Золотой Теленок (полная версия) - Петров Евгений Петрович (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Так погибла квартира номер три, известная больше под названием «Вороньей слободки».
Внезапно в переулке послышался гром копыт. В блеске пожара промчался на извозчике инженер Талмудовский. На коленях у него лежал заклеенный ярлыками чемодан. Подскакивая на сиденье, инженер наклонялся к извозчику и кричал:
– На вокзал! Ноги моей здесь не будет при таком окладе жалования! Пошел скорей!
И тотчас же его жирная, освещенная огнями и пожарными факелами спина скрылась за поворотом.
Глава двадцать вторая
Я умираю от скуки, мы с вами беседуем только два часа, а вы уже надоели мне так, будто я знал вас всю жизнь. С таким строптивым характером хорошо быть миллионером в Америке. У нас миллионер должен быть более покладистым.
– Вы сумасшедший! – ответил Александр Иванович.
– Не оскорбляйте меня, – кротко сказал Бендер, – я сын турецко-подданного и, следовательно, потомок янычаров. Я вас не пощажу, если вы будете меня обижать. Янычары не знают жалости ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам.
– Уходите, гражданин! – сказал Корейко голосом геркулесовского бюрократа. – Уже третий час ночи, я хочу спать, мне рано на службу идти.
– Верно, верно, я и забыл! – воскликнул Остап. – Вам нельзя опаздывать на службу. Могут уволить без выходного пособия. Все-таки двухнедельный оклад – двадцать три рубля! При вашей экономии можно прожить полгода!
– Не ваше дело. Оставьте меня в покое. Слышите? Убирайтесь!
– Но эта экономия вас погубит. Вам, конечно, небезопасно показывать свои миллионы. Однако вы чересчур стараетесь. Вы подумали над тем, что с вами произойдет, если вы, наконец, сможете тратить деньги? Воздержание – вещь опасная! Знакомая мне учительница французского языка Эрнестина Иосифовна Пуанкаре никогда в жизни не пила вина. И что же! На одной вечеринке ее угостили рюмкой коньяку. Это ей так понравилось, что она выпила целую бутылку и тут же, за ужином, сошла с ума. И на свете стало меньше одной учительницей французского языка. То же может произойти и с вами.
– Чего вы, черт возьми, хотите от меня добиться?
– Того, чего хотел добиться друг моего детства Коля Остен-Бакен от подруги моего же детства, польской красавицы Инги Зайонц. Он добивался любви. И я добиваюсь любви. Я хочу, чтобы вы, гражданин Корейко, меня полюбили и в знак своего расположения выдали мне один миллион рублей.
– Вон! – негромко сказал Корейко.
– Ну вот, опять вы забыли, что я потомок янычаров.
С этими словами Остап поднялся с места. Теперь собеседники стояли друг против друга. У Корейки было штормовое лицо, в глазах мелькали белые барашки. Великий комбинатор сердечно улыбался, показывая белые кукурузные зубы. Враги подошли близко к настольной лампочке, и на стену легли их исполинские тени.
– Тысячу раз я вам повторял, – произнес Корейко, сдерживаясь, – что никаких миллионов у меня нет и не было. Поняли? Поняли? Ну, и убирайтесь. Я на вас буду жаловаться!
– Жаловаться на меня вы никогда не будете, – значительно сказал Остап, – а уйти я могу, но не успею я выйти на вашу Малую Касательную улицу, как вы с плачем побежите за мной и будете лизать мои янычарские пятки, умоляя меня вернуться.
– Почему же это я буду вас умолять?
– Будете. Так надо, как любит выражаться мой друг Васисуалий Лоханкин, именно в этом сермяжная правда. Вот она.
