И нитка, втрое скрученная... - Ла Гума Алекс (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
— О'кэй. Но, может быть, ты все-таки передашь ему? Скажи, пусть он лучше держится подальше от Сюзи. — Роман смотрел на Чарли дерзким взглядом, в нем были вызов и презрение.
Чарли покачал головой и хмыкнул:
— Из-за всякой… беспокоиться. И не по думаю.
Черный соседский кобель подлетел к ним, повертелся вокруг столбов коновязи, оставил на каждом отметину и помчался дальше. Чарли посмотрел ему вслед. Потом он услышал, как Роман сказал: «Мое дело предупредить».
Он повернулся к Роману, громоздкий, неуклюжий в своем желтом дождевике.
— Эй, парень, — сказал он. — Мне не нравится твой тон. Понятно? «Предупредить»! Какие там еще предупреждения? Насчет чего это ты предупреждаешь?
— Насчет Сюзи. Это моя девчонка, — сказал Роман. На Чарли смотрело твердое, изрытое оспой лицо, похожее на глыбу выветренного песчаника, — Я только предупреждаю тебя, что этот сопляк сам нарывается на неприятность.
— Слушай, — сказал Чарли. В нем закипало раздражение. — Никаких предупреждений я передавать не буду. И тебя предупреждаю: оставь Ронни в покое. Понял? — Он сказал это спокойно и подумал: «Этот тип ищет драки, и, если он начнет задираться, придется снять дождевик».
— Это ты мне грозишь! Думаешь, я тебя боюсь? — сказал Роман, распаляясь.
— А, иди ты… — бросил Чарли. Он решил прекратить разговор. Он повернулся, чтобы уйти, но Роман обежал коновязь и бросился за ним с криком: «Нет, погоди! Что, струсил?..»
Чарли остановился в полуоборот к Роману и посмотрел на него поверх топорщившегося на плечах дождевика. Приятели Романа, хлюпая по грязи, подвинулись поближе и не спускали с них немигающих, вороватых и по-вороньи настороженных глаз. Каждый понимал, что Роман полезет драться. Чарли улыбнулся. Роман напоминал ему соседского кобеля, готового загрызть соперника из-за приглянувшейся суки.
— Ага, друг, смыться задумал? Нет, поз воль, — наседал Роман.
Чарли сказал, поворачиваясь к нему лицом:
— Кто это смывается? Ну-ка повтори!
— Нечего мне грозить! — Роман знал, что на него смотрят. Над калитками, над заборами, вокруг пустыря стали показываться физиономии. Люди, как собаки помойку, пронюхали близкую драку.
— Ну и что дальше? — поинтересовался Чарли. — Захотел и пригрозил.
— Ты и твой братец, — зло ухмыляясь, сказал Роман, не желая уклоняться от первоначальной темы, — считаете, что можете просто взять и увести у человека бабу?
— Ты что, в уме? — сказал ему Чарли. — Ведь она тебе вроде не жена? У тебя есть своя жена. А вообще иди и объясняйся с Ронни насчет ваших девок. Не со мной.
— Ах, теперь ты прицепился к моей же не? — взвился Роман. — Лучше прикуси язык, ублюдок.
И как нападающая сторона, выискивавшая лишь повод для начала боевых действий, Роман решил, что теперь разговоры можно кончать, и двинулся на Чарли, — голова втянута в плечи, руки в локтях согнуты и прижаты к груди, кулаки стиснуты.
— Ну, сейчас я тебя разделаю, приятель. А потом и до братца очередь дойдет. — Он грязно выругался.
Чарли сказал:
— Оставь его в покое, понятно! И вообще полегче, как бы тебя самого не разделали. — Он отступил и, не сводя глаз с Романа, рас стегнул крючки на плаще.
Зрители вокруг возбужденно заорали:
— Воды! Разливать их! — А женский голос с другой стороны пустыря крикнул: — Да вы что, с ума сошли, драться, вы что, skоllies, хулиганье?!
Чарли швырнул дождевик одному из зрителей.
Роман больше не стал медлить. Пританцовывая, он ринулся вперед, сделал ложный выпад левой рукой и метнул вперед сжатую в кулак правую. Чарли подставил локоть, принял удар и резко отшвырнул его руку прочь. Он увернулся и от ноги Романа, норовившего угодить ему в пах, а сам лихорадочно вспоминал приемы бокса, которым его когда-то учили в школе при миссионерском клубе.
