Вечный зов. Том I - Иванов Анатолий Степанович (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Андрейка не знал, что отвечать. Сказать «попросите» — означало, думал он, откровенно сознаться, куда он едет. Он молчал.
— Ну, гляди. Здесь, на площадке, всё-таки не так дует, и крыша над головой. А на платформе, если дождик пойдёт, тебя промочит сразу. Кроме того, любой милиционер может с поезда снять. А здесь, с кондуктором, тепло и безопасно.
Андрейка вздохнул. Конечно, преимущества езды на тормозной площадке были очевидны. Но, с другой стороны, есть и опасность. А что, если какой-нибудь из кондукторов окажется не таким добрым и душевным человеком, как Николай Петрович, возьмёт да и сдаст его первому попавшемуся милиционеру?
Он ещё раз вздохнул, поглядел на Николая Петровича. Тот, сидя на дождевике, возился с фонарями, протирал стёкла куском ветоши. Потом отставил фонари к стенке, поднял дождевик, отряхнул, повесил на вбитый в стенку гвоздь, облокотился о низкий барьерчик тормозной площадки и опять начал грызть семечки.
— А ты хочешь? — протянул он Андрейке полную горсть.
Андрейка встал рядом с ним, тоже принялся за семечки.
Николай Петрович больше ничего не расспрашивал, ответа на своё предложение не требовал. И это Андрейке нравилось. И правильно, размышлял он, настоящий мужчина не должен сто раз повторять одно и то же. Высказался однажды — и довольно. Теперь его, Андрейкино, дело — думать, размышлять и принимать решение. Но какое же решение принять?
— Ладно, — пугаясь всё-таки этого слова, произнёс Андрейка. — Поговорите со своим знакомым кондуктором, я согласен.
— Это разумно, — кивнул Николай Петрович. — Молодец.
На первой же остановке они вместе сбегали к платформе, взяли Андрейкин мешок и тужурку, вернулись на тормозную площадку. Потом ещё много раз поезд останавливался на полустанках и небольших станциях, забитых товарняками. Андрейка не таясь спрыгивал на землю, ходил возле вагона, разминал ноги. Пробегавшие мимо железнодорожники не обращали на него никакого внимания. «Хорошо!» — радовался Андрейка. И снова их состав мчался вперёд, одну за другой оставляя позади станции, полустанки, деревушки, Андрейка несколько раз принимался рассказывать Николаю Петровичу о Шантаре, о Звенигоре, о Громотухе, всё время почему-то сворачивая на рыбалку:
— А окуни в Громотухе — ну прямо звери. Ка-ак клюнет — ровно по удилищу кто палкой долбанёт. Приезжайте на Громотуху, как я вернусь после войны, порыбачим. А, приедете?
— Конечно, Андрейка. Теперь мы друзья с тобой.
Иногда Андрейка умолкал, долго смотрел на мелькающие по сторонам перелески.
— А эти ваши друзья-кондуктора не подведут! Можно на них надеяться? — спрашивал он.
— Как на меня.
— Это вы точно говорите?
— Да иначе разве решился бы я сказать им о тебе? Не беспокойся, Андрей, всё будет хорошо.
— Ладно… Я верю вам.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, впереди показался небольшой городишко. Ещё несколько минут — и поплыли мимо невзрачные низенькие деревянные, дома, дощатые бараки. И дома, и бараки с торчащими кое-где перед ними голыми деревьями, и другие довольно унылого вида строения — всё было чёрным от паровозного дыма и копоти.
— Это Чулымская?
— Она, — кивнул Николай Петрович.
Чулымская, как и другие станции, была сплошь забита эшелонами. Их состав врезался в это густое месиво железнодорожных вагонов. И было странным и удивительным, как это паровоз, тащивший их состав, сумел найти здесь свободный путь и протиснуться сквозь плотные шпалеры товарняков.
— Ну вот и приехали. Поезд тут долго стоять будет. Пойдём в кондукторский резерв, там я и познакомлю тебя со сменщиком.
Андрейка перекинул мешок через плечо. Они выбрались на людный перрон. Тут ожидали, видно, пассажирский поезд, потому что мужики и бабы кучками сидели на узлах и чемоданах, толкались перед низким, одноэтажным вокзальчиком, толпами ходили взад и вперёд.
Николай Петрович провёл Андрейку через тёмный грязный коридор вокзала, толкнул какую-то дверь. Она оказалась заперта, но в замочной скважине торчал ключ.
— Интересно, куда же она ушла? — проговорил Николай Петрович и в нерешительности остановился.