Великий комбинатор положил на стол папку и, медленно развязывая ее ботиночные тесемки, продолжал:
– Только давайте условимся. Никаких эксцессов. Вы не должны меня душить, не должны выбрасываться из окна и, самое главное, не умирайте от паралича сердца. Если вы вздумаете тут же скоропостижно скончаться, то поставите меня этим в глупое положение. Погибнет плод длительного добросовестного труда. В общем, давайте потолкуем. Уже не секрет, что вы меня не любите. Никогда я не добьюсь того, чего Коля Остен-Бакен добился от Инги Зайонц, подруги моего детства. Поэтому я не стану вздыхать напрасно, не стану хватать вас за талию. Считайте серенаду законченной. Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я пришел к вам, как юридическое лицо к юридическому лицу. Вот папка в три-четыре кило. Она продается и стоит миллион рублей, тот самый миллион, который вы из жадности не хотите мне подарить. Купите.
Корейко склонился над столом и прочел на папке: «Дело Александра Ивановича Корейко. Начато 25 июня 1930 г. Окончено 10 августа 1930 г.».
– Какая чепуха! – сказал он, разводя руками. – Что за несчастье такое! То вы приходили ко мне с какими-то деньгами, теперь дело выдумали. Просто смешно.
– Ну что, состоится покупка? – настаивал великий комбинатор. – Цена невысокая. За кило замечательнейших сведений из области подземной коммерции беру всего по триста тысяч.
– Какие там еще сведения! – грубо спросил Корейко, протягивая руку к папке.
– Самые интересные! – ответил Остап, вежливо отводя его руку. – Сведения о вашей второй и главной жизни, которая разительно отличается от вашей первой, сорокашестирублевой, геркулесовской. Первая ваша жизнь всем известна. От 10ти до 4х вы за советскую власть. Но вот о вашей второй жизни, от 4х до 10ти, знаю я один. Вы учли ситуацию?
Корейко не ответил. Тень лежала в ефрейторских складках его лица.
– Нет, – решительно сказал великий комбинатор, – вы произошли не от обезьяны, как все граждане, а от коровы. Вы соображаете очень туго, совсем как парнокопытное млекопитающее. Это я говорю вам как специалист по коровам и копытам. Итак, еще раз: у вас, по моим сведениям, миллионов семь-восемь. Папка продается за миллион. Если вы ее не купите, я сейчас же отнесу ее в другое место. Там мне за нее ничего не дадут, ни копейки. Но вы погибнете. Это я говорю вам, как юридическое лицо юридическому лицу. Я останусь таким же бедным поэтом и многоженцем, каким был, но до самой смерти меня будет тешить мысль, что я избавил общественность от великого сквалыжника.
– Покажите дело, – сказал Корейко задумчиво.
– Не суетитесь, – заметил Остап, раскрывая папку, – командовать парадом буду я. В свое время вы были извещены об этом по телеграфу. Так вот, парад наступил, и я, как вы можете заметить, командую им.
Александр Иванович взглянул на первую страницу дела и, увидев наклеенную на ней собственную фотографию, неприятно улыбнулся и сказал:
– Что-то не пойму, чего вы от меня хотите? Посмотреть разве из любопытства.
– Я тоже из любопытства, – заявил великий комбинатор. – Ну что ж, давайте приступим, исходя из этого в конце концов невинного чувства. Господа присяжные заседатели, Александр Иванович Корейко родился в... Впрочем, счастливое детство можно опустить. В то голубенькое время маленький Саша еще не занимался коммерческим грабежом. Дальше идет розоватое отрочество. Пропустим еще страницу. А вот и юность, начало жизни, «иду красивый, двадцатидвухлетний». Здесь уже можно остановиться. Из любопытства. Первый арест. Страница шестая дела!..
Остап перевернул страницу шестую и огласил содержание седьмой, восьмой и далее, по двенадцатую включительно.
– И вот, господа присяжные заседатели, перед вами только что прошли первые крупные делишки моего подзащитного, как то: торговля казенными медикаментами во время голода и тифа, а также работа по снабжению, которая привела к исчезновению железнодорожного маршрута с продовольствием, шедшего в голодающее Поволжье. Все эти факты, господа присяжные заседатели, интересуют нас с точки зрения чистого любопытства.
Остап говорил в скверной манере дореволюционного присяжного поверенного, который, ухватившись за какое-нибудь словечко, уже не выпускает его из зубов и тащит его за собой в течение всех десяти дней большого процесса.
– Не лишено также любопытства появление моего подзащитного в Москве в 1922 году...
