Твоя заря - Гончар Олесь (мир бесплатных книг .txt) 📗
- Вот-вот, именно это и имела я в виду,- горячо отозвалась Тамара.
- Человеческая солидарность - это вообще самая большая ценность, какую вынесли из войны,- задумчиво произнес Заболотный и, отвернувшись, устремил свой взгляд в степь.
Трасса - через детство! Через тихие, почти неподвижные рассветные годы этот полет, свист, безудержный поток степной перегруженной трассы...
Не раз и ему со своими однополчанами приходилось в этом степном небе летать, и до сих пор не забыто, как провожают их, внешне вроде бы беззаботных, в полет, провожают друзья-механики, оружейники, мотористы да еще девчата из столовой летпого состава... "Не опаздывайте же, ребята, на ужин!" С наигранной веселостью говорилось это, с глубоко затаенной тревогой и верой в летчицкое счастье, потому что девчата, напутствуя вас, кажется, и впрямь верили, что своим словом завораживают от беды, отводят от улетающих самое страшное,- безусловно, они верили в магическую силу своих пожеланий... Однако часто выходило так, что магия напутственных слов не срабатывала, и к ужину - среди мрачных, сердитых и усталых - кого-то из ребят не будет, чья-то ложка так и останется лежать нетронутой, и только тяжкие мысли о невернувшемся еще долго будут объединять вас, живых, уцелевших.
Ох уж эти "ночи-максимум" (ночи с максимальным числом боевых вылетов)...
Заболотный порой и теперь удивляется, что он есть, просто есть, существует и мчится теперь по этой бескрайней степи, случайно уцелев после всего, что было... Вернешься из полета, металл весь в пробоинах, а ты живой...
Не странно? Не чудо ли? Где-то в этих степях похоронен лучший друг Заболотного. Незаслуженное подозрение было брошено на этого славного парня, когда он не вернулся из полета, неким подлецом сказано было с торжествующим злорадством: "К врагу перелетел, но иначе..." А поскольку одному лишь Заболотному довелось видеть, что его друг в бою был сбит, только он единственный засвидетельствовал, как это случилось, то и ему было брошено: "А чем докажешь?" Возмущенный недоверием, Заболотный поклялся найти место гибели друга. После войны он побывал в этих степях и с помощью местных жителей разыскал то, что должен бил отыскать, и появилась в степи могила с пропеллером на скромной дощатой пирамидке. Честное имя друга было очищено от клеветы и оговора, и хоть было другу твоему уже все безразлично, мертвые из могил не поднимаются, тем не менее... Сколько раз приходилось пробиваться сквозь огненные заслоны, чтобы выйти к цели!
Переживать напряжение решающих секунд, остающихся до начала атаки. Ночь за ночью в вытине, где ни неба, ни звезд, лишь кинжалы прожекторов да зенитки...
- Почему, Заболотный, вы никогда не рассказываете про свою летчицкую жизнь? Ведь вы из тех, кого у нас называют то соколами, то рыцарями неба. Нам во время эвакуации смотреть было страшно на вражеские самолеты, а вы их сбивали.
- Он их щелкал, как орехи,- ироническим тоном заметил Дударевич.- Разве по нему не видно: по натуре он камикадзс, человек-торпеда.
Тамаре его шутка нс пришлась по душе, показалась бестактной.
- Не тебе иронизировать. Скажи спасибо, что недорослем был, когда другие и для тебя добывали победу... Тот, кому с пеленок было обеспечено спокойное амбасадное существование, лучше помолчал бы в таких случаях...
Вундеркиндом рос, под крылышком у папы-мамы, а чьято юность тем временем на фронтах сгорала...
- Каждому свое,- бросил от руля Дударевич.- Не всем же становиться героями.
- А я вовсе не герой,- нахмурился Заболотный.
- Я уже замечала,- Тамара снова обратилась к Заболотному,- что многие фронтовики весьма неохотно рассказывают о своих ратных подвигах. Уклоняетесь вы и от рассказов о своей верной Соне, о том, какую борьбу вы за нее выдержали... А я ведь знаю! Мне из достоверных источников известно, с каким достоинством отстояли вы свою любовь от натиска отдельных угрюмых чернильных душ, как сказал бы мой Дударевич. Знаем, знаем, какой натиск был на вас: "бери жену "с языком", "с хорошей анкетой", "зачем тебе оккупационная, она будет только тормозом при продвижении по службе..." Признаюсь теперь: мой Дударевич тоже долгое время не одобрял вашего выбора. Не так ли? - посмотрела она на мужа.
