страсть как хотел познакомиться. В общем, после того как я в пух и прах разнес очередного соперника, одна кокетка взяла ракетку и спросила: «Играем?» Я изобразил на лице тоску смертную, и мы несколько минут молотили по шарику, сопровождая удары: она – жеманными воплями, а я прыжками а-ля Брюс Ли [11], но я бился как разъяренный зверь и не удержался от искушения засадить ей корейским реактивным снарядом прямо в глаз. Тем летом ни одна девчонка на меня даже не посмотрела, но по крайней мере они уже знали, что я существую («А-а-а! Сюда идет Эдди Монстр [12]», – и все бросались врассыпную).