Три минуты до катастрофы. Поединок. - Сахнин Аркадий Яковлевич (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Подойдите сами и всё увидите».
А послушайте, как машинист дает тот же сигнал остановки у закрытого семафора перед станцией. Какие там короткие! Целую минуту гремит. И станционные работники поймут его: «Эх, вы, зашились, даже на станцию впустить не можете! Из-за вас и пережог, и простой паровоза… Вот и выполняй с вами план!..»
Постоит машинист минут десять и снова даст сигнал остановки. Но значение его будет уже другое: «Ну, сколько же держать будете? Или хотите, чтобы я начальнику отделения пожаловался?» На станции опять поймут его, бросят в сердцах: «Ори сколько хочешь», а всё-таки начнут торопиться, чтобы скорее избавиться от этого крикуна.
Новый сигнал ни на что не был похож. Мы слышали его впервые. Сначала не придали ему значения, но, когда он стал регулярно повторяться, забеспокоились: наша дорога шла мимо разработок руды и имела специальное назначение.
Вскоре мы установили, что дает сигналы комсомолец Костя Громак. Это был способный машинист, но его многие недолюбливали за хвастовство, за то, что подчеркивал своё превосходство над другими. Если опытные механики брали тяжеловесы, Костя говорил: «Подумаешь, невидаль, да я больше увезу». Было в нём что-то неприятное.
Каждый машинист, как и положено, на разъезде снижал скорость. А Костя будто нарочно нёсся так, что, казалось, вот-вот кувырком полетят вагоны. Стоять с жезловым кольцом близко от несущегося поезда страшновато, а порой и небезопасно.
При очередном рейсе Андрей воткнул под жезл записку, предупредив, что, если в следующий раз скорость не будет снижена, он остановит поезд. Под жезлом, который Громак сбросил на обратном пути, Андрей нашёл ответ: «Если вы не справляетесь с работой, уступите её другому».
Была у Андрея и более веская причина с неприязнью относиться к Косте. Нам часто приходилось бывать на станции Матово. Как-то в ожидании попутной дрезины домой мы сидели с Андреем в станционном буфете. Туда же вошла группа паровозников, среди которых был Костя. Продолжая какой-то спор, компания шумно расселась. Разговаривали громко, не обращая внимания на других посетителей. Неожиданно в дверях появилась Валя. Она была в легком ярком платье, стройная, загорелая. Опустив глаза, подошла к буфету. Паровозники умолкли вдруг, проводив её взглядом. Валя взяла мороженое и села близ буфетной стойки.
— Вот это да-а! — протянул кто-то из паровозников. — К такой не подступишься.
— Подумаешь, невидаль, — с пренебрежением сказал Костя. — Захочу — в два счёта познакомлюсь.
— Пари!
— Пари! — протянул руку Костя.
— Надо подойти к ней, чтобы прекратить эту сцену, — поднялся Андрей… — Впрочем, пусть нахал останется в дураках. — И он снова опустился на стул.
Пари состоялось. Условия жесткие: Костя должен сесть за Валин столик и угостить её фруктовой водой. Если она охотно примет угощение и будет активно вести разговор, а на прощание подаст руку — значит, знакомство состоялось. Окончательное заключение выносил арбитр, один из компании, в объективность которого, очевидно, все верили.
Ничего зазорного в том, что девушка выпьет стакан воды, предложенный соседом по столику, Андрей не видел. Но он знал: Валя этого не сделает.
Костя подошёл к ней и что-то сказал. Она ответила небрежным кивком головы, не скрывая недовольства его приходом. Сев напротив, Костя снова заговорил. Она продолжала есть мороженое, точно слова его относились не к ней. Потом стала есть быстрее, и Андрей сказал:
— Сейчас уйдет. Как только поднимется, я пойду навстречу. Не стоит обращать на себя внимание, — посоветовал я.
— Верно, — согласился Андрей. — Да и интересно посмотреть, с каким видом он вернется к своим. Там уже хихикают.
Не успел Андрей закончить фразу, как ложечка в руках Вали замерла на полпути. Она взглянула на Костю и улыбнулась. Сначала едва заметно, потом широко и наконец рассмеялась, откинувшись на спинку стула.
Андрею нравилась открытая улыбка Вали и её смех. Я видел: ему стало больно смотреть. А Костя уже демонстративно требовал у официанта воду. Он налил ей и себе, и она, отпив несколько глотков, сама стала что-то рассказывать. Улыбка не сходила с её лица, и глаза были обращены к Косте.