- То уже в прошлом,- ответил Дударевич.- Сонясан убедила нас, что она достойна своего Заболотного. Ее чувство объяснимо, а вот почему вы, посторонние женщины, все от него в таком затяжном восторге, никак не пойму.
- Это же яснее ясного! - воскликнула Тамара.- Мужчина, который в сложнейшей ситуации мог постоять за свою любовь, разве не достоин восторга? Заболотный в самом деле повел себя, как рыцарь неба, извините за комплимент... А как бы мой Дударевич поступил, если бы пришлось выбирать между мной и его постоянной любовницей по имени Карьера, это еще вопрос.
- Не мели чепухи,- рассердился Дударевич.
- Ишь, сердится,- усмехнулась Тамара.- Потому что правду говорю. А вам, Заболотный, может, интересно будет знать, как этот Дударевич сыграл когда-то на моей девичьей доверчивости... Вот вижу я себя совсем юной.
Увлекалась искусством эта девчонка, пусть немного экстравагантная, но все же способная, сам профессор говорил: подает надежды... Помнишь, Дударевич, какие статуэтки у меня выходили из камня? ""
- Еще бы! Наденет танкистский шлем, чтобы не оглохнуть, и, как дятел, с раннего утра долбит и долбит...
Только почему-то одни тройки хватала...
- Не в пятерках счастье. Конечно, бурный характер да еще эта влюбчивость, за которую ты и по сей день меня попрекаешь... Но ведь не это главное. Стремилась безошибочно найти себя, свое призвание, потому-то и оказалась через некоторое время в другом учебном заведении, загорелась новой мечтой - строить мосты... И разве это не могло стать реальностью? "Тамара-бридж" какой-нибудь и вашу гоголевскую речку мог бы украсить, перекинулся бы от берега к берегу, ажурный, серебристый... Могло, если бы не этот Дударевич! Не дал же доучиться. Решил, что ему, молодому перспективному дипломату, необходима женаукрашение!
- Жена-украшение? Это что-то новое,- удивился Дударевич.
- Обманул, обольстил, одурманил. "Укатим на край света, вдоль и поперек всю планету увидишь..." Подруги завидовали: полиглот! Дипломат, сын дипломата. Почти как Асурбанипал, сын Асурбанипала...
- Не было такого,- беззлобно бросил Валерий.
Тамара пропустила мимо ушей его замечание.
- Ничего не скажешь, сумел увлечь,- продолжала она жаловаться.- Да и как было не поддаться искушению?
"Поедем туда, где вечное лето, орхидеи цветут круглый год... Найдется и тебе местечко в амбасаде, станешь среди наших первой дамой..."
- Л разве не стала?
- Ну и что из того? Люди ищут счастья, а что я нашла?
Туманы Новой Зеландии? Зловонные каналы Джакарты?
Резню фанатиков, когда они в одну ночь истребили столько наших знакомых - всю речку запрудили трупами. Дударевич говорит: контрасты. С ума можно сойти от ваших контрастов! - сердито посмотрела на мужа Тамара.
- Все уже позади,- успокаивающе сказал Заболотный.- Имеете передышку. Никаких стрессов, дышите степью, радуйтесь жизни...
- Пока отдел кадров не позовет в новую загранкомандировку,- ухмыльнулся Дударсвич.
- Здесь в самом деле хорошо,- умерив пыл, загляделась Тамара в степное раздолье.- Вам, Заболотный, можно позавидовать. Вы сын этих степей, вы под этим небом взрослели, здесь формировались душой... Какие просторы, сколько тут света! Степь, как и океан, дает ощущение беспредельности. По-моему, тут чувствуешь планету.
- Это верно схвачено,- согласился Заболотный.
- Представляю себе, Заболотный,- продолжала Тамара, воодушевляясь,каково вам, человеку степей, после всех ланчей, приемов, хитроумных ваших дипломатических поединков снова вернуться сюда, в родную стихию!
Вы наконец освободились от всех нелепых условностей, от неискренних улыбок, служебных поручений и застольных.
двусмысленностей, которые потом до ломоты в голове разгадывай... Пожалуй, только здесь можно оцепить, какое это преимущество, когда слово и взгляд синхронны, правдивы, истинны, как пебо, как этот воздух, напоенный светом до самого горизонта... Или я не права?