Он с размаху ударил Романа в живот и почувствовал, как его кулак ушел во что-то мягкое, как тесто. Чарли услышал, как тот стал хватать ртом воздух. Они скользили по грязи, пытаясь найти под ногами твердую точку опоры. Роман дрался, как все хулиганы, без правил, полагаясь на грубую силу и грязные ловушки. У Чарли перед глазами мелькал его круглый череп, твердый, как пушечное ядро, тупо скошенные плечи с мягкими подушками колыхавшегося мяса на руках от локтей и выше. Наконец, Чарли поймал локтями и зажал обе руки Романа и тут же отвел в сторону лицо, как раз вовремя, потому что тот рывком головы пытался таранить его в подбородок. А вокруг них вопили, стонали и приплясывали от возбуждения многочисленные зрители.
Чарли отпустил его, отступил и нанес ему сбоку сильный удар по почкам, еще один — в обвисший жирный живот и тут же отпрянул назад. Грязь засасывала ботинки, не давала оторвать ноги от земли.
Роман затряс головой, рот вытянулся розовой буквой «О», обрисованной черными губами, судорожно хватая воздух. Он выругался, топчась в грязи, затем рванулся вперед через размешанный в жижу пятачок, отделявший их друг от друга, по-бычьи нацеливаясь головой в Чарли. Тот опять пытался ударить в живот, промахнулся и, прежде чем успел развернуться, чуть не полетел навзничь от сокрушительного удара, которого никак не ожидал.
Он замахал руками, чтобы сохранить равновесие, но все-таки не удержался и упал. Хорошо еще, что успел вытянуть руку, а то угодил бы лицом прямо в грязь. Он упал на бедро, ладонью уперся в землю и снова еле-еле успел отклонить голову: нога в тяжелом ботинке метила ему в челюсть. Чарли поймал ее и, рывком вскочив на ноги, опрокинул Романа наземь. Толстяк плюхнулся во всю длину, подняв грязные брызги, и долго не мог встать, лягаясь и проклиная весь свет в неистовой ярости.
Чарли отошел на шаг в сторону, тяжело дыша, чертыхаясь на грязь под ногами, и смотрел, как поднимается Роман. И снова они, как терьеры, описывали круги один возле другого. Чарли исхитрился и двумя, один за другим, короткими ударами в живот заставил Романа раскрыться. И успел нанести ему тяжелый удар прежде, чем тот, подскочив, обхватил его руками. Черная коротко остриженная голова тараном рванулась на него, метя в лицо, но он увернулся, почувствовав только, как округлое темя, твердое, как автомобильная покрышка, скользнуло по скуле. От боли на глазах выступили слезы. Минуту он почти ничего не видел.
И тут внезапно налетел дождь. Он захлестнул пустырь, запнулся, помедлил, хлестнул еще и понесся дальше. Он изрыл поляну, оставив после себя воронки на грязи там, где не затопил ее лужами, и ушел, оставив наверху плоское защитно-серое небо.
Роман, задыхаясь, прорычал:
— Стой, погоди, парень… бой не кончен.
Он хватал ртом воздух и не находил его, будто заживо замурованный в могиле. Табак и алкоголь превратили его в задыхающуюся тушу. Он снова пошел на приступ, скользя по коричневому месиву. Чарли встретил его градом мелких, стремительных и точных ударов. Пора было кончать эту драку. Он ударил под дых — заросшее щетиной лицо Романа хватало воздух. Роман бросился на него, но Чарли увернулся, выбрал момент и ударил. Тот, казалось, совсем выдохся. Он дышал ртом, у него помутнели глаза. Он сделал вид, что силы оставляют его, затряс головой, бессильно уронил руки. Чарли сделал шаг вперед и тут же ложный выпад назад, когда Роман, рассчитывая, что ему удалось обмануть противника беспомощной позой, вдруг ожил и всем телом рванулся вперед. Он промахнулся и, потеряв равновесие, закачался. Тут Чарли и нанес ему сильный короткий и стремительный удар снизу в подбородок, от которого заныли суставы пальцев. Роман хрюкнул, громко выдохнул. Он почувствовал, будто у него, как пустой орех, треснула и рассыпалась голова. Хор болельщиков на пустыре куда-то отдалился. Затем силы и вправду оставили его разом, будто свет погас, и он неуклюже опустился в грязь, плюхнув щекой прямо в лужу.
Зрители встретили победу истошным воем. Они бесновались, никто не стоял на месте. Чарли повернулся, тяжело дыша, вытирая со лба пот, и поискал глазами, кому он дал подержать свой дождевик. В двух шагах от него уже боксировал с воображаемым противником мальчишка в рваной рубахе и штанах выше щиколоток. «Вот так, а? — радостно тараторил он, посылая в воздух удары. — Раз-два, раз-два. Правда? Правда, вот так, а?» Чарли вытер грязь со своих джинсов.
