За Дунаем - Цаголов Василий Македонович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
— Э, да ты живой! А ну, старик, проснись...
Наконец Петр пришел в себя, тряхнул головой и
слабо проговорил:
— Напугали... Думал, турки напали.
Петр увидел перед собой двух незнакомцев и уставился на них.
— Да кто вы такие? На русских не похожи...
Тот, что стоял ближе к нему, уселся обхватив колени, и весело сказал:
— Болгары мы, разве не угадал?
— Да уж больно одежонка чудная на вас.— Петр дернул за полу темно-зеленого кафтана, потом провел рукой по отложному воротнику, покрутил медную пуговицу, залюбовался красными погонами. — Не пойму, кто вы?
К ним подсел другой болгарин, снял шапку с красным суконным верхом, ударил ею по опанкам.
— Ополченцы мы, старик... Слышал? Мы в Кише-неве жили, да «от война началась. Не сидеть же было нам сложа руки, мы и пошли в армию. У нас, брат, генерал такой боевой... Как его, Никола?
— Столетов... Сколько раз буду напоминать тебе. Не голова у тебя, а решето. Послушай, старик, нет ли у тебя покурить?
— Со вчерашнего дня не курили,— как бы оправдывался другой.
— Ты уж прости нас.
Суетливый Петр встал на колени, развязал сумку дрожащей рукой, порылся и извлек кусок мяса, лепешку.
— Возьмите, ешьте, сынки мои!
Ополченцы смущенно переглянулись, но от еды отказались.
— Да чего там... У меня сын воевода! Так вам курить?
Петр положил перед ополченцами кисет и кресало.
— Курите. Возьмите себе, мне не надо.
— Э, нет, старик, мы не турки.
— Так я бросил курить. Это так... Просто ношу с собой. Берите, берите... Может, и мой Христо где-то... — голос Петра осекся, и он поспешно вытер глаза.
Молодые воины набили трубочки и с наслаждением затянулись, даже дыхание задержали.
— Ух! Ну, теперь можно и воевать!
— До чего хорош табак!
Старик смотрел на них счастливыми глазами.
— Так ты говоришь, твой сын воевода? — спросил один из ополченцев.— Теперь все ушли воевать.
Оживился Петр, придвинулся к нему.
— Он в Сербии воевал! И в Румынии был. У самого Ботева в отряде состоял.
— Да ну? Видать, он у тебя храбрый!
— А дочь у меня красавица.
— О, так ты богатый человек, отец! Ну ладно, мы пойдем.
— Да, да, поспешим, а то и к утру не поспеем. Прощай, отец!
— Привет передавай дочке!
— Спасибо! Может, вы встретите моего Христо, так скажите ему, пусть не думает о нас.
Они встали, потянулись, а Петр смотрел на них повлажневшими глазами. Закинули ополченцы ранцы за плечи, козырнули и полезли по склону. А Петр стоял на коленях и кулаком вытирал глаза...
15
Знаур лежал с открытыми глазами и слушал соседа. Тот сидел на нарах, подобрав под себя ноги, и размеренными движениями вонзал шило в почерневшую от времени и затхлой сырости доску.
— Эх, тудыть его мать,— все злобнее приговаривал каторжанин.
Не поворачиваясь к нему лицом, Знаур спросил:
— Почему ты злой?
— Сердце плачет, князь!
Засмеялся Знаур, приподнялся на локте:
— Не князь я... Убил князя, понимаешь?
Каторжанин вдруг наклонился к Знауру и поднес
к его лицу шило.
— Видал? В реке утопленника нашли... К берегу прибило.
— Умер?
— Нет, улыбался... До чего ты непонятливый, князь.
— Не князь!
— Ладно, ладно, запамятовал... Утопленник, значит, померший. Понял? Шило у него в груди было, под самым соском. Понял?
Опрокинулся на спину Знаур, подложил руки под голову. Сосед вонзил шило между босых ног и тоже лег.
— Помру я скоро, князь...
— Что сказал?
— Да так...
Кто-то снаружи распахнул дверь и гаркнул, строго, требовательно:
— Выходи! Живо!
Попробуй замешкаться, так попадешь в немилость. Тогда считай, что пропал: замучают. Знаур вылетел во двор, не успел даже надеть бешмет; накинул черкеску на голое тело.