— Неинтересно смотреть, что делается за чужим столиком, — сказал Андрей, резко поднявшись.
На следующий день, взяв скрипку, он ушёл на свою полянку один, хотя должен был зайти за Валей. И вообще он старался не встречаться с ней.
Спустя недели две по дороге домой Андрей остановился у переезда, пропуская пассажирский состав. Когда промчался последний вагон, Андрей увидел по другую сторону путей Валю. Она смотрела вслед поезду, провожая его грустным взглядом. Пройти мимо было неловко. Андрей поздоровался. Она ответила рассеянно и, не поворачивая головы, сказала:
— Не могу спокойно смотреть на поезда. Мне кажется, поезд — это всегда судьба. Промчался и не догнать его. И будто из жизни что-то ушло. Почему-то жаль себя становится. Окончу техникум, уеду далеко-далеко…
Андрею надо было как-то поддержать разговор. Он сказал:
— Это со стороны так кажется. А в поезде все обыденно.
— Всё равно судьба, — возразила Валя. — Вот едет человек в Москву, торопится, дни считает, а за окном от него убегают посёлки, города, люди… И летит, быть может, от своего счастья всё дальше и дальше и никогда не узнает, где проскочил мимо.
Помолчав немного, Валя спросила:
— Почему вы не берёте меня больше с собой, когда уходите играть? И почему мы стоим? Проводите меня немного.
Они пошли. Андрей сослался на занятость, на то, что и сам теперь редко ходит в лес.
Почти у своего дома, без всякой связи с предыдущим, Валя сказала:
— Недавно я очень смешно познакомилась с одним машинистом…
— Знаю, — перебил Андрей.
Он сказал, что видел их вместе в буфете, умолчав о пари. Но она заговорила об этом сама. Оказывается, Костя рассказал ей правду.
— Почему же вы поддержали его в этом… — он замялся, подбирая слово помягче, — в этом не очень красивом пари?
— Потому что душа у него красивая. Открытая, простая, понимаете? Иной бы на его месте на всякие уловки пошёл, а он сразу же во всём признался. «Сгоряча, говорит, сболтнул, а когда предложили пари, не хватило духу отказаться… Протягивая руку, я понимал, что глупо все это, что вернусь к столу посрамленный, но назад уже хода не было. Если вы скажете: «Уходи», уйду немедленно». Вид у него был растерянный, наивный, он не мог мне в глаза смотреть. Мне стало… — Она неожиданно оборвала фразу и забормотала: — Извините, я забыла… мне срочно надо вернуться…
Не попрощавшись, быстро пошла назад, в сторону разъезда, и, едва скрывшись за деревьями, побежала. Андрей видел, как она побежала. В его ушах ещё звучал только что раздавшийся сигнал: короткий, длинный, два коротких…
…Андрей лег спать поздно. Эта история не выходила из головы. До случая в буфете он относился к Вале довольно равнодушно. Так, по крайней мере, казалось ему. После странного знакомства девушки с Костей Андрей стал чаще думать о ней. А теперь этот сигнал потряс его. Значит, при первой же встрече договорились… Но, может быть, это случайное совпадение? Возможно, у неё действительно было срочное дело?
Весь следующий день Андрею было не по себе. А ещё через день рассеялись все сомнения. Во время его дежурства где-то далеко раздался этот новый сигнал. С тяжёлым чувством он вышел на платформу. Поезда ещё не было. Андрей смотрел вдаль, на блестящие рельсы… Старые сосны ограждали их с обеих сторон, точно гигантские стены. Возле семафора, стоявшего на насыпи, лес отступал в сторону. И именно здесь, на высоком взгорке, появилась вдруг девичья фигурка. Почти одновременно показался поезд. Высунувшись из окна паровозной будки, подавшись вперёд всем корпусом, сияющий Костя кричал ей что-то, энергично жестикулируя, а она приветствовала его, медленно и плавно покачивая рукой.
Андрей видел только фигуру Вали, только её силуэт, но знал: она улыбается Косте.
С этого дня ему стало трудно жить. Его не оставляло мучительное, щемящее чувство ожидания. Он ждал гудков. Помимо своей воли он будет знать теперь о каждом свидании Вали и Кости. Он обречён быть незримым участником этих свиданий.
