Вечный зов. Том I - Иванов Анатолий Степанович (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
— Посиди ещё, — сказал Силантий. — Какого чёрта в такую погоду принесёт!
— В такую-то погоду их, всяких чертей, и носит. Сумрачно, дождик шумит. Видно плохо, слышно и того хуже…
Будто в воду глядел Антон. Едва-едва разве успел он забраться на сеновал, как отворилась дверь и вошёл Демьян Инютин.
— Што рот до ушей разинули обои? — спросил он, окатив Силантия и Фёдора обдирающим взглядом.
— Дык… как это подъехал, что мы и не учуяли?
— Оглохли, значит, — буркнул Демьян, поскрипывая деревяшкой, разделся, прошёл к столу. — Продрог я, дайте чаю.
Силантий налил ему в кружку заваренного смородинным листом кипятку и, подавая, обомлел: на столе лежали возле опростанной чашки с кашей три грязные ложки, и Демьян не мигая глядел на эти ложки.
Схватив тряпку, будто обтереть стол, Силантий смахнул все ложки в чашку, сунул эту чашку на шесток, бросил в неё и тряпку. «Что, если саданёт ему — почто три ложки-то?» — колотилось у него в мозгу.
Демьяну, видно, ничего не садануло. Склонившись над кружкой, вытягивая жилистые губы, он громко тянул кипяток.
— Поди возьми там, в тарантасе, провизию, — кивнул Демьян Федьке. — Бутылки с вином не побей. Самогонка есть?
— Куда она делась! Вёдер пять ещё стоит, — проговорил Силантий облегчённо. — Когда ждать?
— Откуль я знаю? Мне велено копчёностей да вина хорошего доставить. Воняет чем-то у вас. Пахнет чем, говорю?
— Да это… Снадобье сёдни варил… Суставы ломит. К непогоде, думаю. Оно так и есть, захмарило.
— Развели вонищи… Чтоб проветрил дом к завтрему. В курильне нельзя сварить, что ли? Там такая же печка.
— Не буду боле. Проветрим…
Ни слова не добавив, Демьян уехал. Силантий проводил его, ещё раз облегчённо вздохнул: «Пронесло, слава те, господи…»
— Пронесло, — сказал Силантий и Антону, когда тот, выждав часа полтора, спустился с сеновала. — Как я эту проклятую ложку забыл убрать?
Антон дотошно выспросил все подробности: как сидел Демьян, куда смотрел, что говорил.
— Да, ей-богу, ничего он не допёр… Ни один волосок у него не дрогнул.
— Может, так, а может, и эдак, — сказал вдруг Фёдор. — Он, Демьян, как змей хитрющий. Я бы, Антоха, смылся на твоём месте куда поглуше.
— Цыть ты! Куда он с такой лялькой?
— Правду Федьша говорит, — раздумчиво произнёс Антон.
— Да куда ты? Как ты с порченой рукой-то?
— Хорошо бы ещё помочить её в твоём вареве. Гноиться перестала, синюшность отходит. Да, может, так теперь, без полива, заживёт.
— Может, заживёт, а может, обратно гнить начнёт, — прежним тоном проговорил Фёдор. — Потому надо тебе залечь где поглуше и чтоб неподалёку. Чтоб, значит, могли мы незаметно доставлять еду с питьём да варево для руки. Сейчас тепло пока, недели две полежать можно…
— Ишь ты, — усмехнулся Антон, потрепал всклокоченную голову брата. И опять стал задумчивым. — Это бы, конечно, самое хорошее дело, чтобы вылечить её, проклятую, совсем. А есть такое место?
— Лес большой, — неуверенно проговорил Силантий. — Хотя, конечно, не шибко тут таёжно да глухоманно… Мужичишки везде лазают. Особенно бабёнки, язви их, за калиной.
— Есть, я думаю, одно место, — сказал Фёдор. — Кроме чертей рогатых, там ни одной живой души сроду не бывает.
— Где это? — спросил Антон.
— Где? А пещера-то в Змеином ущелье? На Звенигоре. Забыл, что ли? Верхи туда и обратно — до свету обернёмся.
— Чего чудишь, чего чудишь? — замотал бородёнкой Силантий. — Там этих гадюков на каждом кусту.
— Какие сейчас гадюки, бать? Они давно в норы позалезали, в спячку пошли. Я в лесу третьего дня целый клубок из-под старого пня выковырнул, — будто верёвки мёрзлые, чуть-чуть разве шевелятся. А на горе ещё холоднее. Антону тулуп дадим, одеяло… На неделе раз-другой я буду к нему ездить…
Посудив, порядив так и этак, пришли к одному: лучшего укрытия не найти. Силантий оседлал обоих жеребцов, сунул в мешок несколько ломтей копчёного мяса, немного муки, картошки, две булки хлеба, чугунок. Разлил в пустые бутылки, благо бутылок было много, настой из трав. В старый дождевик завернул тулуп, одеяло, подушку.