Каторжники сгрудились посреди двора. Ждали, когда появится смотритель. Конвой находился тут же. Никто не знал, зачем они понадобились вдруг. Но вот в воротах показался смотритель в сопровождении старшего надзирателя.
Дул ветер. Прижав руки к груди, Знаур старался укрыться за чьей-то спиной. Голые ноги покраснели на холоде.
— Дармоеды! — ни с того ни с сего выкрикнул смотритель.— Жрете, сволочи... А работать кто будет? На казенном харче думаете прожить? Кто хочет на прииски, будет уволен по билетам. Остальные — как знают... Через неделю вы больше не получите ни крупинки. Обленились от сытой жизни... А теперь пошли вон!
Расходились не сразу, понурив головы. В бараках разговорились, посылая проклятья на голову всех и вся. Знаур улегся на голые нары. Над ним болтались чьи-то штаны. Через весь барак над нарами протянули веревку. С вечера и до утра на ней висела одежонка, а больше сушились портянки.
— Порезать бы всех и тикать куда глаза глядят,— сказал сосед Знаура.— Возьму на душу еще один грех. Семь бед — один ответ!
На это откликнулись сразу же.
— Лучше порешить купца. Глядишь, золотишко высыплется из него. А на золотишко-то...
— Тряхнуть бы деревеньку. Верное дело. Пришел — и нож к горлу.
— Дело говоришь! Да только знать бы, к кому пожаловать?
— Знаю я эти прииски, могила и только.
— Оттель легче бежать.
— И отсель беги, коль охота.
Знаур прижался спиной к доскам, и ему показалось, что они греют. Неужто он так и погибнет здесь? А как же сын, мать, Ханифа?
Кто-то споткнулся о парашу, и опрокинул ее. На него тут же закричали застуженные глотки:
— Ослеп, мать твою так.
— Лизай теперь, халява!
— Сам такой! Сука порядочная. Чего лаешься?
— Поговори мне еще! Вот сейчас дам тебе в печенку!
— На, выкуси!
Приподнялся Знаур и с интересом стал наблюдать, что же будет дальше. С нар соскочили сразу двое и, словно сговорившись, с кулаками кинулись к тому, кто опрокинул парашу. Тот метнулся к двери, но его настигли и ударом по спине сшибли с ног. На нарах молча лежали, думая о своем. Били безжалостно, молча, пока Знаур не крикнул им:
— Эй, земляк, хватит!
Они оставили свою жертву и стали подступаться к нему.
— А ты чего лаешь?
— Бей его, чего там! Ишь, какой князь!
Но бить не пришлось. Знаур не спеша встал, опустил ноги с нар и резким ударом ногой в живот повалил наземь того, что стоял к нему ближе. Другого достал кулаком. Схватил ушат, к счастью, он был без воды, и заревел:
— У-у, собака! Убью!
Те струсили не на шутку и уползли под нары. Поставив на место ушат, Знаур вышел из барака.
16
Возвращаясь из штаба бригады, всадники въехали в село рысью и проскакали по пустынной улице, тревожа тишину. В отдаленных друг от друга домах мычали коровы, блеяли овцы, ленивые буйволы чесали черные бока о плетень. Всадники выскочили на небольшую площадь и осадили коней возле мечети. Село словно вымерло.
— Эй, Фацбай, возьми с собой Бекмурзу и посмотри, нет ли там турок,— приказал урядник, указывая на мечеть кнутовищем, украшенным серебряными насечками.
304
Мечеть возвышалась над низенькими домами, а за нею начиналась турецкая половина села. «Аллаха почитают, время намаза не пропустят, если даже в могилу их бросить, а сами жестоки... Детей не жалеют, женщин убивают.— Бабу перевел взгляд с белокаменной мечети на тонкий минарет.— О, рука у турка не дрогнет, если попадешься к нему в плен».
Объехав вокруг мечети, всадники вернулись к Бабу.
— Ну, что? — спросил он и, заметив, как конь насторожил уши, оглянулся.
— Ты думаешь, турки ждали, пока мы приедем к ним в гости? — засмеялся Фацбай.— Болгары и те сбежали.
— Не хотят они встречать тебя,— Бабу улыбнулся и развернул коня.
Фацбай тоже провел этот маневр и увидел болгар. Впереди шел старик, а за ним двое — помоложе. Стараясь не отставать друг от друга, болгары стали кланяться издали, прижимая к груди чалмы. Бабу соскочил с коня.
