Шишкин лес - Червинский Александр (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Это поднял руку мужичок в последнем ряду, опять сидящий там в компании двух своих незапоминающихся ассистентов.
Степа наблюдает аукцион, стоя в фойе. Рядом с ним Маша.
— А про этого типа следователь Панюшкин знает? Который все скупает? — смотрит Маша на мужичка.
— Какая разница, что б-б-болтает этот Панюшкин, — говорит Степа. — Кто шантажирует нас, он все равно не знает, и девять миллионов нам все равно п-п-придется платить.
— Двадцать пять тысяч долларов за оригинал знаменитого плаката Полонского, — выкликает Сорокин. — Двадцать пять тысяч — раз. Двадцать пять тысяч — два. Двадцать пять тысяч — три.
Удар молотка. Плакат продан мужичку в последнем ряду, и один из его сотрудников идет расплачиваться.
— Лот номер один, — объявляет Сорокин. — Дом семьи Николкиных с участком в семьдесят соток в поселке Шишкин Лес. Построен в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году великим русским композитором Черновым. В этом доме жили и работали художник Полонский, скульптор Чернова, скрипачка Дарья Полонская, писатели Степан Николкин и Эрик Иванов, режиссеры Алексей и Максим Николкины. Историческая ценность. Стартовая цена сто тысяч долларов.
Мужичок в последнем ряду поднимает руку.
— Сто тысяч — раз, — начинает торг Сорокин. — Сто тысяч — два...
Банкир Левко в первом ряду делает знак.
— Сто пять тысяч, — видит его Сорокин. — Сто пять тысяч — раз...
Зал битком набит. На просмотры моих фильмов в последние годы столько народу не приходит. А тут — вот они, мои зрители. Именно зрители, зал в основном полон любопытствующими.
На улице, у входа в галерею толпа стала еще больше. То и дело подъезжают машины с известными благодаря телевизору лицами, и толпа собралась именно по этой причине — поглазеть на них.
Когда из такси выходит никому не известная Зина Левко, на нее тоже смотрят. Старушка явно «с приветом». Лет ей под семьдесят, а надела она платье с глубоким декольте и шляпу с перьями.
Не успевает Зина расплатиться с таксистом, как подъезжает шестисотый «мерседес», из него торопливо выходит Павел Левко и бросается к ней:
— Мама, подожди!
— Отстань от меня, Павлик, в конце концов! — шарахается от него Зина и вбегает в подъезд.
Толпа смеется. Кто-то присвистнул.
Степа наблюдает аукцион, стоя в дверях зала. Зина проходит мимо него, находит глазами сидящего в третьем ряду Макса, наступая людям на ноги, проходит к нему и садится на свободное место рядом.
— Максик! — Зина берет Макса за руку и прижимается к нему. — Все равно ты будешь мой.
Макс пугается. Вокруг шикают.
Банкир Павла Левко оборачивается на шум, видит Зину и стоящего в дверях Павла и шепчет что-то на ухо молодому кавказцу. Тот тоже оборачивается. И пятнадцатилетние жены их тоже оборачиваются.
Сорокин замечает смятение в зале и трактует его по-своему.
— Да, господа, я понимаю ваше волнение. Разыгрывается главный лот этого аукциона. Фамильный дом Николкиных и участок земли в семьдесят соток в престижном дачном поселке Шишкин Лес. Сто шестьдесят тысяч долларов раз, сто шестьдесят тысяч — два...
Мужичок в последнем ряду делает знак рукой.
— Сто семьдесят тысяч! — показывает на него молотком Сорокин. — Сто семьдесят тысяч раз...
Ассистент невзрачного мужичка ритмически покачивает головой. В ухо его вставлен наушник, и похоже, что он, совершенно не обращая внимания на происходящее, слушает поп-музыку.
— Сто семьдесят тысяч два, — заводит зал Сорокин. — Немыслимо низкая вследствие дефолта цена на исторический особняк с участком в семьдесят соток в Шишкином Лесу. Сто семьдесят тысяч — два...
Пятнадцатилетняя жена тычет в бок молодого кавказца, тот поднимает руку.
— Сто восемьдесят тысяч, — кивает ему Сорокин. — Сто восемьдесят — раз. Сто восемьдесят — два...
Валерий Катков тоже здесь, в зале. С ним полдюжины пожилых мосфильмовцев и Жорик, почти вся моя горе-крыша, не считая тех, кто сторожит выставленное в фойе. Жорик, увлеченный накалом аукционных страстей, подпрыгивает на стуле рядом с Катковым, нервничает, как на футболе.
Сорокин показывает на него молотком:
— Сто девяносто тысяч?
— Ты не дергайся, — говорит Жорику Катков. — Он же думает, что ты участвуешь.
— Я? Нет.
Жорик смущенно трясет головой, но невзрачный мужичок в последнем ряду уже поднял руку. Мог бы и не поднимать. Степа давно заметил, что Сорокин показывает молотком на мужичка еще до того, как тот подает знак. Между ними явно существует какая-то связь, какой-то уговор. Маша права. Степа задумчиво жует губами. А ставки повышаются.
— Двести тысяч, — объявляет Сорокин. — Двести тысяч за исторический особняк семьи Черновых-Полонских-Николкиных в поселке Шишкин Лес. Двести тысяч раз. Двести тысяч два.
Пятнадцатилетняя жена умоляюще смотрит на банкира. Банкир кивает Сорокину.
— Двести десять тысяч. Двести десять — раз...
— Сейчас дом продадут, и сразу что-то умрет, — говорит Антон сидящей рядом Айдогды. — В нас, во всех что-то умрет.
— Не говори глупости. Это дом не твой. И никогда не стал бы твоим. Ты не Николкин.
Недалеко от них сидят Нина и Ксения Вольская.
— Тебя никто даже не спросил, согласна ли ты продавать дом? — спрашивает Ксения у Нины.
— Нет. При чем тут я? Это Степин дом, — говорит всегда спокойная Нина.
Маша сидит с краю, рядом с дверью, где стоит Степа. Съежилась и вцепилась в подлокотники.
За ее спиной Котя и Таня. Таня, со слезами в глазах, обнимает Петьку.
— Мам, а в нашем доме будут жить другие люди? — спрашивает у нее Петька.
— Другие.
— Плохие?
— Почему обязательно плохие. Может быть, и хорошие. Просто другие.
Игнатова тоже здесь. Держит за руку молодого режиссера Асатиани, который заканчивает мой фильм.
— Этот аукцион был бы классным финалом для его фильма, — говорит Асатиани.
— Так сними такой финал, — говорит Игнатова.
— Не мне решать. Это не мой фильм. На свой у меня пока денег нет.
Юная журналистка с голыми коленками строчит что-то в блокноте.
— Двести двадцать тысяч долларов, — говорит Сорокин, показывая на мужичка в последнем ряду.
Степа закрывает глаза.
Банкир, в ответ на немой вопрос Сорокина, разводит руками.