— С богом, сынок, — сказал он Антону. — Ночью будешь кипятить отвар да греть руку. Днём смотри не разжигай огня — дым увидят. Ты, Федьша, сразу назад, да не гони коней, не запаляй, до свету всё равно успеешь вернуться. Не дай бог утром Кафтанов с «собачником» своим заявится да увидит потных лошадей… С богом…
Фёдор проводил Антона к Звенигоре, к самому ущелью, в густых зарослях, за камнями, привязал лошадей и помог дотащить до пещеры тюк с одеждой. На заимку он вернулся ещё затемно. Дождик то переставал, то снова начинал нахлёстывать. Фёдор промок и замёрз.
— Слава тебе, господи, — перекрестился Силантий. — Ложись, спи. Только бы чёрт утром никого не принёс.
Ни утром, ни к вечеру на заимку никто не приехал. А утром следующего дня Силантий закричал с улицы:
— Фёдор! Сынок, выдь-ка…
Фёдор вышел из дома. Отец, согнувшись, ходил под окнами.
— Потерял чего?
— Нет, нашёл вроде. Гляди-ка…
На влажной, не просохшей ещё после дождика земле виднелись отпечатки чьих-то следов.
— Ну и что? — пожал плечами Фёдор. — Я вроде вчерась тут проходил.
— Дурак! У тебя сапоги-то кованые? То-то… А тут, гля, подковка… А это что? Будто кто кол в землю втыкал… Инютина это деревяшка…
Фёдор почувствовал, как ползёт холодный страх по животу.
— Так что ж… Может быть, он позавчерась и прошёл тут…
— Позавчерась дождик шёл всю ночь, замыло бы. А это свежие, сегодняшние следы. Гля, и тут… Вон, за конюшню повели. И вон, по двору.
Силантий долго ходил по заимке, угрюмо осматривая землю.
— Следят они, сынок, — сказал он, когда вернулись в дом. — Всю ночь выслеживали.
— Кто?
— Не знаю. Но Инютин с имя. Так-таки заметил, прохиндей, что три ложки на столе лежали. Господи, как это надоумил ты Антошку спровадить?! Успели-то как ещё?!
До вечера Силантий молчал. И Фёдор молчал, раздражённо подумывал об Антоне: «Припёрся, каторжник… Выпутывайся теперь… А ежели поймают его?»
Ночью они почти не спали, прислушивались, всматривались в тёмные окна. Но всё вроде было спокойно.
Перед рассветом Силантий прошептал тревожно:
— Гля, гля, Федька!.. Очнись ты…
Фёдор прохватился от дрёмы, приподнялся на постели.
— Гляди вон в среднее окошко… Не подходи к окну, отсюдова гляди…
За окном стояла темень, и ничего, кроме черноты, не было видно. Потом вдруг пыхнул огонёк — неясная какая-то искорка — и погас. Немного погодя опять засветилось… Было ясно — кто-то курил, стоя за деревом.
— А кто? — зашептал Силантий. — Демьян не курит.
У Фёдора защемило тоскливо сердце. Теперь не от страха даже, а от чего-то непонятного. Если бы не Антон, думал он, скоро, а может быть, даже вот сейчас, этой ночью, весь дом полыхал окнами, гремели бы песни, пьяные голоса, хохот, валялись бы по комнатам, шатались по двору пьяные, растрёпанные, полураздетые женщины…
До рассвета отец и сын пролежали в темноте с открытыми глазами, ожидая чего-то. Но ничего не случилось.
Утром Фёдор сказал отцу:
— Третий день, батя, он там один… Скоро жратва кончится у него. Что делать?
Не успел Силантий ответить, как знакомо застукотали колёса по корневищам.
— Едет, кажись, хозяин со своими… — метнулся к окну Фёдор.
Кафтанов действительно приехал, но один, без всегдашней компании, и непривычно трезвый. Силантий с Фёдором выскочили во двор, Фёдор схватил лошадь под уздцы, а старик хотел принять вожжи. Кафтанов бросил их ему в лицо, соскочил с пролётки и вдруг что есть силы вытянул Силантия плетью.
— Каторжников привечаешь тут, пёс вонючий?! Демьян? Инютин?! Где вы, сыщики?
От удара отец пошатнулся, упал на четвереньки.
Откуда-то из-за деревьев выбежал городской жандарм, кургузый, похожий на сову человечек в синей шинели, в фуражке, следом за ним ещё двое. У всех болтались, путались между ног шашки. За ними, подпрыгивая на деревяшке, бежал Инютин.
