Вечный зов. Том I - Иванов Анатолий Степанович (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
— К утру-то ещё много может чего произойти, — как-то загадочно и туманно ответил Кирьян и, тоже усмехнувшись, прибавил: — Стучи, если хочешь. Сейчас, говорю, рано пришёл, а на заре будет в самый раз. Анфиса тебе откроет.
И, видя, что Анфиса поспешно обернулась, хотела что-то сказать, прихлопнул ладонью по столу:
— Ну!
Фёдор пытался сообразить, о чём говорит Кирьян, но не мог.
В избу, толкнув Савельева плечом, влетела Вера.
— Нету на вокзале его, все закоулки обшарили. Успел, должно, с каким-нибудь поездом уехать, — быстро проговорила она, разматывая платок. Потом прижала ладони к разгоревшимся на свежем воздухе щекам и замолчала.
— Что за переполох такой? — уже взявшись за дверную скобку, спросил из любопытства Фёдор. — Кто куда уехал?
— Да вы не знаете, что ли? — всплеснула руками Вера. — Андрейка же ваш на фронт убежал!
— Кто? — Фёдор даже шагнул к Вере. — Чего мелешь? Как убежал? И, не дожидаясь ответа, ринулся за дверь.
Некоторое время в избе Инютиных стояла тишина. Потом Анфиса загремела заслонкой, стала собирать на стол.
Ужинали тоже молча.
— Колька где? — спросил у Веры отец.
— Там ещё, на станции, шарится. И Димка ихний, и Семён. Может, говорят, притаился всё же где. Там ведь заводских грузов горы навалены.
Ещё через некоторое время Кирьян опять спросил у дочери:
— Так ты что, окончательно, что ли, за Алейникова этого замуж решилась? Вера пролила на стол суп из ложки, но больше ничем не выдала своего состояния.
— Там видно будет, — глядя в тарелку, ответила она.
Анфиса поглядела на дочь, но ничего не сказала.
— А Сёмка Савельев? Побоку, что ли?
— Ты чудной, право… Я сказала — там видно будет.
— Значит, ничего не решено у вас с Яковом?
— А что может быть решено? Он в райком только заходит да молчком глядит на меня.
— Врёшь. Мать говорила, провожает он тебя часто с работы.
— Где часто? Раза два всего и было. Идёт — молчит, доведёт до крылечка — молчит. На прощанье промямлит: «До свидания» — и скорей прочь.
— Ну а Сёмка знает?
— Колька ему изложил всё.
— И что он?
— А ничего. Молчит. А с глазу на глаз с ним давно не виделись. Он всё с утра до ночи грузы на завод со станции возит…
— Так… — Кирьян положил ложку, отодвинул тарелку. — Не знаю я, Верка, что с тебя получилось. То ли стерва первостатейная выросла, то ли ещё чего похлеще.
— Сколько уж раз я от тебя это слышала, — усмехнулась Вера. — Надоело. Ничего пока с меня не выросло.
И, выйдя из-за стола, накинула пальтишко, ушла куда-то.
После ужина Анфиса молча принялась убирать со стола. Кирьян курил у дверей на голбчике. После встал, надел сапоги, верхнюю рубашку, пиджак, старую тужурку. Он собирался будто на работу. Только штаны на нём были выходные, нерабочие.
— Подай сидор, — сказал он Анфисе.
Она вытащила из-под кровати небольшой вещевой мешок. Но не подала его, уронила на пол, а сама упала на грудь мужу.
— Кирьян! Одумайся! Всё хорошо у нас будет. По-другому…
— Не верю, — глухо сказал он.
— Будет, будет… Кирьян! — Запрокинув мокрое лицо, Анфиса умоляюще глядела ему в лицо.
— Да и не в этом дело… Не могу я просто больше вообще… Не хватает мне чего-то в самом себе. А чего — не знаю. Вот и поищу. А ты живи как хочешь. Дети большие, я говорил… После войны, останусь живой, приеду сюда поглядеть. На тебя и вообще… Ну, тогда всё видно будет… А тебе всё прощаю.
— Ты подумай, что делаешь-то? На войну убегом, как мальчишка какой, как Андрейка?! Ну, тот малый, несмышлёныш. А ведь нас-то засмеют! И тебя засмеют. Слыхано ли, чтобы пожилой мужик на войну убегал? — торопливо и сбивчиво говорила Анфиса.
— Ничего, пущай смеются.
— Да ведь счас, слыхала я, так просто не проедешь по желдороге-то? Тебя ведь с первой станции воротят…
— Поглядим ещё… Я не тут, не у нас, садиться буду. Дойду до полустанка, а там прицеплюсь на товарняк… Али ещё как… Андрейка подпортил мне, сейчас везде за поездами следить будут. Поглядим, в общем.