— Кто она?
— Да кондуктор, сменщик мой.
— Кондуктор же не она, а он.
— Ну что ты… У нас и женщины кондукторами работают.
Голос у Николая Петровича был какой-то не такой, как всегда, с едва различимыми виноватыми нотками. Этот голос, известие о том, что кондуктор — сменщик Николая Петровича — оказался женщиной, даже эта обшарпанная дверь, в которой торчал ключ, — всё это насторожило Андрейку. «Интересно…» — мысленно произнёс он, но больше ни о чём подумать не успел, потому что Николай Петрович решительно повернул ключ в двери, распахнул её и легонько подтолкнул Андрейку в спину.
Комната, куда они вошли, была относительно большой и светлой. В углу стоял письменный стол, на нём какие-то бумаги. Вдоль стены — длинная, вышарканная диван-скамейка и несколько стульев. Каждая вещь в отдельности ничего опасного в себе не таила, но только до тех пор, пока он не увидел, что единственное окошко в комнате забрано проволочной решёткой, а на стене плакат: розовощёкий милиционер стоит где-то посреди шумной городской улицы, а мимо него проходит колонна пионеров. Андрейка сразу обо всём догадался, побледнел, рывком повернулся к Николаю Петровичу. Губы его обиженно дёргались.
— Не могу я, понимаешь, Андрейка, иначе, — пряча глаза, произнёс Николай Петрович. — Ты уж понимай как-нибудь меня.
— Я же верил вам! Я же вери-ил! — выкрикнул Андрейка.
— А порыбачить после войны я к тебе приеду…
— Какой же вы… ты… какой ты предатель!
От этих слов кондуктор попятился, смотря на Андрейку грустными глазами, спиной отворил двери. Андрейка бросился вперёд, намереваясь выбежать из комнаты вместе с этим ненавистным теперь человеком, но стукнулся только в захлопнувшуюся перед самым носом дверь, заколотил в неё, зацарапал ногтями:
— Предатель! Предатель! Предатель… — и сполз по двери на пол, подвывая, как щенок. Шапка слетела с головы и откатилась на середину комнаты.
Через некоторое время замок в двери щёлкнул, кто-то взял его под мышки, поднял с пола, усадил на вытертый диван и погладил даже по голове. Андрейка понял, что это милиционер, сердито ударил по чужой руке, ткнулся лбом в холодную стенку и опять зарыдал.
Милиционер, зашедший в комнату, не говорил ни слова. Андрейка не смотрел на него, не хотел смотреть. По звукам и шорохам определил — милиционер сел за стол, начал перелистывать бумаги. «Ну и пусть листает себе, а я вот так и буду сидеть, я даже умру лучше, чем гляну на него…» — думал и думал он упрямо, перестав всхлипывать. Но вдруг за спиной глухо и протяжно заревел паровоз. Может, это пассажирский поезд пришёл, а может, тронулся дальше тот состав… Андрейка невольно встрепенулся и увидел — за столом сидит не милиционер, а милиционерша. Лет ей было, наверно, чуть побольше, чем Верке Инютиной, глаза совсем девчоночьи, смешливые и любопытные. Но, заметив, что Андрейка смотрит на неё, она часто-часто заморгала, вздохнула и участливо спросила:
— Обидно, да?
— Иди ты… — презрительно ответил Андрейка.
— Ты что же так, Андрюша, грубо со старшими говоришь?
— Никакой я не Андрюша.
— Как же ты не Андрюша? Именно Андрюша Савельев, живёшь в селе Шантара, за Новосибирском. Ох, далеко тебя обратно везти!
«Разболтал, гад такой, и это разболтал! — с ненавистью думал о кондукторе Андрейка. — А мне ещё глаза его добрыми показались и усы симпатичными. Самые противные усы, висят сосульками, а глаза хитрющие и лживые… Постыдился, гад такой, даже в лицо мне поглядеть. Да, наверно, притворялся, что стыдно. Откуда у него, у такого, стыд-то может взяться?..»
Через два дня Андрейка снова оказался в Шантаре.
Та девушка-милиционер, пошуршав ещё немного бумагами, повела его ужинать в какую-то столовую. Есть Андрейка отказался решительно. Тогда она отвела его в тюрьму. Ну, не совсем в тюрьму, в такую же примерно комнату, как на вокзале. Но стола там не было, во всю стену тянулись широкие деревянные нары, и на окнах были не проволочные, а настоящие железные решётки. И кроме того, за дверью всю ночь ходил, покашливая, дежурный милиционер.