— Кирьян! Родимый! Да и так взяли бы тебя…
— Будет, сказано, — уже раздражённо произнёс Кирьян, отстраняя от себя жену. — Мне ни верности, ничего от тебя не надо теперь, кроме одного… Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю не говори, где я и куда я. Вот об этом и прошу только… А чтоб не думали тут, что скрылся от войны, что сбежал, я напишу тебе потом оттуда, ежели доберусь… Чтоб, значит, не причиняли вам тут никаких притеснений. Ну, всё!
Кирьян поднял вещевой мешок, ступил к двери. Анфиса всё громче кричала, подвывая, всё крепче цеплялась за мужа. Он пытался оторвать от себя жену, оттолкнуть, но не мог. Так, почти волоча её за собой, он вышел в сенцы. И только там ему удалось на мгновение оттолкнуть её. Он быстро выскочил на низкое крылечко, захлопнул за собой двери и накинул щеколду на крючок.
— Кирья-ан! — донеслось из-за дверей. Анфиса пыталась их открыть, дёргала на себя.
«Верка придёт со свиданий своих и откроет… Или Колька скорей воротится…» — подумал Кирьян и шагнул с крыльца.
Фёдор, кажется, в два прыжка достиг своего дома, отмахнул дверь.
— Ну?
Анна в рабочих сапогах и грязной фуфайке крутилась по комнате, будто помешанная. Следом за ней ходила Ганка с кружкой в руках и повторяла:
— Тётя Аня, тётя Анечка! Выпейте и лягте. Найдётся он, куда он убежит? Тётя Аня…
Анна остановилась, глянула на мужа пустыми глазами. Потом медленно стала подымать руки к лицу и одновременно оседать на пол. Она упала бы, если бы Фёдор не подхватил её. Он посадил жену на кровать.
— Выпейте, тётя Аня, — опять поднесла ей кружку Ганка.
Анна теперь взяла у неё кружку и выпила.
— Как это случилось? — спросил Фёдор.
Как случилось — этого никто не знал. Утром, как обычно, Андрейка взял свой старый, потрёпанный ранец и пошёл в школу. Анна с недавнего времени работала на заводе по трудовой повинности. В час дня она пришла домой пообедать и накормить ребятишек. Ни Андрейки, ни Димки дома не было. Димка учился в седьмом классе, приходил из школы иногда поздно, но Андрейка должен был уже вернуться… «Что это он сегодня?» — подумала Анна и стала собирать на стол, уверенная, что вот-вот появятся оба. Ещё подождав, вышла из дома глянуть вдоль улицы — не идут ли сыновья? И точно, в конце улицы бежал вроде Димка. «А где же другой пострелёнок?»
Тут она заметила, что из-под крыльца торчит угол какой-то книжки. Анна нагнулась, вытащила. Это была Андрейкина арифметика. Анна пошарила под крыльцом, вытащила ещё несколько учебников и тетрадей младшего сына. «Это ещё что такое?!» — млея от нехорошего предчувствия, подумала она, вертя в руках книжки и тетрадки. До неё донёсся голос подбегающего Димки:
— Мама, мама! Андрейка… Вот, — и протянул бумажку.
— Что? Что случилось?
Андрейкиными каракулями в бумажке было нацарапано:
«Дим, скажи Кольке, что он дурак. Зачем ходить в военкомат-то? Пусть сделает, как я. А что я на фронт поехал — мамке скажи, чтоб не волновалась. Но только дня через три. Я надеюсь, что ты не сразу, ладно? Твой брат Андрей».
— Да что это, что такое? — всё ещё не понимая, вымолвила Анна.
— Что? На войну убежал, паразит такой! Побоялся только, что надеяться нечего, сёдни же скажу, — сунул бумажку в физику. А физика у нас последний урок. Сообразил. Я учительнице сказал, а она: «Беги, говорит, скорей, скажи дома…»
И тут только до Анны дошёл весь смысл Андрейкиной записки.
— Ах он змей пустоголовый! — бледнея, закричала она. — Пропадёт, с голоду сдохнет… Что же делать-то, Димушка? На станцию, однако, надо, — может, он ещё там болтается. А Семён, Семён-то знает?
— Навряд… Откуда ему?
— Димушка, сынок! Ты беги на станцию, там и Сёмку где-нибудь встретишь, скажешь… А я — в милицию… Стой, стой! — крикнула она, видя, что Димка метнулся вдоль улицы. — Голодный же, хлеба хоть возьми…
